Почти идеальная жизнь - Дентон Лорен К.. Страница 39

– Вам легко говорить. Не вам же рожать.

В ее словах не было оптимизма, но лицо чуточку просветлело. Стало не таким осунувшимся.

Через несколько минут они стояли на тротуаре перед домом. Райли расправила плечи, словно пытаясь набраться хоть немного смелости. Маку очень хотелось обнять ее, заключить в кольцо рук и напитать силой для того, что ждет впереди, но для этого еще было рано.

– Ты когда-нибудь каталась на американских горках?

– Вы задаете самые неожиданные вопросы.

– Я узнаю тебя, помнишь? Американские горки – да или нет?

– Всего один раз. Меня вырвало на сидящего впереди.

Мак опустил голову и рассмеялся.

– Со мной произошло то же самое.

– Правда?

– Ага. Мне было девять. С тех пор ни разу не катался.

Вокруг опустились фиолетовые сумерки, и в кустах замигали светлячки.

– Спасибо, что прогулялась со мной.

– Да. Спасибо, что позвали. Мне понравилось.

– Хорошо. Давай завтра повторим.

Она кивнула, и Мак проводил ее по ступенькам к входной двери. Когда он открыл дверь и шагнул внутрь, она лишь на миг заколебалась, прежде чем войти следом.

Тем вечером Мак пробыл внизу еще долго после того, как все поднялись. Тело не находило покоя, как будто ноги хотели нести его на еще одну прогулку – или еще лучше – пробежку, но мозг устал от умственного перенапряжения в попытках разложить разных людей и эмоции по отдельным полочкам. Наконец он сдался.

Выключив свет, он поднялся наверх, медленно и тихо. У Райли было темно, но в комнатах Томаса и Эйвери горел свет. Сначала он осторожно открыл дверь Эйвери. Она спала, на груди лежал открытый учебник по естествознанию, а очки на лице перекосило. Он на цыпочках зашел в комнату, аккуратно обойдя скрипучую половицу, нежно снял с дочери очки и положил их на прикроватную тумбочку.

Томаса Мак обнаружил раскинувшимся на кровати, покрывала сбились в ногах, темные кудрявые волосы прилипли ко лбу. Мак дернул шнурок, включающий потолочный вентилятор, и вышел.

В их комнате Эди спала на боку, натянув одеяло так, что видно было только изящный изгиб ее шеи. Хорошо, что она вернулась в их спальню, хотя эмоциональная температура между ними все еще была холодной.

Ее темные волосы рассыпались по подушке, ресницы отбрасывали тень на щеки. Продолжая думать о Райли и Кэт, Мак снова поразился тому, насколько они разные. У Эди тонкие темные волосы и оливковая кожа. У Райли волосы густые и светлые, ее бледную кожу усеивают созвездия веснушек. Как у Кэт. Как у него.

Мак сел на пол со своей стороны кровати, где света от лампы Эди как раз хватало, чтобы видеть. Он хранил в ящике прикроватной тумбочки такую кучу квитанций, напоминаний, старых ежедневников, которые не мог выбросить, и прочего бесполезного мусора, что Эди говорила, что это только его вотчина. В результате он знал, что она никогда не найдет конверт, который он спрятал под ежедневником на 2013–2014 год.

Мак достал из тайника письмо и фотографию и сел, прислонившись спиной к кровати и согнув колени перед собой. Убедившись, что Эди спит, он снова перечитал письмо от начала до конца. Рассмотрел крошечное фото. За последние несколько дней он так часто всматривался в него, что ему казалось, он знает все детали детского личика Райли как своего собственного. И лица Кэт… Ну, его не надо было запоминать. Лицо Кэт до сих пор вырезано в его памяти, даже после всех этих лет.

Мак думал, что забыл ее. Думал, что оставил ее позади вместе с разношенными шлепанцами, которые носил большую часть того лета. Но она была упрямо живучей, задерживалась в редких снах, обрывках воспоминаний, запахе лодочного топлива и криках чаек. Он упорно старался забыть, говорил себе, что он с женщиной, предназначенной ему с самого начала. Эди была его невестой, самим источником жизни, и он много раз пожалел, что не может перекроить свой мозг и избавиться от частей, которые тянутся к Кэт, словно она наркотик, которого до сих пор жаждет его тело или разум.

