Мэйв Флай (ЛП) - Лид С. Дж.. Страница 19

- Два или три дня?

Она кивает, и ее выступление окончено. Она снова Хильда, безэмоциональная, бульдозерная.

- Хорошо. Я дам врачу свои рекомендации сегодня же.

Она встает. Хильда встает, чтобы уйти. Она встает, чтобы идти, звонить врачам.

- Эм, - говорю я, с трудом выдавливая из себя, - Хильда, я... гм, не могла бы ты помочь мне кое с чем... быстро, прежде чем уйдешь?

Она удивлена, но через мгновение кивает.

- О'кей, - говорю я. - Просто... внизу, в подвале, есть... - у меня пересохло в горле. Мне трудно говорить. - Там есть скульптура, которая ей очень нравится, и, может быть, мы могли бы поднять ее наверх, чтобы она могла увидеть ее снова? Она не очень тяжелая, я просто не хочу ее разбить.

Хильда подумала, потом сказала:

- Хорошо.

Мы спускаемся по лестнице вместе, Хильда рядом со мной, а я все думаю о пустоте. Пустота. Меня охватывает спокойствие. Возможно, принятие. Должно ли принятие прийти так скоро? Это не принятие. Внизу не горит свет, и я тянусь к выключателю, чтобы включить бра.

- Подвал чуть правее, - говорю я.

Я думаю, что говорю. Наверное, потому что Хильда идет в том направлении.

- Ах... Мне только нужно взять ключ, - говорю я. - Одну секунду. Извини.

Я взбегаю по лестнице и бегу в свою спальню. Я беру ключи из прикроватного ящика и бегу вниз.

- Есть.

Хильда одаривает меня еще одной практичной, примирительной улыбкой, но я вижу, что за ней уже скрываются мысли о пробках по дороге домой, о том, что она приготовит на ужин и что будет смотреть, пока ест. Она уже ушла из этого дома, ушла от этой новости, которую она мне сообщила, от этого провозглашения другой жизни. Единственной жизни.

Я вставляю ключ в дверь и поворачиваю его. Замок щелкает, и я открываю огромную дверь. Внутри темно и холодно, как всегда.

- Выключатель находится дальше, - говорю я.

Мы с Хильдой заходим внутрь, и я тянусь к стене, пока не нахожу то, что ищу. Онa висит рядом с остальным реквизитом, и онa тяжелa в моей руке. Я одновременно щелкаю выключателем, чтобы скрыть еe звук и отвлечь Хильду. Я наблюдаю за тем, как ее глаза привыкают к свету, как она начинает воспринимать то, что находится в этой комнате перед ней, и тот предмет, который я держу в руке. Я почти чувствую, как адреналин разливается по ее организму. Беги-беги-беги! - говорит он.

Поздно, - думаю я.

Я с размаху всаживаю булаву в верхнюю часть черепа Хильды.

Хильда падает с одного удара, но я отступаю назад и наношу еще один удар, рассекая ей грудь, мое дыхание становится тяжелым и учащенным. Я упираюсь ногой в ее живот, чтобы выхватить средневековое оружие, снова поднимаю его над головой и разбиваю ключицы. В ней не осталось ничего живого, ничего от этой женщины, которая могла покончить с моей бабушкой. Ничего. Я бью и бью, пока от нее не останется только мясо, пока она не перестанет быть человеком, который может говорить слова врачам, который может послать сюда людей, чтобы они забрали единственное, что принадлежит мне. Она лежит на полу подвала в виде перемазанного красного дымящегося комка, а я жду, когда мое дыхание снова станет медленнее. Я вытираю с лица брызги крови и вешаю на крючок на стене копию средневековой булавы - один из многочисленных реквизитов моей бабушки, подаренных ей после съемок. В подвале их полно, как и во всем доме. Реквизит из фильмов. Винные бутылки. И, конечно же, тела.

Что ж, теперь это уже не просто тела.

У меня трясутся руки. Я не планировала убивать Хильду. Это было не то, что я хотела сделать. Хильда до сих пор заботилась о моей бабушке, поддерживала ее. Но она предала меня. Она предала нас. Она забрала у меня единственное, что принадлежало мне. Эмоция пробивается сквозь меня, захлестывает меня. Я еще не могу определить ее, не могу...

