Цена жизни (СИ) - Стоев Андрей. Страница 14

— Может, и отпустят, — возразила она без уверенности в голосе.

— С твоим умом и способностями? Никаких шансов.

— Да какой там ум? Какие ещё способности? — с досадой сказала Анета.

— Знаешь, я тебе скажу честно и безо всякого кокетства: есть только два человека, рядом с которыми я иногда чувствую себя слабоумным — это ты и Лена. Правда, есть ещё и князь, но там я и должен чувствовать себя дураком, так что князя не считаем.

— Ну что ты говоришь… — смутилась она.

— А что касается способностей, то я полностью уверен, что ты закончишь Академиум с шестым рангом, а это, знаешь ли, далеко не рядовые способности. А после посвящения Аспекту у тебя будет сразу как минимум восьмой ранг. И это ещё пессимистичная оценка — я бы, пожалуй, скорее поставил на девятый.

— Ой, ну кто бы говорил про способности, — поморщилась она. — Давай сравним меня с тобой или с Леной.

— Давай не будем, — отказался я. — В общем, ты представляешь для рода огромную ценность. Если ты попытаешься заговорить с Алиной о том, чтобы уйти из рода, она тебя даже слушать не станет.

— Я пыталась, — вздохнула Анета. — Не слушает.

— И не будет слушать, — кивнул я. — Тем более, ты официальная наследница.

— Нет, — покачала головой она.

— Что нет? — не понял я.

— Я не официальная наследница, — объяснила она.

Я смотрел на неё с непонимающим видом, и она, вздохнув, объяснила:

— Род меня ещё не принял. Да и вообще, роды редко официально объявляют наследниц. Даже мы редко, а многие вообще никогда. Вот, например, скажи — кто наследница у Ренских? Которые, кстати, твои близкие родственники.

Я задумался — и в самом деле, кто?

— Стефа? — предположил я.

— Стефа и Ольга — это одно и то же, — отрицательно покачала головой Анета. — Они правят вместе, так что Стефа точно не наследница.

— Тогда, возможно, Ханна?

— Ханна наследницей быть не может, — уверенно сказала Анета. — Ханна, конечно, тоже потомок Кеннера Ренского, но она из линии Златы. Наследницей у них может быть только кто-нибудь из главной линии, потомок Асты. Вот ты мог бы стать у них наследницей, — смешливо фыркнула она.

— Ну тогда не знаю, — растерянно ответил я. — Кто?

— Не знаю, — пожала плечами она. — Если уж даже ты не знаешь, то мне откуда знать?

Наверное, неоткуда. Но всё же есть здесь любопытный момент — я до недавнего времени вообще не знал, кто такая Ханна Ренская, а вот Анета знает. И не просто слышала про неё, а даже знает, из какой она линии. А вот интересно — кого она ещё там знает?

— Анета, а ты помнишь Эльму с Нельмой Ренских? В нашей школе они учились.

— Помню, конечно, ещё бы я их не помнила, — она поморщилась, и от неё явственно повеяло раздражением.

— Что с ними не так? — удивился я. — Ты с ними как-то пересекалась?

— Пересекалась, — неохотно ответила Анета. — Они же вечно со всеми дрались и до всех докапывались. Вот и до меня как-то начали докапываться. А я ведь никогда драться не любила и не умела, только в Академиуме драться начала. В общем, они меня здорово достали — не знаю, до чего бы это в конце концов дошло, но Алина попросила за меня Лену. Та их как следует избила, сначала по очереди, а потом обеих вместе. Они сразу успокоились и с тех пор не обращали на меня внимания, демонстративно так игнорировали.

А я ведь помню, как Алина при нашем первом знакомстве попросила Ленку помочь её правнучке. Но я тогда толком и не понял, с чем помочь — точнее, просто не задумался над этим, а Ленка ничего мне не сказала. Видимо, здорово меня выбило из колеи знакомство с Алиной, раз не задумался. Хотя это и неудивительно — я ведь был всего лишь школьником, который в первый раз встретился с Высшей. И в этот момент мне в голову пришла ещё одна интересная мысль: а может, Алина подошла к нам тогда на пляже как раз из-за этого? Она сама ведь Анете никак помочь не могла — разве что попросить Ренских унять сестричек, но это было бы изрядным унижением, да и для Анеты позором.

