Подсказчик - Карризи Донато. Страница 15
Едва отойдя от Чана и Горана, Мила почувствовала неодолимое желание снять стерильный халат. Она ощущала себя грязной с ног до головы. Заглянув в раздевалку, она остановилась перед большой фаянсовой раковиной, открыла горячую воду, подставила руки под струю и стала отчаянно оттирать их.
Отмываясь с необъяснимой яростью, она подняла глаза к висевшему перед ней зеркалу. Ей показалось, она видит маленькую Дебби, которая вошла в раздевалку в зеленой юбочке, синем блейзере, с заколкой в волосах и, опершись на единственную оставшуюся у нее руку, села на скамейку у стены. Так она сидела и смотрела на Милу, болтая ногами. Потом стала открывать и закрывать рот, как бы разговаривая с ней. Но так ничего и не произнесла. А Миле так хотелось расспросить ее о названой сестре. О той, что пока была для всех девочкой номер шесть.
Потом галлюцинация рассеялась.
Вода из крана все лилась. К потолку широкими волнами поднимался пар, покрыв почти всю поверхность зеркала.
И только тогда Мила ощутила боль.
Она опустила глаза, инстинктивно отдернула руки от струи горячей воды. Кожа на тыльной стороне ладоней покраснела, а на пальцах уже вздулись волдыри. Мила тут же обмотала их полотенцем и направилась к аптечке искать бинты.
Никто не должен знать о том, что с ней случилось.
Открыв глаза, она первым делом вспомнила про обожженные руки и рывком села, резко вернувшись к реальности. Перед глазами был шкаф с треснутым зеркалом, слева от него комод и окно с опущенными жалюзи, сквозь которые тем не менее просачивался сизоватый свет. Мила уснула одетая, так как одеяло и простыни в номере убогого мотеля были все в пятнах.
Отчего она проснулась? Может быть, кто-то стучал. Или ей это приснилось?
Стук повторился. Она встала и подошла к двери, чуть приоткрыв ее.
– Кто здесь? – задала она глупый вопрос, глядя на улыбающуюся физиономию Бориса.
– Я за тобой. Через час начинаем обыск в доме Бермана. Остальные нас ждут. А я захватил тебе завтрак. – Он помахал у нее перед носом бумажным пакетом, в котором, по всей вероятности, были кофе и круассан.
Мила быстро оглядела себя. Вид не слишком презентабельный, но, может, это и к лучшему, а то у коллеги гормоны не к месту разыгрались. Она пригласила его войти.
Борис шагнул в комнату, озадаченно осмотрелся, а Мила подошла к раковине в углу ополоснуть лицо и главным образом спрятать забинтованные руки.
– Тут стало даже хуже, чем было на моей памяти. – Он понюхал воздух. – И запах тот же.
– Это средство от насекомых.
– Когда я оказался в команде, то целый месяц искал квартиру. А ты знаешь, что здесь одним ключом открываются все номера? Клиенты имеют обыкновение уезжать, не заплатив, и хозяин уже устал менять замки. Так что ночью ты лучше передвинь комод к двери.
Мила поглядела на него в зеркало над раковиной.
– Спасибо за совет.
– Нет, серьезно. Я могу помочь, если хочешь переселиться куда-нибудь поприличнее.
Мила вопросительно приподняла бровь:
– Уж не к себе ли приглашаешь, спецагент?
Он смутился и поспешил оправдаться:
– Да нет, я просто могу поспрашивать у знакомых: может, кто готов потесниться.
– Я не собираюсь задерживаться надолго, – пожала плечами Мила.
Она вытерла лицо полотенцем и нацелилась на принесенный им пакет. Забрав его из рук Бориса, она уселась на кровать, скрестив ноги, и заглянула внутрь.
Кофе и круассан, как она и ожидала.
Бориса удивил и этот жест, и ее перебинтованные руки. Но он ничего не сказал, а лишь робко поинтересовался:
– Голодная?
Она ответила с набитым ртом:
– Два дня ничего не ела. Если б не ты, я бы сейчас вряд ли нашла в себе силы переступить порог.
Мила знала, что не должна говорить такие вещи: звучало слишком ободряюще. Но она не нашла иного способа поблагодарить его, к тому же действительно проголодалась. На лице Бориса засияла торжествующая улыбка.
– Ну и как тебе у нас? – спросил он.
– Я неприхотлива, так что все нормально.
«Если не считать твоей подруги Сары Розы, которая меня практически ненавидит», – но этого Мила вслух не сказала.
