Почти идеальная жизнь - Дентон Лорен К.. Страница 29

От выражения ее лица – как будто это Эди ожидала, что Райли переедет к Дексу, – по телу Эди прокатилось чувство вины, с головы до пят, и ее эгоизм скукожился до твердого комка в середине живота. Ее собственное детство было относительно легким, родители – щедрыми, а жизнь – комфортной. И Мак был дома с ними все эти годы, когда эта девочка и ее мать терпели лишения. У Эди были двое красивых, любимых детей, чья жизнь была совсем не похожа на Райли.

И, пожалуй, самое худшее. У нее мелькнула мысль – всего на миг: что если бы Райли переехала к Дексу, она не принесла бы весь этот хаос в их жизнь.

– Давным-давно я сказала себе, что не пойду по маминым стопам. Я любила ее – и сейчас люблю – но не хотела совершать тех же ошибок. – Она подняла руки. – И вот я здесь.

Мгновение они сидели в тишине, слова Райли эхом звенели в воздухе.

Перед этим Эди подкатила свой стул к двери, так что, когда медсестра снова открыла ее, она ударилась в ножку стула и толкнула ее. Медсестра сунула голову в щель.

– Мне очень жаль, но я должна…

– Все в порядке. – Эди встала и отодвинула стул. – Можете входить. Извините, что заблокировала дверь.

Медсестра хмыкнула, явно возмущенная и желающая поскорее со всем покончить.

– Итак. – В одной руке она держала планшет, а в другой ручку, готовая записать недостающие данные. – Адрес?

Она посмотрела поверх планшета на Райли. Райли перевела взгляд на Эди.

– Линден-авеню, тридцать пять, – продиктовала Эди.

Медсестра аккуратно записала.

– Врач?

Она снова ответила:

– Доктор Абрамс из «Абрамс и Вулф».

Медсестра постучала ручкой по странице.

– Это было не трудно, верно?

Когда она открыла дверь, чтобы выйти, за ней стоял дежурный врач, подняв руку для стука.

– Как вовремя. – Медсестра сунула ему белую бумагу из фетального монитора. – Они ваши. О, и акушер – Абрамс.

Доктор Абад выдвинул стул из-под раковины и сел.

– Похоже, у вас была тяжелая ночь. – Он выставил вперед одну длинную ногу и устроил на коленке свой айпад. – Ваши анализы крови и мочи не показали ничего, кроме обезвоживания, но мы исправили это капельницами. Обезвоживание может вызвать усиление схваток Брэкстона-Хикса.

– Но обычно они не такие болезненные, не так ли? – Эди бросила взгляд на Райли. – По виду, ей было очень больно.

– Все ощущают их по-разному. Вы правы в том, что обычно они не слишком болезненные, но если добавить боль в круглых связках, что распространено на этом сроке, плюс страх и тревогу по поводу происходящего, я бы сказал, что в усилении болей нет ничего удивительного. Однако вы правильно сделали, что привезли ее. Любые схватки, которые не проходят или учащаются, необходимо проверить. – Он постучал ручкой по коленке. – Но в вашем случае после капельниц схватки стихли, слабые выделения, которые вы упоминали ранее, прекратились, раскрытия шейки или выкидыша не наблюдается.

– Это хорошо, да? – с надеждой посмотрела на него Райли.

Он улыбнулся.

– Да, это хорошо. – Он взглянул на белый рулон бумаги, переданный медсестрой. – Фетальный монитор показывает, что с ребенком все хорошо. Никаких нарушений. Все это говорит мне, что сейчас вы рожать не собираетесь. – Он скрестил руки на груди. – Готовы уйти отсюда? – Он увидел, как Райли попыталась подавить зевок, и рассмеялся. – Я так понимаю, это «да». Запишитесь к Абрамс как можно быстрее. Я отправлю ей всю информацию, чтобы была под рукой. Уверен, она тоже скажет вам это, но берегите себя. Ешьте, когда проголодаетесь, и пейте как можно больше воды. Это предотвратит сильные схватки. – Он потер руками колени. – И можете идти. – Он встал и протянул Райли руку. – Удачи вам, мисс Миллс. – Он перевел взгляд на Эди. – И вам тоже. Это ваш первый внук?

От потрясения Эди запнулась.

– Эм… Я… да. Да. У меня нет внуков.

Он снова заглянул в свой айпад.

