Случай в маскараде - Кучерская Майя Александровна. Страница 7

Но Герыча так и так не пустили, видимо, компания Стасика была сочтена ненадежной, и до речки они так и не дошли.

После обеда Стасик пошел гулять один. Бабушка попросила его сходить на разведку в ближний, окруживший их дачный поселок лес, поглядеть, не зацвела ли липа, а заодно уж понять, не появились ли грибы, а то тетя Оля с соседнего участка принесла вчера большую корзину опят. Бабушка опрыскала внука средством от клещей, выдала большой целлофановый пакет из «Пятерочки», и Стасик двинулся на охоту.

Семейство лип расположилось на широкой опушке у ручья. Стасик издалека почувствовал легкий, немного огуречный аромат, липы действительно зацветали, но только-только. Самые старые деревья были усыпаны гроздьями бело-зеленых бутончиков. Лишь кое-где цветы распустились, Стасик потянулся к самой пышной грозди, как вдруг навстречу ему вылетел недовольный шмель и грозно загудел. Стасик отошел к другой стороне дерева, посрывал немного цветков и бутонов, вместе с листочками, как учила когда-то бабушка, заодно зверобой с пастушьей сумкой, которые обнаружил на той же опушке. Маленьким он любил ходить с бабушкой и собирать эти травки. До сих пор помнил, что липовый цвет помогает от бессонницы, зверобой – от живота, а от чего пастушья сумка? Забыл. Но всегда узнавал ее по меленьким белым цветкам. Грибов Стасик не обнаружил. Только поганки да красную, совсем маленькую, испуганную сыроежку под елью, но рвать не стал.

На обратном пути, когда он уже подошел к калитке, ведущей из леса к участкам, она вдруг распахнулась. Из прямоугольного проема шагнул высокий парень в очках. Под круглой зеленой шляпой курчавились густые темные волосы; курносый, смуглый, порывистый – парень чем-то неуловимо походил на Игорька. На груди у него висел большой черный бинокль. Капитанский!

Увидев Стаса, парень приветливо поздоровался и тут же деловито уточнил:

– Здешний?

– Ага, – откликнулся Стас. – А вы, наверное, Андрей?

Парень удивился.

– Точно. Откуда знаешь?

– Брат ваш сказал.

– О, Игорь! А ты?

– Я – Стас.

Андрей улыбнулся, немного рассеянно, но все так же доброжелательно и спокойно. Что-то необычное сквозило в его облике, будто был он немного… нет, Стасик не мог понять, в общем, чудной, да, правильно Герыч сформулировал. Смотрел на тебя, но как будто сквозь.

– Места здешние хорошо знаешь, Стас?

– Само собой.

– Лес у вас, вижу, смешанный… даже вязы вон!

Андрей глядел куда-то за спину Стасика.

– За ручьем и елей много, и мшисто довольно.

– За грибами ходил?

– Не, – Стасик почему-то постеснялся признаться, что за грибами тоже и что ничего не нашел, а вместо этого несет бабушке в пакете липовый цвет и пастушью сумку. – Гуляю просто. Скука тут! Интернет никак не проведем, вообще тоска.

– Тоска? – Андрей недоверчиво хмыкнул. – У вас же вязы вон!

Андрей кивнул на два широких дерева, Стас понял, что листья у них необычные, растут рядами и глянцевито отсвечивают на солнце.

– Этим, похоже, лет под сто, старики совсем. Это же вообще одно из самых древних деревьев. Сорок миллионов лет! Динозавров, конечно, вяз не застал, но эпиорниса мог!

– Кого? – Стасик нахмурился. Ему вдруг захотелось пойти.

– Такие типа страусов… Гиганты, три метра в высоту, яйца вот такие, – Андрей развел руками. – Весили полтонны. Да ладно эпиорнисы, сейчас здесь тоже много кого интересного живет.

Он запрокинул голову, тряпочная шляпа слетела в траву, но Андрей будто и не заметил, он внимательно всматривался в листву шумевших над ним деревьев. Остановил взгляд на вершине клена.

– Слышишь?

Стасик вслушался: обычный птичий щебет, ровным скворчащим фоном, кто-то еще покряхтел, вроде вороны.

– Слышу. Птицы.

– Э нет, это не птицы! – вскинулся Андрей. – Это певчий дрозд! Когда он один, он поет красиво, но однообразно. Но вот смотри, только что второй подключился. Конкурент. Сейчас будет потеха.

