Любовь и бизнес - Леклер Дэй. Страница 20

Не в силах устоять, она еще раз взглянула на свое обручальное кольцо, и ее охватило чувство стыда. Деловое соглашение. Она вышла замуж, чтобы сохранить бизнес отца. Как благородно. Какое самопожертвование. Какая бесчестность по отношению к священному обряду. Смотри в лицо фактам, в ярости снова приказала она себе. Она с колыбели узнала, что бизнес стоит на первом месте. Всегда. Ничего тут не изменить.

И тем не менее в ту же минуту, следом за жестокой правдой, пришло желание. Она хотела… ничего в жизни она так не хотела, как быть любимой — бескорыстно, ради нее самой…

— Мы на месте, — прервал ее мысли голос Тора. Снова он стоял у ее лошади, протягивая ей руки. И снова она скользнула в их объятия, как птичка в гнездышко. Она задрожала от его прикосновения и поняла, что он это заметил.

— Поднимается ветер, — сказала она, пытаясь оправдать свою дрожь и не смея поднять на него глаз.

— Ты нервничаешь, и это понятно, — прошептал он.

Она в раздражении отпрянула от него. Неужели это столь очевидно? Незачем ей так явно выказывать свои чувства. И незачем ему говорить о них вслух. Почему он не может хоть раз сделать вид, что ничего не замечает? Вполне мог бы изобразить из себя близорукого.

— Я не нервничаю, — сделала она попытку солгать. Безуспешно. Она скривилась. Завирается, в то время как правда никому бы не повредила, разве что ее собственной гордости. Понятное дело, честность приходит к тем, кто пытается быть честным. Возможно, настало время и для нее. — Ладно. Я нервничаю. Это что, преступление?

Его губы дрогнули.

— Совсем нет, как я полагаю. Сдаваясь не без удара для своего самолюбия, она постаралась улыбнуться.

— Итак, что же дальше?

— Фотограф должен сделать еще несколько снимков, но, как только с этим будет покончено, мы сможем улизнуть и с часок отдохнуть. Ты хочешь есть? Я могу раздобыть несколько сандвичей и яблочного сока у Цезаря. — Он ухмыльнулся. — Если нам повезет, он все же будет перебродившим.

На этот раз ее улыбка выглядела куда более естественной.

— Звучит заманчиво.

Так оно и было. Мысль о том, чтобы улизнуть и сообразить импровизированный пикник, поддерживала ее во время нескончаемого фотографирования. Казалось, фотограф намеревался снять «счастливую» пару во всех местах, во всех позах и со всеми возможными выражениями на лицах. Через два часа Тор объявил передышку.

— Вы сможете еще поснимать на приеме, — твердо сказал он. Затем схватил Андреа за руку, и они пробрались в дом.

Тор сделал набег на кухню и заполнил поднос, ловко избегнув возможных помощников.

— Покажи, какую спальню предложила тебе мама, — прошептал он ей на ухо. Мгновение спустя, никем не замеченные, они проскользнули в комнату и заперли дверь на ключ, отрезав себя от внешнего мира.

Только теперь Андреа почувствовала настоящую тревогу. Она была закрыта на ключ в спальне, вдвоем с Тором, или, точнее, со своим мужем. Не самый мудрый путь она выбрала, учитывая ее желание сохранить благоразумную дистанцию. Она подошла к окну и развязала тесемки под подбородком. Потом сняла с головы корону невесты и осторожно положила на стул.

Опустив поднос на столик, он остановился позади нее. Протянул руку и распустил косу, освободив непослушные локоны.

— Ты вся напряжена. Почему?

Она напомнила себе, что откровенность — из тех достоинств, которые ей весьма нравятся. Не так, как раньше, конечно, но все-таки она уже попыталась ею воспользоваться и может попытаться еще раз.

— Мне здесь неловко. Наедине с тобой, — честно призналась она.

—  — Боишься, что я воспользуюсь случаем?

— Да.

— Умная девочка.

Она повернулась к нему лицом и в ту же секунду пожалела, что сделала это. Необузданная страсть была написана на его лице. Он стоял совсем близко, расправив широкие плечи, и глаза его горели желанием. Он тронул завиток у нее на виске и намотал его на палец.

— Не нужно, — прошептала она.