Но что, если эти заблудшие мозговые клетки жаждали вовсе не Кэт? Что, если это было что-то другое? Кто-то другой? Может, все это время за него цеплялись не воспоминания о Кэт, а присутствие Райли. Его ребенка. Несмотря на то, что он не знал о ней.

Глава 19

Лето 2000 года

Мак отрабатывал вечернюю смену, помогал поднимать лодки с воды и мыл их перед погрузкой на подъемник, чтобы вернуть в сухой док. На самом деле он предпочитал вечерние смены: температура слегка снижалась, плюс всегда было забавно наблюдать за большими лодками, неторопливо заходящими в фарватер с полными трюмами тиляпий, морских окуней и желтохвостов, которых они наловили за день на заливе.

Однако истинной причиной, по которой ему нравилось работать в вечернюю смену, была возможность увидеть Кэт. Он никому не признался бы – он даже себе почти не позволял думать об этом, но когда вскоре после заката лодки возвращались, его взгляд метался по марине в поисках растрепавшейся на ветру копны светлых волос, поднятых на лоб солнечных очков в белой оправе, крепких длинных ног и скульптурных рук.

Однажды вечером, вскоре после Четвертого июля, Мак вел подъемник от марины к лодочному ангару, когда увидел ее. Кэт стояла у секции для чистки рыбы спиной к лодкам в неизменных джинсовых шортах и белой футболке, завязанной узлом на боку. Ее волосы были убраны в хвост, открывая нежную кожу на изгибе шеи. Сердце забилось чаще, Мак припарковал подъемник, бросил ключи Джеффу и спрыгнул на горячий асфальт. Он спешил к ней, судорожно подбирая верные слова – что-то забавное, но не ребяческое, что помогло бы ей расслабиться после скорее всего утомительного дня.

Но только он придумал остроумное замечание, как со стороны парковки к ней подошел мужчина. Худощавый, в облегающей черной майке, серебряная цепь тянулась из одного кармана джинсов и исчезала в другом. Черные ботинки, темные солнечные очки, несмотря на сумерки. Учитывая, что все вокруг носили яркие рубашки, солнечные очки на шнурках вокруг шеи, шлепанцы и бейсболки, парень не просто выделялся – он подавлял.

Мак зациклился на внешности незнакомца. Зачем такому типу заявляться в марину, когда рыбалка, судя по виду, является последней в списке его приоритетов?

Парень грубо схватил Кэт и притянул к себе для поцелуя.

Из горла Мака вырвался низкий животный рык, какого он никогда за собой не замечал. Он сорвался на бег с твердым намерением избавить ее от подонка, который явно делал ей больно и навязывался против воли.

Неудивительно, что Кэт сумела постоять за себя. Она вывернулась из его хватки и шлепнула его по руке. Потом подняла волосы с шеи и сказала что-то, вызвавшее его улыбку. Когда она шагнула к нему, он привычно наклонился и поцеловал ее в щеку. И она позволила.

Что-то в груди Мака сжалось, а ноги и руки словно парализовало от ужаса, заставив остановиться посреди дорожки. Парень снова заговорил. Кэт кивнула, и он лениво пошел к черному автомобилю, припаркованному вдоль стоянки под деревом. Машина была низкой посадки, окна были затонированы до, вероятно, незаконного уровня. Парень открыл дверь и захлопнул ее за собой. В следующее мгновение до марины донеслись ритмичные басы, несмотря на царившие вокруг гудение и разговоры.

Не зная, что думать про парня и разрушительное ощущение в груди, Мак резко свернул с дорожки к магазинчику, где Карла выбивала чек мужчине с полотенцем вокруг талии и босыми ногами в песке. Мак стоял у бокового окна, рядом с витриной с обклеенными ракушками шкатулками и тюбиками солнцезащитного крема и алоэ, наблюдая, как Кэт споласкивает ящик для льда и поднимает его на бедро, чтобы отнести обратно на лодку.

– Смотришь на свой горшочек с золотом? – спросила Карла от кассы.

Мак обернулся.

– Я?

– Да, ты. Есть причина, по которой ты не работаешь? У нас восемь лодок разгружаются, а значит нам надо – представляешь? – помыть и убрать восемь лодок. И вместо этого ты тут бездельничаешь.