– Я в восторге от твоей догадки насчет кровных сестер.
– Мне просто повезло. Я порылась в детских воспоминаниях. Наверняка и ты делал глупости в двенадцать лет, не так ли?
Он растерянно и безуспешно думал, что ответить, и Мила опередила его улыбкой:
– Шучу, Борис.
– Ну конечно, – отозвался он, покраснев.
Мила доела последний кусок, облизала пальцы и набросилась на второй круассан в пакете, который Борис принес для себя, однако при виде такого аппетита протестовать не решился.
– Скажи мне вот что, Борис… почему вы назвали его Альбертом?
– Это любопытная история. – Он без стеснения сел рядом с ней и начал рассказывать: – Пять лет назад мы столкнулись с очень странным случаем. Серийный убийца похищал женщин, насиловал, душил и подбрасывал нам трупы без правой ступни…
– Без правой ступни?
– Именно! Никто не мог понять, почему этот аккуратист и чистюля не оставляет следов, кроме вот этой ампутации. А удары, сукин сын, наносит непредсказуемо. В общем, нашли мы уже пять трупов и все никак не могли его поймать. И тут у доктора Гавилы возникла идея…
Мила прикончила второй круассан и принялась за кофе.
– Что за идея?
– Он велел нам искать в архивах все дела, даже самые нелепые или банальные, где фигурировали ступни.
Мила озадаченно уставилась на него.
Потом высыпала в стаканчик три пакетика сахара. Борис это заметил, поморщился, хотел было как-то отреагировать, но предпочел не прерывать рассказ.
– Мне тоже вначале это показалось абсурдом. Но что делать – мы стали рыться в делах и наткнулись на воровство женских туфель, выставленных перед обувными магазинами. Выставляют всего одну туфлю каждого размера и каждой модели, ну, чтоб не воровали, и обычно правую, чтобы покупателям было легче примерить.
Мила застыла со стаканчиком кофе в руке – так поразила ее эта интуиция сыщика.
– Вы стали караулить в обувных магазинах и поймали вора?
– Альберта Финли. Инженера тридцати восьми лет, женатого, отца двоих малолетних детей. У него был загородный дом и фургон для путешествий.
– Обычный человек.
– В гараже мы обнаружили морозилку, и там были аккуратно завернутые в целлофан пять правых женских ступней. Он для развлечения обувал их в украденные туфли. Своеобразное наваждение фетишиста.
– Правая нога, левая рука. Поэтому и Альберт!
– Ну да, – кивнул Борис и в знак одобрения положил ей руку на плечо.
Мила резко стряхнула ее и поднялась. Молодой полицейский обиженно нахмурился.
– Извини, – сказала Мила.
– Без проблем.
Это было не так, и Мила ему не поверила. Но решила притвориться, что верит. Она снова повернулась к раковине. «Я мигом соберусь, и поедем».
Борис поднялся и пошел к двери:
– Не торопись. Я подожду тебя в машине.
Она проводила его взглядом и посмотрелась в зеркало.
– О господи, когда же это кончится? – спросила она себя. – Когда я снова смогу терпеть чьи-то прикосновения?
За весь путь к дому Бермана они не обменялись ни словом. Сев в машину, Мила обнаружила включенное радио как намек на путешествие без всякого общения. Борис обиделся, и, возможно, у нее в группе появился еще один враг.
Добрались они чуть меньше чем за полтора часа. Жилище Александра Бермана оказалось загородным домиком, утопающим в зелени тихого предместья.
Улица была перекрыта. За ограждением толпились любопытные – соседи и журналисты. Взглянув на них, Мила подумала: ну все, началось! В дороге она слышала по радио новости о том, что найден труп маленькой Дебби; упомянули также имя Бермана.
Мотив этой медийной эйфории простой: сейчас они зубами вцепятся в этот сюжет и в мгновение ока не оставят камня на камне от жизни Бермана. Его самоубийство равнозначно признанию вины. Поэтому СМИ изо всех сил станут отстаивать свою версию. Они без малейших сомнений уверены в роли этого монстра, и подобное единодушие – их главный довод. Они подвергнут его расчленению так же, как он предположительно поступил со своими малолетними жертвами, и даже не заметят иронии в этой параллели. Они выльют литры крови, дабы новость на первую полосу выглядела аппетитнее. Прочь сдержанность и беспристрастие! А если кто-то посмеет усомниться, они мгновенно выставят свое вечное «право хроники», прикрывая таким образом собственное оголтелое бесстыдство.