Его ответный смех прозвучал хрипло.

— Я не могу. — Его ладонь погладила ей щеку, приподняла подбородок. Он заставил ее сделать тот крохотный шаг, который еще разделял их. Его бедра и ноги крепко прижались к ее ногам, и ее юбки нежно зашуршали.

Ее опять охватила дрожь, пробежала по позвоночнику, наполняя нервным возбуждением. Она подняла руки, чтобы остановить его, а вместо этого стиснула ему плечи. Камзол он снял, и она ощутила под своими ладонями грубую поверхность его полотняного жилета.

— Только поцелуй, kona mi, — пробормотал он на ухо. — Всего один.

Моя жена. Андреа подняла на него широко раскрытые тревожные глаза. Она его жена и поэтому вполне может позволить ему один поцелуй. В конце концов, они уже целовались. Так почему же нет? Она подставила ему губы, растворяясь в нежном легком прикосновении. Поцелуй затянулся, его губы вдруг стали горячими и настойчивыми. Она вся раскрылась навстречу ему, полная желания и огня Он обвил рукой ее талию, еще теснее прижимая к себе. Он часто целовал ее во время прошлогодней помолвки, но никогда она не замечала столь острой, нескрываемой требовательности. Эта требовательность наполнила ее горечью. Сейчас могла бы сбыться ее заветная мечта и жизнь раскрылась бы перед ней своей новой стороной, если бы только их брак был настоящим. Ее рука скользнула выше, задержалась на волосах, дотронулась до крошечного золотого молота в его ухе. Она оцепенела. Молот Тора. Символ уверенности и мощи, символ беспощадности, с которой он стремится к победе.

Ее больно ударило воспоминание о том, что из себя представляет их брак и какова его подоплека. Она старалась сохранить самообладание. Допустимо ли испытывать такие чувства к нему, когда их отношения основаны на деловом договоре? Она тихо застонала. Рынок Константина. Вот почему они поженились. Любви нет, вожделению же не место в ее жизни.

— Мы не можем, — пробормотала она. — Пожалуйста, прекрати.

Из его горла вырвался глухой стон, он скользнул губами по ее шее к плечу.

— Ты права. Здесь не место и уж определенно сейчас не время.

И никогда не будет, твердо добавила она про себя. Он сметает все ее барьеры безо всяких усилий. Простой поцелуй — и она уже не способна соображать. В следующий раз, когда он дотронется до нее, она может не получить отсрочки. Как только он поставит Рынок Константина на ноги, он навсегда исчезнет из ее жизни… и что тогда станет с ней? Она останется одна и с разбитым сердцем — вот что! Так же, как и в прошлый раз.

Она сделала шаг назад, затем еще один и еще — под пристальным взглядом синих глаз Тора.

— Хочешь есть? — мягко спросил он.

— Умираю с голоду, — призналась она, мечтая о переходе к обыденным отношениям. — Что ты принес?

Он подошел к столику и откинул салфетку.

— Сандвичи с мясом и вот это. — Он поднял бутылку шампанского. — Получше яблочного сидра, как ты считаешь? — Губы его дрогнули в лукавой улыбке.

В одно мгновение он снял проволочку и печать. С громким хлопком вылетела пробка, и он наполнил бокалы. Потом подошел к ней и протянул пенящийся напиток.

— За тебя, жена моя, — произнес он, поднимая бокал. — Пусть замужество принесет тебе все, чего ты только пожелаешь.

Она неуверенно посмотрела на него. Она желала многого, например настоящего брака… настоящего мужа. Но такие желания могут лишь разбить сердце.

— За удачное… — она не смогла произнести слово «дело», — предприятие.

— Ну, а теперь быстренько организуем пикник. Он открыл шкаф, достал покрывало и расстелил на плюшевом ковре.

— Принеси поднос, ладно? Снимай туфли, отдохнешь немножко. У нас в запасе час или чуть больше, а потом придется возвращаться.

Ей было удивительно легко. Если она и не забыла совсем их страстные объятия, то, во всяком случае, ей удалось не думать о них. Оба с удовольствием подкреплялись, перебрасываясь шутками.

— Попробуй вот это, — он взял крекер с лососевым паштетом. Не успела она ответить, как он сунул лакомство ей в рот и провел по губам пальцем. — Вкусно?