Одолжи мне свою жену - Лейн Джеймс. Страница 6

– Эх, ко мне бы он так приставал! – процедила Нора. – Со мной-то он – полный импотент. Мерзавец!

Энн поспешила перевести разговор на другую тему.

– Эвери умеет подбирать прислугу, – сказала она. – Девчонка весьма аппетитная. А та женщина, что в буфете прислуживает – и вовсе сногсшибательна.

– Девчонка приходит лишь тогда, когда он закатывает вечеринку, – сказала Нора. – Дочь Марии Санчес. А за стойкой стоит сама Мария. Она у него – домоправительница. Ты разве не знала?

– Нет, – покачала головой Энн.

Мария Санчес в свои тридцать пять лет была сказочно красива. Статная и стройная, она поражала изяществом и благородством, горделивой посадкой головы. Однако в красивых черных глазах застыла печаль.

– Она даже красивее своей дочери, – сказала Энн. – Только уж очень грустная.

– Жизнь у неё не сахар, – сказала Нора. – Муж сидит в тюрьме за убийство. Десять лет назад в пьяной драке убил какого-то типа. У неё на шее остались двое детей – дочь Елена и сын. Год назад сын насмерть разбился на мотоцикле, столкнувшись ночью с грузовиком. Мария посвятила всю жизнь Елене. Дала ей образование, устроила в хорошую школу. Хочет, чтобы дочь стала преподавателем. – Чуть помолчав, Нора продолжила: – Если тебя интересует, спит ли с ней Эвери, то я не знаю. Впрочем, учитывая его репутацию…

Энн расхохоталась.

– Ты не поверишь, Нора, но меня это мало заботит. А ты, по-моему, просто помешалась на сексуальной почве, как и все тут.

Нора хихикнула.

– Не вижу в этом ничего плохого, – сказала она и тут же, помахав кому-то, отчалила.

Оставшись одна, Энн подошла к бассейну и, перекинувшись парой ничего не значащих фраз с Бобом и Тони Ван-Лир, уселась на складной стул, попивая дайкири. Внезапно кто-то прикоснулся к её руке. Подняв голову, она увидела Карлтона Эвери.

– Пригласив вашего мужа в дом, – произнес он с чарующей улыбкой, – я даже не ожидал, он так вцепится в эти чертежи. Они с Сэмом Брандтом настолько увлеченно обсуждают этот проект, что никто и не заподозрил бы, что они – непримиримые соперники. Очень несправедливо вышло – ваш муж наслаждается, а вас совсем забросили.

– Спасибо, но я вовсе не ощущаю себя брошенной, – улыбнулась Энн.

– А я заметил, что вы сидите тут в полном одиночестве, и испугался, что вы скучаете.

– Я никогда не скучаю.

– Никогда?

– Да, – кивнула Энн. – Мне ведь и некогда скучать – нужно следить за детьми и мужем. – Она засмеялась. – Да и здесь мне скучать не давали. Кое-кто даже успел поухаживать и пригласить в гости.

– В самом деле? – вскинул брови Эвери. – Кто, если не секрет?

– О, это была просто совершенно праздная болтовня. Ничего серьезного.

– Все равно – я прикажу подвергнуть нахала бичеванию.

– Не нужно, – попросила Энн. – Он ведь даже не настаивал. Просто дал свой адрес и пригласил зайти.

– Ни в коем случае, – покачал головой Эвери. – пообещайте, что не зайдете.

Энн не смогла сдержать улыбку.

– Обещаю. Кстати, вы ведь сами сказали, что отныне слово секс нужно писать – «$ex», через значок доллара. А он заодно хотел мне кое-что продать.

Эвери расхохотался.

– Ясно – это Абнер Джессап. – Он вдруг посерьезнел. – Пойдемте прогуляемся. Я хочу хоть ненадолго вырваться из этой толпы. – Видя её замешательство, он быстро добавил: – Не бойтесь, я не стану к вам приставать и заманивать в гости. Хорошо?

– Да, – после некоторого раздумья кивнула Энн.

Эвери взял Энн за руку.

– Сюда, пожалуйста, – пригласил он.

Обогнув бассейн, они миновали усаженные пестрыми цветами клумбы и вышли к стене. Эвери отомкнул дверцу и распахнул её.

«Боже мой, что я делаю?» – подумала вдруг Энн. Никогда прежде, посещая званые вечеринки, она не позволяла себе оказываться в столь сомнительных ситуациях.

Видя её нерешительность, Эвери расхохотался.

