Мифы воды. От кракена и «Летучего голландца» до реки Стикс и Атлантиды - Осояну Наталия. Страница 19

Блеск зыбей, средь которых ты находишься,

Белизна моря, по которому плывешь ты,

Это — расцвеченная желтым и голубым

Земля, она не сурова.

Пестрые лососи прыгают из недр

Белого моря, на которое глядишь ты:

Это — телята, разных цветов телята,

Ласковые, не бьющие друг друга.

Хоть видна тебе лишь одна колесница

В Счастливой Стране, обильной цветами, —

Много коней на ее пространствах,

Хоть для тебя они и незримы27.

Существует также целый комплекс преданий, в которых Мананнан фигурирует наряду с известными личностями — в частности, святым Патриком. Но в них его роль, скорее, связана с владычеством над потусторонним миром, который в силу того, что истории появились на свет гораздо позже, уже не связан с морской стихией.

В саге «Болезнь Кухулина» знаменитый ирландский герой вступает в любовную связь с Фанд, женой Мананнана Мак Лира (почему боги расстались, история умалчивает). Иногда ее также называют морской богиней. Фанд сначала появляется в истории в облике птицы, скованной цепочкой из красного золота с другой такой же; потом она приходит к Кухулину во сне. И наконец, начинается драма, в финале которой любовники расстанутся и Фанд вернется к Мананнану Мак Лиру.

Эзили Фреда, Ласиренн и Агве

Сначала может показаться, что в вуду, в отличие от верований, связанных с ориша, все намного проще, поскольку известны лишь два лоа, имеющих какое-либо отношение к воде: Эзили (или Эрзули) и ее супруг / любовник Агве. Но не спешите с выводами: начнем с того, что у лоа Эзили множество лиц.

Две основные, наиболее известные ипостаси этого лоа — Эзили Фреда и Эзили Дантор. Эзили Фреду почитают как духа любви, красоты и богатства; в этом смысле возникает соблазн соотнести ее с Афродитой, но такой подход заметно упрощает суть и значение лоа, неразрывно связанные с историей Гаити (а через нее — с африканской историей и культурой). Действительно, Эзили Фреда — кокетливое, тщеславное, капризное и ленивое (!) воплощение женственности, любящее роскошь, вследствие чего ей принято дарить драгоценности, духи, косметику и алкоголь. А еще она, как правило, белая или светлокожая. За легкомысленным образом кроется трагедия чернокожих жителей Гаити и их предков: культурологи склонны считать, что светлокожая молодая женщина, красивая и богатая, наделенная властью, в первую очередь над мужчинами, — это метафорическая мулатка, содержанка или проститутка, чья сила немыслима без красоты и в чьей жизни за развлечением обязательно следует страдание. По этой причине в синкретическом контексте ее отождествляют с католической Mater Dolorosa — Скорбящей Богоматерью. Считается, что Эзили Фреда никогда не получит то, чего желает.

Если Эзили Фреда — в некотором смысле «девушка из высшего общества», аристократка не по происхождению, а по образу жизни, то жестокая и воинственная Эзили Дантор, наоборот, тесно связана с низами этого самого общества. Она нищая, немолодая, некрасивая, темнокожая, со шрамами на лице и отождествляется с уже упоминавшейся Черной Мадонной во всем многообразии образов. Она, как и Эзили Фреда, связана с любовью и богатством, однако… они совсем другие. Любовь Эзили Дантор — любовь матери, готовой, если понадобится, защищать своих детей с оружием в руках; ее богатства — духовные, а не материальные.

И вновь может показаться, что все просто: два сверхъестественных существа (гаитянские лоа не боги, а, скорее, духи), выражающих противоположные идеи себялюбия и самопожертвования, любви плотской и духовной, к себе и к детям, родным, приемным или метафорическим… Здесь вступает в игру интересная концепция, очень важная для вуду: marassa twa, божественные близнецы мараса. Боги-близнецы — довольно известный мифологический элемент, который можно встретить в самых разных пантеонах всего мира, любой эпохи. Однако на Гаити (а также в тех регионах Африки, откуда прибыл этот культурологический феномен) близнецов трое, они выражают два противоположных друг другу принципа и что-то еще.

