Верни мне себя - Брук Лин. Страница 12
«Вы беременны» – эти слова по сей день звучат смертным приговором в моих ушах.
Первые дни в больнице вообще казались сущим кошмаром для моего сознания. Забеременеть, потерять память и не помнить важного… Казалось, что всё вокруг – это чья-то зловещая шутка. Но нет. Это моя реальность.
– Я просила врачей не говорить тебе об этом. Думала сама приду к решению проблемы. Но так и не смогла, – продолжаю я, глядя ей прямо в глаза и стараясь найти в них понимание и поддержку.
Её глаза расширяются, и я замечаю, как она невольно отстраняется назад, словно я ударила её физически. В комнате повисает липкое и неприятное напряжение.
– На что решиться? – она старается придать своему голосу спокойствие, но я считываю все эмоции по её глазам.
Недоумение. Тревога. Страх. Боль.
Она всё поняла и без моего ответа.
– На аборт…
Я впервые произнесла это вслух. И мне не нравится, как звучат эти слова. Во рту начинает всё гореть, будто моё признание прошлось огнём по нёбу.
– Я не знаю, мам… – продолжаю я. – Не знаю, хотела ли я ребёнка. Планировала ли эту беременность. Были ли у меня серьёзные отношения или это случайность. Я чувствую себя потерянно… Мне тяжело и больно…
– Моя девочка, – мама тут же тянется ко мне и заключает в свои тёплые объятия.
Я вдыхаю знакомый цветочный аромат её парфюма, который мгновенно вызывает в памяти тёплые воспоминания. Этот запах напоминает мне о беззаботных днях детства, когда мама брала отпуск, и мы вдвоём уезжали на море. Я помню, как мы строили замки из песка, смеялись, играли в воде, и как мамин парфюм смешивался с запахом морской соли.
Я знаю, что она нашла и купила эти духи специально для меня и моей памяти. И от того хочется обнять её ещё крепче.
– Может, я говорила с тобой об этом? – отстраняюсь и смотрю ей в глаза.
– Родная, мы с тобой ни о чём подобном не говорили, – с сожалением произносит она.
– Значит, это и в самом деле случайность, – поджав губы, заключаю я чуть тише. – Хотя это логично. Будь иначе, отец ребёнка был бы рядом в такой тяжёлый для меня период
– Яночка… – мама хочет сказать что-то, но замолкает.
– Пожалуйста, говори со мной не как с дочерью, – напоминаю ей о своей просьбе. – Я головой понимаю, что давно нужно было пойти и сделать… – замолкаю, не хочу больше произносить это слово. – Но что-то внутри меня останавливает от этого шага.
– Что именно?
– Сложно сказать… Наверное, страх, что он мог быть желанным… Что, если я хотела этого ребёнка? – я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. – Что, если я решусь на аборт, а потом память вернётся ко мне, и окажется, что я ждала этой беременности?
Вот они – причины моих бессонных ночей. Эти вопросы въелись в мой мозг и не отпускают. Вопросы, на которые я ищу ответы и не нахожу их.
– Ты хочешь, чтобы я уговорила тебя на аборт или, наоборот, отговорила от него?
Накрывает мою руку своей тёплой ладонью.
– Я хочу узнать, как часто ты жалела о том, что не решилась на аборт? Жалела ли, что родила меня, зная, что родной отец никогда меня не примет? Только честно, – я смотрю ей прямо в глаза, надеясь на искренний ответ и одновременно боясь его.
– Ты думаешь, что я жалею о том, что у меня есть такая дочь, как ты? – спрашивает с изумлением.
– Нет. Я знаю, что ты меня любишь. Но вот раньше? Когда только всё произошло…
Мама молчит какое-то время, будто возвращаясь мыслями в прошлое. Её взгляд тускнеет, и она медленно вздыхает.
– Наверное, жалела, пока не родила тебя, – неожиданно признаётся она. – Когда я только узнала о беременности, то побежала сообщать об этом твоему биологическому отцу. Он без раздумий отправил меня на аборт. Тогда весь мой мир рухнул. Я поняла, что все его сказки про жену и скорый развод оказались ложью. Я тут же бросила его, а после долго решалась на аборт. Твои дедушка с бабушкой отговаривали меня от этого шага. Ты же помнишь, какие они были верующие? – улыбается грустно, вспомнив о них.