– Должно быть, вам понарассказали всяких небылиц обо мне, – догадался он. – Но вряд ли кто мог сказать вам, что я не держу свое слово. Верно?

– Да, такого мне не говорили.

– Что ж, тогда…

Энн решилась и шагнула к воротам.

За стеной, отгораживавшей усадьбу от внешнего мира, расстилалась необъятная пустыня. Эвери взял Энн под руку и повел по выжженной земле, стараясь не наступать на острые колючки. Однажды, когда Энн споткнулась, Эвери молниеносно обвил её за талию и удержал, но потом тут же отдернул руку. Поднявшись по склону горы, они вышли на возвышавшуюся над домом Эвери смотровую площадку, на которой был установлен телескоп.

– Моя личная обсерватория, – сказал он.

Энн кинула взгляд вниз. В роскошном дворце Эвери жизнь просnо фонтанировала. Била ключом. Люди толпились на террасе, в патио, вокруг ярко освещенного бассейна. Звучала музыка, со всех сторон слышались веселые возгласы. Как Энн ни присматривалась, Дейва нигде не было видно. «Может быть, – виновато подумала Энн, – он до моего возвращения не выйдет из дома». Ей вовсе не улыбалось объясняться с мужем, как она приняла предложение Эвери прогуляться.

Эвери, насмотревшись на вид ночного города, оторвался от телескопа и подошел к ней.

– Не сочтите за хвастовство, но я обожаю любоваться на свою вотчину, – ухмыльнулся он. – Вот, взгляните сами.

Энн приблизилась к трубе и всмотрелась. В глаза ей впрыгнули мириады ярких звезд – огней ночного города. Они сияли и переливались, как драгоценные камни. Брильянты, рубины, изумруды, сапфиры…

– Днем, разумеется, видно лучше, – заметил Эвери. – Тогда я могу рассмотреть всю долину. Двести двадцать тысяч людей, Энн, и все они беспрестанно копошатся, словно в гигантском муравейнике, радуясь жизни, суетясь или – влача тяжкое существование. Даже не верится, ведь, когда я был мальчишкой, здесь не насчитывалось и нескольких тысяч человек…

– О, так вы, значит, из числа наших редких аборигенов – коренных аризонцев?

– Да, и горжусь этим.

– Вот, значит, почему вы считаете эти края своей вотчиной?

– Не только. Дело в том, что я горжусь тем, что в свое время предвосхитил расцвет Сахуэро-сити. Двадцать пять лет назад, когда я сам едва сводил концы с концами, я тратил все деньги, которые мог заработать, занять или даже украсть, на то, чтобы приобретать землю. Я купил много тысяч акров. Затем, когда время созрело, лет двенадцать назад, я потратил уйму средств на то, чтобы расхвалить Сахуэро-сити, сделать ему бешеную рекламу. Конечно, мне помогали. Нашлись умные люди, которые почуяли, что здесь пахнет жареным, и не отказались от возможности урвать хороший куш. Словом, дело завертелось и потом остановить его было уже невозможно – как снежную лавину. Повсюду развернулось строительство, люди прибывали тысячами. Я горжусь тем, что приложил руку к процветанию нашего города.

– Да, Карл, вы вправе гордиться.

– Спасибо, Энн. К сожалению, далеко не все здесь столь понятливы, как вы.

– В самом деле?

– Многие критикуют и поносят меня и моих коллег за то, что нам удалось заработать. В одном они правы – заработали мы и впрямь прилично.

Эвери вынул из кармана пачку сигарет и протянул Энн. Она отказалась и тогда он закурил сам. При вспышке зажигалки его лицо показалось Энн торжественным.

– Некоторые люди считают меня отпетым мерзавцем и мошенником, – сказал он. – Впрочем, они ушли недалеко от истины. Мои предки традиционно были не в ладах с законом. Взять, например, моего прадеда – старого Хайрэма. Он прибыл в эти края юнцом, в конце семидесятых годов прошлого века. Охотился, добывал шкуры, затем торговал. Солдатам в форте Дойл он поставлял провизию, а апачам – оружие и виски. Славный был патриот. Или – мой дед, который в начале века служил здесь шерифом. Приглянулась ему однажды одна дамочка. Замужняя, между прочим. Так вот, он сфабриковал улики против её мужа и засадил его в каталажку. А сам, разумеется, завладел его женой.

– Да, любопытный у вас род, ничего не скажешь, – улыбнулась Энн. – Только зачем вы мне все это рассказываете, Карл? Хотите повергнуть меня в ужас?