Газлайтер. Том 18 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич. Страница 5

И вот, она замечает понтификов — те уже у вертолёта, спешат занять места. Вертолёт гудит, винты раскручиваются, готовясь к взлёту. Змейка успевает зафиксировать, как понтифики поднимаются на борт, а лопасти начинают набирать скорость, поднимая машину в воздух.

Змейка шипит:

— Мазака, ускользают! Рррр! Мне пррррыгать за ними⁈

Я усмехаюсь:

— Не нужно, милая. Как говорится, врёшь — не уйдёшь. Возвращайся, Змейка.

— Я — милая, рррр, — огрызается она, но послушно поворачивает назад.

Связываюсь через кольцо с Леной. Лакомка сейчас занята сестрой, ей нужно время, чтобы прийти в себя, так что Лена отвечает за связь.

— Пора впустить в портал Золотого и Дубного с сеттью. Пусть сбивают вертолёт на юго-западе, ловят добычу, а затем, словно метеор, направляются на юг, за город.

— Уже передала гвардии у портала, — тут же откликается Лена.

Используя артефакт, я мысленно перемещаюсь в портальную комнату Капитолия, чтобы наблюдать за операцией. Через мгновение Золотой вырывается из портала стелы, каменщики-тавры расширили проход, чтобы пропустить громадного ящера через раструб подземелья. На драконе уже устроился Дубный, сжимая сеткомёт в руках.

Оставив тавров, я переподключаюсь на мысли Золотого.

Желточешуйчатый стремительно взмывает в небо, следуя направлению, которое я указал Лене. Взмах крыльев — и он с невероятной скоростью несётся к вертолёту, вырывая из пасти огненный поток. Пламя с оглушающим ревом обрушивается на вертолёт, сбивая его с курса. Машина, охваченная огнём, начинает падать. Пилот и охрана не выдерживают удара, но понтифики, выносливые Мастера, переживают крушение, пусть и тяжело раненые.

Дубный, спустившись к месту аварии, быстро накрывает понтификов сетью и ловко закидывает их на спину дракона. Золотой взмывает обратно в воздух, направляясь к винзаводу Лангу — нашей будущей временной базе.

Я усмехаюсь — понтификов взяли. Теперь, если Цезарю вздумается катить на меня бочку, у меня есть пряник, которым можно его утихомирить. Кстати, о прянике. Понтифики — это хорошо, но ещё важнее захватить самого Юпитерского. Интересно, как там дела у Ледзора?

Дворец главного жреца, Капитолийский холм, Рим

Ледзор с силой пинает Юпитерского, выбрасывая его прямо с балкона.

— Хо-хо-холод! Полетай, поп!

Тот с глухим ударом врезается в плитку, расплываясь кровавым пятном. Но нет, этого оказывается недостаточно. Геномант будто прилипает к камню, а затем, словно герой дешёвого фарса, встаёт на ноги — весь истекая кровью.

— Тревога! Тревога! — его вопль разносится, перекрывая весь шум во дворе, звонким эхом пробиваясь в коридоры дворца.

Крики разносятся по дворцу. В считаные секунды сбегается охрана. Правда, до Юпитерского добираются далеко не все. Основная часть стражи уже увлечена ожесточённой схваткой с цезарскими Жаворонками, которые не преминули прилететь на запах жареного.

Ледзор прыгает за ним вниз, приземляясь с глухим ударом. Стража замерла, не отрывая взгляда от его массивной фигуры, взъерошенной бороды и ледяного взгляда:

— Юпитер⁈ Это сам Юпитер⁈ — доносится потрясённый шёпот стражников.

Ледзор усмехается, поднимая топор:

— Хо-хо, обознались, внучата! Какой же я Юпитер⁈ Я — Одиннадцатипалый, хо-хо! А также Йоулупукки! Ледяной Медведь! Отмороженный Дед! Да много кто еще! Хо-Хо!

С тяжёлым топором в руках он набрасывается на охранников-Каменщиков. Гранитные доспехи под его ударами трещат, словно тонкий лёд под весом яростной зимы. Каменщики в отчаянии швыряют в него каменные глыбы, но Ледзор лишь ухмыляется, отшвыривая их, будто пушинки.