– Да, помню…
– В общем, я дотянула до момента, когда делать аборт уже было поздно. Потом я почувствовала шевеления, осознала, что во мне зарождается настоящая жизнь и нет пути назад, – её взгляд становится ещё более задумчивым и отстранённым. – Я до последнего не понимала, правильно ли я поступила. А потом ты родилась. Я увидела тебя, и все сомнения сошли на нет. Было ли мне тяжело? Очень! Плакала ли я? Много! Но после предательства любимого человека, единственное место, где я не чувствовала себя одинокой – это место рядом с тобой. Ты всегда была моей мотивацией быть лучше. Ты научила меня жить. Ты наполнила мою жизнь смыслом. Не знаю, по какому пути я бы пошла, если не родила бы тебя. Сомневаюсь, что по тому, по которому иду сейчас. Скорее, это был бы путь саморазрушения, пагубных привычек и беспорядочных связей, чтобы забыться.
Мы никогда не говорили с ней об этом. По крайней мере, я не помню таких разговоров. Мама всегда говорила, что мои проблемы – это наши общие проблемы, потому что она в силу возраста и опыта в состоянии вынести мою боль. Но её проблемы – это её личные проблемы, потому что мои детские плечи не в силах вынести тяжесть взрослой жизни. И сейчас я понимаю, что тем самым она не отняла у меня детство.
– То есть, ты мне советуешь оставить ребёнка? – уточняю я, пытаясь разглядеть в её словах ответ.
– Яночка, я не могу тебе этого советовать. Потому что, в отличие от меня, восемнадцатилетней девочки, ты уже взрослая, сформировавшаяся личность, которая стоит на верном пути по жизни. И только ты можешь решить, что делать дальше. Я поддержу тебя в любом случае. Если решишься на аборт – я буду рядом. Если решишь родить – мы с Матвеем приложим все усилия, чтобы помочь тебе, как и твои бабушка с дедушкой помогали мне.
Никогда не думала, что обрету папу в таком взрослом возрасте. Но Матвей, мой отчим, и в самом деле заменил мне его. Стал опорой и поддержкой во всём. Он любит маму, делает её счастливой и обожает их общего сына. Рядом с ним мама расцвела и светится, как никогда раньше. И я не сомневаюсь, что он, как и мой дедушка, подарит ту необходимую мужскую любовь и воспитание моему ребёнку. Но всё же, что-то внутри меня обрывается после её поддержки, и слёзы срываются из глаз с неожиданной силой.
– Эй, ты чего? – мама касается моей щеки и вытирает влагу с кожи.
– Значит, ты тоже думаешь, что отцу этого ребёнка нет дела до него… и до меня?
Меня изнутри словно разъедает кислота.
Я знать не знаю, о ком говорю, но мне больно.
– Я так не думаю. Ведь, прежде чем говорить об этом, нужно выслушать его. Он мне казался надёжным человеком, – говорит очень осторожно.
– Так ты думаешь, что знаешь, кто отец? – спрашиваю растерянно.
Она тяжело вздыхает. Я вижу, что её что-то гложет внутри.
– Я сомневаюсь, что может быть кто-то другой.
– Ты всё про того самого мужчину? – спрашиваю, пытаясь успокоиться. – Янис, кажется? – его имя заставляет меня невольно сморщиться.
Мистер Янис Адамиди. Таинственная персона, которая появилась в моей палате лишь раз, а потом исчезла.
Что я успела выяснить за это время? По словам Авроры, у нас с этим человеком был курортный роман, который перерос во что-то большее. Мне сложно в это поверить, потому что я никогда не испытывала тяги к взрослым мужчинам. А Янис был значительно старше тех, с кем я обычно встречалась. И я не пойму, как я могла позволить себе увлечься им?
Тем не менее, Аврора продолжала уверять меня, что между нами зародились серьёзные чувства. Я, конечно, потеряла память, но не способность анализировать. Если бы всё было так, как говорит подруга, разве мужчина не был бы сейчас рядом со мной? Вероятнее всего, ничего большего и серьёзного между нами не было. И, кажется, Аврора тоже это поняла, потому что перестала говорить о нём и убеждать меня в обратном.
Единственное, что меня беспокоит: почему я полетела в Лондон? Судя по всему, я отправилась именно к мистеру Адамиди. Но зачем? Этот вопрос не даёт мне покоя. Может быть, я узнала, что беременна, и решила сообщить ему об этом? Или, возможно, он захотел расстаться, начал избегать меня, а я, отупев за этот год, полетела к нему, чтобы всё выяснить? Или, может, это всё лишь мои фантазии, и на самом деле я встречалась с кем-то другим?