Валет мечей - Лейбер Фриц Ройтер. Страница 23

Афрейт, согнув колени, высвободила ноги из лука и одним быстрым движением поднялась с земли.

– Ты долго тренировалась, – с легкой укоризной в голосе произнес Фафхрд, прикручивая к левой культе металлический крюк, который он снимал на время соревнований.

– Да, всего полжизни, – согласилась она.

– Стрела леди Афрейт не воткнулась в мишень, – заметил Скаллик. – Разве это честно? Подуй ветер, и она упадет.

– Да, но сейчас ветра нет, а она все-таки как-то туда попала, – резонно возразил Гронигер. – И вообще хорошо, когда при стрельбе в высоту стрелы не втыкаются в мишень: погода переменится, и мы соберем их внизу, а те, что воткнулись, считай, навсегда пропали.

– А что, разве никто не забирается наверх и не собирает их? – удивился Скаллик.

– Что, залезть на Эльвенхольм? Ты разве не видишь, что для этого нужны крылья?

Скаллик измерил скалу взглядом и упрямо покачал головой. Фафхрд, услышав ответ Гронигера, бросил на начальника порта беглый взгляд, но удержался от замечания.

Афрейт пригласила всех выпить крепкого илтхмарского бренди за победу в состязаниях: ее, Фафхрда, а также Мышелова и Сиф, которые тоже оказались поблизости.

– За перья в твоих крыльях! – обратился Фафхрд к Гронигеру, не сводившему с него задумчивого взгляда.

Дети возились с белыми волкодавами. Гейл выиграла детские соревнования по стрельбе из лука, а Мэй первой пробежала короткую дистанцию.

Однако самые младшие уже начали хныкать, а тени заметно удлинились. Игры и соревнования закончились, и участники как следует налегли на еду и питье. Шум становился все сильнее. Все участники пикника заметно устали, но те, кто постарше (не самые старые, разумеется), веселились от души, точно предвкушая плавный переход этой вечеринки в следующую. Начали собираться в обратный путь, однако, куда идти – домой или в «Обломок Кораблекрушения», – каждый решал в зависимости от возраста и темперамента. Повеяло вечерней прохладой.

Бросив взгляд на восток, в сторону Соленой Гавани и порта, Мышелов заметил, что между корабельными мачтами уже клубился морской туман, и Гронигер подтвердил его слова. Но что за одинокий путник бредет к; ним по петляющей через поля и дуга дороге, освещенный последними лучами заката?

– Да это же Урф, – удивился Фафхрд. – Что это он вдруг решил пройтись?

Однако никто пока не мог ни согласиться, ни поспорить с верзилой Северянином: идущий был еще слишком далеко. Сигнал к сбору был уже подан, люди собирали вещи, укладывали их обратно в тележки, и вот наконец процессия тронулась в обратный путь. Большинство старалось держаться поближе к повозкам, так как в них еще оставалось спиртное, которое то и дело шло по рукам. Может быть, именно вино способствовало возобновлению утренних импровизированных песен и плясок, однако заводилами были уже не Фафхрд с Мышеловом, а другие. Двое, которые весь день были, казалось, такими, как прежде, вновь стали подпадать под власть проклятия, о котором им ровным счетом ничего не было ведомо: один, опустив глаза долу, неверной старческой походкой шаркал по дорожной пыли, другой, уставившись в небо, являл собой живой пример свойственной старческому возрасту рассеянности.

Высказанное Фафхрдом предположение относительно личности путника, спешившего им навстречу, оказалось верным, но о причине, заставившей Урфа покинуть теплое местечко и пуститься в путь, так ничего толком добиться и не удалось.

Старый мингол сообщил только Двоим и оказавшемуся рядом Гронигеру:

– «Хорошая Новость» пришла. – Затем, устремив взгляд на Двоих, прибавил значительно:

– Не ходите в «Обломок» сегодня вечером.

После этого на все их расспросы у него был один ответ – Я сказал все, что знаю, – и даже две кружки бренди не развязали его мингольский язык.

Они отстали от всей компании, но догонять им не хотелось. Солнце давно уже село; они шли по пояс в ночном тумане, скрывшем и порт, и Соленую Гавань, и большую часть опередившей их процессии. Туман приглушал топот пляшущих ног и голоса, выводившие мелодию какой-то песни.