Дело, конечно, старое, и сейчас уже неважно, из-за чего наше знакомство началось. Но вообще это здорово отрезвляет и заставляет задуматься: а не слишком ли я себя переоцениваю? Я-то был уверен, что заинтересовал Алину из-за того, что был такой весь из себя крутой и перспективный. А на самом деле ей нужна была Ленка — и не потому, что та сама по себе её интересовала, а потому что её правнучку взяли в привычку избивать школьные хулиганки.

— Хм, это я к чему спросил — ты знаешь, кем они мне приходятся?

— Знаю, конечно, — она посмотрела на меня с удивлением. — Они тебе четвероюродные сёстры. Ну, наполовину сёстры — они тоже праправнучки Кеннера, но от Златы, а не от Асты. Они ведь как раз внучки Ханны.

Однако неплохо проинформирована эта самая не наследница! Я вот с большим трудом только недавно узнал, кто мне кто у Ренских, а она уверенно рассуждает про их линии и точно знает, кто кому кем приходится. Правда, они ведь и ей родственники, может, дело в этом?

— А скажи, пожалуйста, Анета: ты это знаешь потому, что они твои родственницы, или потому, что Алина заставила тебя выучить всех значимых людей в родах?

— И то и то, — призналась она. — Но вообще Ренские к потомкам Кеннера на стороне относятся очень плохо и родственниками нас не считают. Эти ведь потому меня и били, что я правнучка Кеннера.

— Ну, у нас с Ренскими отношения раньше тоже были не безоблачными, — хмыкнул я. — Сестрички ведь и со мной дрались. Но я тебя спросил об этом, потому что удивился, что ты знаешь Ханну, и захотел понять — это просто случайность, или же Алина всё-таки готовит тебя в наследницы? Как оказалось, готовит — официальная или нет, но ты наследница.

— До тех пор, пока я не стала Высшей, это звание никакого смысла не имеет, — пожала она плечами. — Поэтому мы редко объявляем официальных наследниц — до возвышения это просто гадание.

— Не гадание, а скорее декларация намерений, — возразил я. — Но в целом я согласен — с возвышением слишком много неопределённости.

— И ещё, Кеннер, ты плохо понимаешь, что такое род, — добавила она. — Мать решает, как род видит вещи, которые находятся вне рода. Она решает, кто друзья, а кто враги, и как нужно реагировать на то или иное событие. Но внутри рода она ничего не решает сама. Поэтому я никогда не стану наследницей, если родовичи это не примут. Род — это родовичи, а Мать — всего лишь их голос. Если кто-то из Матерей и забыл об этом, то вы с Ренскими всем напомнили.

— Мы с Ренскими напомнили? — с недоумением переспросил я.

— Ольга изгнала Милославу из рода, хотя у неё не было никаких провинностей перед родом. Род был недоволен, но Ольга сумела изгнание продавить. Этим она сильно подорвала свой авторитет, потому что даже Матери не позволено решать за счёт рода свои личные проблемы. Потом была история с твоим похищением, и люди начали открыто задавать Ольге вопросы. Стефа сумела как-то успокоить народ, но к Ольге отношение сильно ухудшилось. А потом Милослава возвысилась, и у Ренских случился практически открытый бунт. Стефа там уже ничего сделать не могла. Алина тогда сказала, что если бы ты отказался мириться с Ренскими, то Ольгу род, скорее всего, низложил бы, а это немыслимый позор для Матери. Ты её тогда фактически спас — Ольга со Стефой сумели показать родовичам, что исправляют старую ошибку и восстанавливают с вами отношения. Но всё равно у Ренских с тех пор многое изменилось, и власть Ольги уже далеко не такая абсолютная, как была когда-то. В общем, все сделали выводы, как ни в коем случае нельзя поступать.

— Надо же, — пробормотал я. — Сколько лет уже прошло, а я до сих пор узнаю что-то новое.

— Ну всё, Кеннер, дальше сам.

Мы стояли возле дверей дома Алины. Дом блестел свежей краской — не удивлюсь, если Алина сама его и красила. Во всяком случае, у Тириных мне не приходилось замечать эксплуатации детского труда. Впрочем, мне сложно судить — с внутренней жизнью рода Тириных я знаком довольно слабо, может, и эксплуатируют понемногу.