В качестве «чего-то еще» среди Эзили выступает существо, известное как Ласиренн.

Начнем с того, что Ласиренн — вполне каноничная русалка, женщина-рыба; в том, что касается внешности, она практически не отличается от гибридной ипостаси Мами Ваты, описанной ранее. Но заметим, что цвет кожи Ласиренн может быть любым — он попросту не имеет значения, как и принадлежность к высшему обществу или низам и любые другие попытки как-то ее классифицировать. Ласиренн — создание крайне загадочное, ведающее тайнами не столько моря, сколько бытия как такового.

Ее главные атрибуты, как и у Мами Ваты, — зеркало и гребень. Она также склонна воровать мужчин и женщин из мира людей, которые через три дня, три месяца, три года (и снова тройка — marassa twa) возвращаются домой онемевшими (а здесь стоит вспомнить процитированную ранее легенду про Эринле и Йемайю). Принято считать, что это связано с обретением священного знания, которое в вуду именуется креольским словом Konesans. Интересно, что у Ласиренн есть еще один аспект, который также называют ее сестрой, — Лабаленн, нечто огромное, темное и молчаливое (как кит — фр. la baleine), пребывающее под водой, на «обратной стороне зеркала». Считается, что смотреть на Лабаленн — все равно что смотреть на собственное отражение.

В метафизическом смысле Ласиренн считается чем-то вроде связующего звена между прошлым и будущим, предками и потомками — интересно, что в этом она отчасти напоминает древнегреческую титаниду Мнемосину, живую связь времен. Еще Ласиренн — точка соприкосновения разнообразных противоположностей, включая те, которые порождают внутренний конфликт в душе адепта.

Таким образом, гаитянская «русалка» — не просто красивая женщина с рыбьим хвостом, а существо, тесно связанное с трансцендентными тайнами мироздания.

Lasyrenn, Labalenn,

Chapo’m tonbe nan lanmè.

M’ap fè karès ak Lasyrenn,

Chapo’m tonbe nan lanmè.

M’ap fè dodo ak Lasyrenn,

Chapo’m tonbe nan lanmè.

Ласиренн, Лабаленн,

Моя шляпа упала в море.

Я ласкаю Ласиренн,

Моя шляпа упала в море.

Я возлег с Ласиренн,

Моя шляпа упала в море.

Гаитянская народная песенка (Карен Маккарти Браун. «Мама Лола. Жрица вуду в Бруклине»)

А вот с лоа Агве, супругом Эзили (иногда считается, что его жена — Ласиренн, а Эрзили Фреда — любовница), все и впрямь относительно просто: он типичное морское божество, покровитель моряков, рыбаков, иногда пиратов. В разных аспектах Агве может быть повелителем ветров и течений, воплощением мужественности в униформе морского офицера, а также капитаном собственного корабля «Иммамоу», который переносит души умерших в посмертие, именуемое Гинен. В наиболее агрессивном аспекте Агве управляет штормами и решает, какому кораблю суждено утонуть.

Седна

В эскимосской мифологии владычицу Адливуна, подводного мира и страны мертвых, зовут Седна. Ее история довольно запутанна, но во всех своих вариантах отличается трагичностью и кровопролитием.

Так, согласно одной из версий, Седна была красивой девушкой, которая жила с давно овдовевшим отцом, и отовсюду к ней приходили женихи, но никому не удалось смягчить гордое сердце красавицы. И вот однажды весной откуда-то прилетела птица глупыш и стала петь Седне чарующие песни, обещая роскошную жизнь в стране птиц, где ее ждут яранга из красивейших оленьих шкур, постель из мягких медвежьих шкур, одежда, изукрашенная перьями собратьев-глупышей, лампа, в которой никогда не заканчивается масло, и котел, в котором никогда не заканчивается мясо. Седна не устояла и отправилась с глупышом на другой берег моря. Но по прибытии оказалось, что дом глупыша — лачуга из дырявых рыбьих шкур и ветер гуляет там в свое удовольствие, принося снаружи снег. Постель Седны была из жестких моржовых шкур, а питаться ей приходилось отвратительной рыбой. От горя и тоски она начала петь, призывая отца, чтобы тот забрал ее обратно.