– Видишь, – обратился Гронигер к Фафхрду, глядя, как туман постепенно застилает сумеречное небо, на котором не было видно ни одной звезды, – сегодня тебе все равно не удастся показать мне твою лохматую звезду.

Фафхрд ничего не ответил, только кивнул рассеянно и передал ему флягу с бренди; четверо мужчин в полном молчании углубились в молочный туман.

Глава 18

Сиф и Афрейт, захваченные всеобщим весельем, да к тому же еще слегка навеселе, вошли в таверну одними из первых. Стоявшая там напряженная тишина насторожила обеих, безумие открывшейся их глазам сцены окончательно разогнало хмель.

Фафхрд и Мышелов сидели за своим любимым столом и играли в кости, а все посетители исподтишка со страхом следили за каждым их движением. Страх буквально висел в воздухе.

Таково было первое впечатление. Однако уже в следующее мгновение Сиф и Афрейт поняли, что Фафхрд был вовсе не Фафхрд – слишком уж худ, и Мышелов тоже не был Мышеловом – слишком толстый (хотя такой же гибкий и подвижный, как ни странно).

Лица, оружие и одежда чужаков тоже были совсем не такими, как у Двоих. Сходство между ними заключалось в выражении лиц, движениях, позах и самоуверенности, с которой держались и те, и другие, да еще в том, что незнакомцы сидели за тем самым столом. Эти двое производили впечатление будто они и были теми, за кого себя выдавали, и сидели на своем законном месте.

Страх вызывали даже звуки, которые они производили во время игры: то один, то другой из них встряхивал кожаный стаканчик с костями, накрыв его ладонью, потом высыпал его содержимое в один из двух рядов обтянутых материей углублений, расположенных по обе стороны игральной доски, передвигал костяшки на счетах, отмечая выигрыш или проигрыш. Приглушенное пощелкивание костей приковывало внимание всех, кто находился в зале: одни прикидывались, будто чрезвычайно увлечены разговором с соседями, другие усиленно смаковали эль, третьи занимались хозяйственными делами, на самом же деле никто не спускал глаз со странной парочки. Страх тут же обуял и всех до единого участников пикника. Ни у кого не было сомнений, что сегодня вечером в «Обломке Кораблекрушения» затаилось, свившись тугими кольцами, зло, готовое ужалить подобно змее. Настолько велика была сила страха, что даже Сиф и Афрейт пришлось сделать над собой значительное усилие, чтобы бочком пробраться к стойке, за которой хозяин заведения, опустив глаза, битый час полировал одну и ту же кружку. Разумеется, все это время они не спускали глаз со столика, к которому было приковано всеобщее внимание.

– Хозяин, что тут произошло? – тихо, но очень отчетливо прошептала Сиф. – Нет, ты не дуйся, а отвечай! Я приказываю тебе, отвечай!

Он, словно обрадовавшись возможности разделить с кем-то бремя гнетущего ужаса, немедленно подчинился резкому, словно удар хлыста, приказу и быстрым шепотом, чуть ли не задыхаясь, выложил им всю историю. Однако глаза его были по-прежнему опущены, а тряпка продолжала свое круговое движение.

– Я был здесь один, когда «Хорошая Новость» пришвартовалась в порту, и через несколько минут вошли эти двое. Не говоря ни слова, толстяк, словно хорек, по запаху нашел стол двух капитанов, они уселись, как у себя дома, и приказали принести выпить.

Я принес выпивку, а они, выставив на стол доску и раскладывая кости, начали задавать мне вроде бы безобидные и дружелюбные вопросы. Спрашивали в основном про Двоих, причем так, будто давно с ними знакомы. К примеру: как у них идут дела на Льдистом? Как со здоровьем? Счастливы ли они тут? Как часто заглядывают в трактир? Какое вино и еду предпочитают? Каких женщин? Чем еще интересуются? О чем обычно говорят? Можно было подумать, что сам верховный правитель послал их сюда обсуждать с нашими капитанами важные государственные дела.

Но в то же время вопросы их звучали так жестко, что, вели они мне пойти и убить Двоих или лишить жизни самого себя, вряд ли бы я ослушался.