Каменные шлемы разлетаются под его кулаками и топором, эхом разносится его громогласный смех, оглушающий, как морозный ветер:

— Хо-хо-холод! И чего такие хрупкие⁈ Мясо надо было есть, а не макароны! Или это тёплый климат размягчил ваши кости⁈

Каменщики разлетаются кровавыми ошмётками — Ледзор с пугающей лёгкостью прорубается через них, как через щепки. Юпитерский, дрожа от ярости, вытягивает руки, метая в него био-молнии:

— Почему у тебя лицо нашего бога⁈

Ледзор легко уворачивается от разрядов, мгновенно сокращая дистанцию, и резким взмахом отрубает Юпитерскому руку:

— Хо-хо, чёртов геномант! Вашего бога, говоришь? Да я просто таким красивым родился!

Юпитерский, побелев от боли, здоровой рукой выхватывает из кармана нечто странное — багрового таракана. Не раздумывая, он сдавливает его и жадно отправляет в рот, громко чавкая.

Ледзор фыркает с усмешкой:

— Хо-хо! Так вы, оказывается, не только макароны предпочитаете?

Юпитерский с трудом проглатывает мерзкое существо и, едва отдышавшись, сквозь зубы сипит:

— Я не хотел прибегать к этому… Покровители дали мне его на крайний случай. Но ты сам напросился.

Вокруг Юпитерского начинает клубиться зловещая тёмная аура, его глаза наливаются кровью, а из уголков рта пузырится пена. Ледзор мгновенно понимает: перед ним уже не человек — Юпитерский одержим Демоном.

Демон захохотал, его голос прорезал воздух, словно ржавый клинок:

— Мразь да грязь! Наконец-то меня выпустили на волю!

Ледзор фыркает, крепче сжимая топор:

— Хрусть да треск! Ну ты и дуралей — сожрать сосуд с астральным дерьмом! Знаешь кто ты после этого? Дерьмоед, хо-хо!

Впервые Ледзор пожалел, что с ним сейчас рядом нет графа Данилы. Мочить этих существ — как раз по части телепатов. Но что ж, граф в другом месте, а значит, придется разгребать самому. Хо-хо, не впервой.

Юпитерский начинает искажаться, его тело разбухает и деформируется, превращаясь в отвратительный, колышущийся мясной пузырь, испещрённый вздутыми венами и уродливыми наростами. Из его тела тянутся плотные, жёсткие жгуты плоти, которые сжимают Ледзора, словно смертоносные змеи, обвивая его руки, ноги, грудь. С каждым мгновением они всё сильнее сдавливают его мышцы, лишая возможности двигаться.

— Мразь да грязь! — хохочет Демон, его голос звучит мерзко и визгливо. — Как бы ты ни был силён, без размаха ты меня не зарубишь!

Ледзор хрипит, с трудом переводя дыхание:

— Хрусть да треск! Какая вонь… потустороннее дерьмо….

Огромные путы из плоти давят всё сильнее, затрудняя каждый вдох. Воздух пропитан удушливым зловонием. Ледзор чувствует, как демонические щупальца обхватывают его грудь и начинают сжимать, словно пытаясь раздавить его рёбра. Ледзор, задыхаясь в этой отвратительной ловушке, прикрывает глаза…

Дворец главного жреца, Капитолийский холм, Рим

…И на его месте просыпается Одиннадцатипалый.

Хрусть да Треск! Мороз на кости!

Руки и ноги стянуты. Не пошевелиться. Так что же делать? Хо-хо, мороз — вопрос!

Одиннадцатипалый вгрызается в плоть демона, как безумная пиранья.

Его зубы с влажным хрустом разрывают жгуты тёмной плоти, выплёвывая куски в стороны, а часть проглатывая. Демон вопит от боли, сжимая его всё крепче, но Одиннадцатипалый не сдаётся — он продолжает грызть. Каждый укус приближает к свободе. Наконец, он прогрызает достаточно, обретая пространство для размаха руки.

— Хо-хо! Хрусть да треск! Давненько я не грыз человечину! — хохочет он, захлёбываясь в кровавом азарте. Мелькает воспоминание об Арктике, где ему однажды пришлось съесть собственную правую руку с одиннадцатым пальцем. Но демонятина? Это, пожалуй, новый опыт. — На вкус, как дерьмо моржа, хо-хо!

Вскинув топор, он обрушивается на врага, снова и снова вонзая лезвие в его плоть. С каждым взмахом из демона вырываются остатки жизни. И вдруг Одиннадцатипалый слышит короткое «тяв!» — и у него в руке оказывается взрыв-артефакт.

— Спасибо, малой, хо-хо! — бросает он, запуская артефакт прямо в разорванное тело демона.

Взрыв сотрясает воздух, и огромный кусок чудовища отлетает прочь. Демон вопит, его оболочка с трудом держится вместе, но Одиннадцатипалый лишь хохочет. В последний раз он поднимает топор и точно отрубает голову демона.