– Предполагаемая дата родов – середина декабря. Похоже, в этом году у вас будет особенное Рождество.

Эди уговаривала себя, что присутствие Райли в их жизни будет коротким. Потом она уедет, как задутая свеча, оставив после себя только струйку дыма. Ведя машину по утреннему Оук-Хилл – в воскресенье люди ехали в церковь, на поздние завтраки, может по магазинам, Эди понимала, что ошибалась. Райли никуда не денется. Она здесь – в их мире, в их жизни, в их гостевой комнате – на какое-то время. На сезон. Может быть, даже дольше. Ее мозг с трудом воспринимал этот факт.

– Расскажи мне про тетю Мэри.

Эди повернула направо, на Камелия-авеню.

Она не заметила, но голова Райли склонилась набок, и она задремала во время короткой поездки обратно домой. Услышав Эди, она вскинула голову и потерла глаз.

– Хм-м-м?

– Никакой тети Мэри нет. Я права? – Растрепавшийся пучок светлых волос свесился на одну сторону. Райли не ответила, только тяжело вздохнула. Эди восприняла это как «да». – Ты пришла на работу к Маку по дороге куда-то, но если ты не собиралась в Новый Орлеан, тогда куда ты пыталась добраться? – Райли закусила нижнюю губу, потом уперлась локтем в уступ окна. – Твой конечный пункт был здесь, да? – Эди знала ответ, но ей было нужно услышать его от Райли. – Ты ехала к Маку. К нам.

Сердясь, Райли опустила руку и отвернулась от Эди.

– Я долго была сама по себе. Даже когда мама еще была жива, казалось, что взрослый – это я. С головой на плечах. Но я делала что нужно. Я справлялась.

Ее слова были решительными. Уверенными. Голос человека с историей за плечами и долгой дорогой впереди. Но потом она закрыла глаза и обняла себя руками, и вся эта взрослость развеялась.

– Я ненавижу просить о помощи. Ненавижу. Но я не знала, что еще сделать.

Эди глубоко, размеренно дышала, глотая горькую пилюлю собственного высокомерия. Собственного невежества. Мак раньше нее понял, что они не могут выпроводить Райли. Не могут отказаться от нее, не могут игнорировать, не могут предоставить ее самой себе. Но теперь Эди это знала. Придется все согласовывать, начиная с графиков работы и встреч до ожиданий семьи и списков покупок. Это сильно ударит по детям. Делить дом с сестрой, о которой не знал до вчерашнего дня? Немыслимо. Дать место за столом и на диване дочери мужа, девочке, к зачатию которой ты не имела отношения? Не передать словами.

Она не знала, что будет с ней и Маком, сумеют ли они пережить этот шторм, но сейчас Райли была ребенком с собственным ребенком и ей нужно где-то жить. Ей нужен дом. Какой бессердечной была бы Эди, если бы поддалась своему первому порыву и сделала вид, что Райли не существует. Она хотела, чтобы та ушла. Помоги ей, Боже, но она хотела. Вплоть до этого момента, когда Райли признала – как бы сложно это ни было для нее – что ей больше некуда идти.

Эди была матерью, а у матерей есть кодекс, как у врачей. Не навреди. В первую очередь думай о других. Помогай при необходимости. И всегда люби, даже когда это трудно. Даже если это противоречит всему, что ты чувствуешь.

– Ты можешь остаться у нас. До конца беременности. Потом…

– После этого я уйду.

– Куда ты пойдешь?

– Не знаю. Но у меня есть несколько месяцев, чтобы решить.

Они с Райли были совершенно разными, но с ее словами пришло осознание, что они в одинаковом положении: в подвешенном состоянии, в ожидании, пока решат, что делать дальше.

– Когда ребенок родится, посмотрим, как пойдут дела и что будет нужно вам обоим, – размышляла Эди. – Мы просто… Мы просто посмотрим, что будет дальше. Как тебе такое?

– У меня есть выбор?

Эди посмотрела Райли в глаза.

– Да. Есть.

Райли подняла руки, потом уронила их.

– Ладно. Хорошо. Я останусь. – Затем тише вымолвила: – Спасибо.

– Пожалуйста. Тебе надо сообщить кому-нибудь, что ты здесь? Может, Тамми? Дексу? Они же захотят знать, где ты?

Она медленно кивнула.

– Я позвоню Тамми и скажу, что в порядке. А Декс… – Она вздохнула. – Я не знаю. Я не очень хочу ему звонить.