И действительно, тихое трепетанье птичьего голоса вдруг усилилось, громкость прибавили, мелодия усложнилась. Один голос вывел четкую трель, на которую тут же откликнулся второй – еще задорнее и настойчивее. Первый снова возразил, а затем они стали петь одновременно, словно стараясь заглушить друг друга, но в итоге получился отличный дуэт.

– Понимаешь? – Андрей радостно смотрел на него. – Один хочет перепеть другого и перетянуть внимание девчонок на себя. В итоге лучше получается у обоих!

Андрей поглядел в бинокль и добавил тихим ликующим голосом:

– Вот он! Гляди на клен, наверху, там, где просвет, левее.

Стасик долго смотрел на свежую зелень клена, вглядывался в подсвеченные солнцем крупные квадратные листья, но ничего не видел. Внезапно одна ветвь качнулась, и за листом действительно обнаружилась птичка. Чем-то она смахивала на воробья, только не такая круглая. Оливковая спинка, светло-желтая грудка в темных запятых. Это и был дрозд. Он мелко двигал головкой и пел. Второго дрозда не наблюдалось.

– Волшебники… – пробормотал Андрей.

– Ага, – неуверенно кивнул Стасик.

Андрей строго посмотрел на него.

– Там на речке еще ласточки, – произнес Стасик, словно оправдываясь. – Я видел отверстия в обрыве, гнёзда.

– Да? С речкой вам повезло. Знаешь, что? Встать завтра рано сможешь? Такое покажу! – Глаза у Андрея вдруг засверкали. – Приходи сюда. Только лучше с биноклем. Ровно полшестого утра, не опаздывай!

Дома Стасик вручил бабушке первые липовые цветы и спросил, нет ли у нее бинокля. Бабушка задумалась. Был когда-то, точно был, дедушкин, еще военный, от отца деду достался. Поди на чердак, повороши там. Но вряд ли…

Стасик быстро поднялся по хлипкой приставной лестнице на чердак. Здесь валялись доски, в самом углу у круглого окна стояла сиреневая детская коляска, прогулочная, Стасик давно про нее забыл, и вот она явилась – как его возили в ней, он, конечно, не помнил, зато помнил, как играл, когда из нее вырос: сажал любимых зверей, мишку, ослика и обезьянку, катал их по участку, показывал сад. Дедушка смеялся, поглядывал на маму и говорил, вон какой старший брат вырос! Но младшего так и не появилось.

Под горой пустых коробок обнаружились плюшевое, местами добела вытертое кресло, которое почему-то пожалели выбросить, парочка толстых розовых одеял, черные резиновые сапоги… Никакого бинокля. Стас заглянул за кресло, за ним стояло что-то прямоугольное. Дернул и вытянул небольшой деревянный чемодан с железными ржавыми замками и петлями, с истертой металлической ручкой. Сокровище! Кое-как отковырнул петли, накинутые на замки.

Внутри лежали три пары варежек, толстые, грубой вязки, две пары серых и одни темно-синие, чуть потоньше. Рядом в прозрачном целлофановом пакете были аккуратно уложены толстые шерстяные серые носки и такой же серый толстый шарф. Все вещи были на удивление крепкие, новые, ручной вязки. Под варежками и носками спрятался небольшой тряпочный мешочек, завязанный белыми завязками, набитый мелкими твердыми кубиками. Сбоку на дне улеглась и плоская зеленая фляжка, последний трофей. Стасик отвинтил крышку – в фляжке плескалась какая-то жидкость. Пахло знакомо, похоже на больницу. Стасик начал укладывать все обратно и понял, что в серой варежке лежит что-то твердое. Вытряхнул наружу. Бинокль! Маленький, белый с золотыми каемочками. Такие выдавали в театре.

Он застегнул чемодан и понес находки бабушке. По кухне стелился чудный аромат, она как раз заканчивала печь им на ужин оладушки.

– Бабушка, я нашел клад!

Анна Даниловна вымыла руки, осторожно вынула варежки, носки, развязала тряпочный мешочек. На стол посыпались темно-коричневые кубики.

– Знаешь, что это? Сухари! Кусочки окаменевшего хлеба. А в фляжке? – Бабушка открутила крышку, понюхала. – Спирт! Выдохся почти. Бедная, бедная моя мамочка…

Бабушка вдруг заплакала.

– Ба, ты чево? – Стасик тихо погладил ее по руке, но бабушка все равно горько всхлипывала.