Я выпрямляю руки и готовлюсь к работе, которую теперь предстоит сделать.

* * *

Сняв большую часть плоти с помощью химикатов и медленной варки, доведя свои мышцы до изнеможения, теперь я должнa высушить кости на солнце, и я решаю, что сейчас самое подходящее время достать украшения для Хэллоуина. Завтра первое октября, так что я все равно отодвинула это время настолько, насколько могла. Обычно это занятие доставляет мне огромную радость, но сейчас мне плохо. Я развешиваю паутину и пауков, вешаю ведьм, одержимую девушку, скелеты, вампира, оборотня, мумию, чудовище Франкенштейна и его невесту. Внутри одежда и волосы Хильды горят в печи для пиццы. И все же это новое ощущение в моем теле отвлекает меня.

Я уже трижды убивала, но я не уверена, что мне это нравилось. Но и не испытывала отвращения. Пожалуй, самое близкое ощущение, которое я могу сравнить с этим, - это приготовление мяса на ужин. Просто готовишь. Наверное, в первый раз я что-то почувствовала. Оглядываясь назад, я бы назвала это разочарованием. Я былa разочарована тем, что видела, как свет покидает чьи-то глаза, и так мало чувствовала по этому поводу. Разочарование от того, что я обладала высшей силой смерти и ничего не почувствовала.

Но в случае с Хильдой, когда булава столкнулась с ее телом, я что-то почувствовала. Когда оружие раз за разом врезалось в ее плоть и разрывало ее тело, я на мгновение забылa о том, что она говорила о моей бабушке. Я забыла, что бабушка вообще болела. Я забыла обо всем.

На секунду я почувствовала кровь Хильды на своем лице и хлюпанье ее плоти, когда я отдернула булаву, чтобы ударить ее снова,

Я чувствовала себя... хорошо.

* * *

Несколько часов спустя я сидела у входа, пытаясь распутать гирлянды и слушая песню Don Hinson and Rigamorticians "Riboflavin-Flavored, Non-Carbonated, Polyunsaturated Blood", когда приехали копы. Они паркуют свою патрульную машину на другой стороне улицы. Ни сирены, ни мигающих фар. Я делаю глубокий вдох, когда они переходят дорогу. Один из них старше другого - высокий, с седеющими волосами, он уверенно шагает по улице. Другой выглядит так, будто только что окончил школу. Он несет блокнот, несомненно, на обучении. Я немного приглушаю музыку.

- Здравствуйте, офицеры, - говорю я.

Полицейский-старший говорит первым:

- Привет. Это резиденция Таллулы Флай?

- Да, это моя бабушка. Чем я могу вам помочь?

Глаза офицеров закатываются на меня. Я вся в крови Хильды. Из динамиков звучит музыка в ритме свинга шестидесятых.

- Впечатляющие у вас тут декорации, - говорит полицейский-новичок.

- Спасибо. Мы делаем это каждый год. Обычно помогает моя бабушка, но она заболела.

- Мне очень жаль, - говорит он. - Это всегда тяжело.

- Мм.

- Вообще-то нам позвонили из хоспис-агентства. Они сказали, что вы позвонили им и сообщили, что Хильда Свонсон сегодня не приходила, это правда?

Как я теперь понимаю, с моей стороны было небрежно звонить им так рано, но я была потрясена заявлением Хильды. Я изобразила свою самую лучшую обеспокоенную улыбку.

- Да. Она должна была приходить каждый день в восемь, а сегодня она не пришла. Обычно она никогда не опаздывает. Извините, вы не хотите зайти или...?

Коп-старший отмахнулся от вопроса.

- Еще слишком рано что-то выяснять, скорее всего, она просто прогуляла работу, - говорит он. - Я просто должен кое-кому из агентства, они позаботились о моей маме перед ее смертью, но она немного... параноик. Так что... Теперь мы можем сказать, что все равно зашли.

- Я могу звякнуть вам, когда она, надеюсь, появится завтра.

- Это было бы здорово. Спасибо.

Коп-новичок захлопнул блокнот.

- Мне нравится эта песня, - говорит он.

Когда мои задачи выполнены, я не знаю, чем себя занять. Слова Хильды, как булава, пронзают мой собственный череп, и они бьют меня снова и снова.

Пора.