Новенькая на факультете боевых магов (СИ) - Каспари Александра. Страница 9

– Два – один в пользу «Гидр», – бесстрастным тоном комментировал командир. – Поправка: два – ноль. Мяч в корзине не задержался.

Карсону повезло ещё меньше. Выпущенный им мяч атаковали сразу несколько огненно-красных шаров и, так и не долетев до места назначения, тот лопнул и с шипящим свистом полетел в кусты. А синий мяч противника с глухим ударом врезался ему в грудь. Карсон охнул и присел. Ну, в общем-то, мы на него особо и не рассчитывали.

Но к игре стоило отнестись серьёзнее.

Упав на одно колено, я зарыла пальцы в траву и решилась прикрыть глаза, концентрируясь на внутренней силе и призывая стихию земли. Браслет сдавил запястье так, что онемели пальцы, но я продолжала читать призывающее заклинание. Вокруг свистели мячи, кто-то пробежал совсем близко, читая на ходу заклятия.

– Беккет принёс своей команде первое очко, – крикнул Фицрой и, не удержав нейтралитет, добавил: – Шевелите ластами, «Гидры»!

Отлично, Брайс! Трепещите, «Гидры»!

– Эркин, не считается! – разъярялся командир. – Наши корзины – зелёные! Вы с Кёртисом, случайно, не разлученные в детстве близнецы?

– Но наши всегда были красные! – виновато протянул Эркин.

Магия упорно не откликалась. Похоже, я напрасно пытаюсь оживить то, что давно умерло. Наверное, те две недели, проведенные вдали от суши, поставили окончательную точку в моих взаимоотношениях со стихией земли.

– Да пропади оно всё пропадом! – рассердилась я, подскакивая на ноги.

И получила мячом по плечу. Дыхание оборвалось, сердцебиение тоже. Меня качнуло в сторону и я едва устояла на ногах.

– Элла!

Ко мне со всех ног бежал Брайс. Отшвырнул объятый пламенем мяч, который тут же перехватил Реншоу.

– Всё в порядке, – прохрипела я. – Что ты творишь?! Считай, отдал очко противнику!

Но нет. Заклинание Брайсу удалось неплохо. Пущенный Реншоу мяч не пожелал лететь в зелёную корзину. Изменив траекторию, он угодил в желеобразную стену, вызвав всплеск брызг. Благо, поблизости никто не пробегал. Только сине-зелёный мяч летел вдоль стены. Попавшие на него брызги, точно серная кислота, мигом растворили оболочку, превратив увесистый мяч в комок непонятного цвета. Зато по другую сторону защитной стены собирался народ. «Фениксы» в полном составе наблюдали за игрой. Переговаривались, делали ставки. Увидев, что я смотрю в их сторону, дружно засвистели. Даже чёртов Флинт.

– Три – один в пользу «Гидр», – голос командира перекрыл всеобщий гвалт.

– Заколдовываешь мячи, я бросаю по корзинам, – сказала Брайсу я.

Он молча кивнул. Времени на обдумывание ситуации и слова поддержки попросту не было.

Мы с Брайсом находились в центре поля. Учитывая большое расстояние от брызгающих ядом стен, это неплохая позиция. Из минусов – мы находились под непосредственным обстрелом мячей. А те, как назло, будто нарочно ополчились против нас – только успевай уворачиваться!

Но дело потихоньку налаживалось. Брайс перехватывал и заколдовывал мячи, я отправляла их по корзинам, предварительно остановив «мишени» заклинанием неподвижности.

Не прошло и минуты, как Фицрой возвестил:

– Три – два в пользу «Гидр».

И затем уже практически не останавливался:

– Четыре – два в пользу «Гидр». Четыре – три. Четыре – четыре, твою налево. Эркин, соберись, не будь тряпкой, и забей, наконец, мяч в корзину! Пять – четы… Чёрт, пять – пять, вы там совсем опухли? Не спать!.. Кёртис, тебе штрафной, корзины на противника сможешь надевать тогда, когда будешь вести счёт. Очкастый… Карсон то есть, живой? Если живой, вставай и… Шесть – пять в пользу новичков. Да за ноги кверху, вы чё творите?! Не сравняете счёт, отправлю на кухню посуду мыть. Новенькие, не наглейте, цельтесь в подвижную мишень, всё, что не движется больше минуты, целью не является. Другое дело. Шесть – шесть. «Гидры», от мёртвых и то больше пользы, чем от вашей игры! Но если хотите, чтобы «Фениксы» обанкротились, лажайте и дальше – они наверняка поставили на вас. Семь – шесть в пользу новеньких. Реншоу, слева!.. Кёртис, я тебя в порошок сотру! Ещё раз промажешь, будешь замыкающим в «Центавре». Семь – пять, мяч ушёл из корзины. Семь – шесть. Можешь, Кёртис, если захочешь. Семь – семь! «Гидры», осталось пять очков. Восемь – семь! Вы меня живьём зарываете, идиоты! Ну кто так играет?! Кто хочет занять место арбитра? Эркин, ты?.. Эй! Фостер! Дышишь? Стоп игра!

Ой, не знаю, дышу ли.

Перед глазами снова огненная стена встаёт, как в далёком детстве. Вместо кислорода – раскалённый газ. И вся я как натянутая струна. Но шевелиться могу. И дышать, оказывается, тоже, только вместо живительного кислорода грудь распирает жидкий огонь. Кажется, выдохну сейчас пламенной струёй, как мифический дракон.

– Эй! Жива? – повторили совсем рядом, и я ощутила чью-то тяжелую руку у себя на плече.

Огненная завесь медленно опадала. Сквозь неё проглядывало донельзя озабоченное лицо Брайса и, что уж совсем неожиданно, командира «Гидр». За ними маячили остальные.

– Элла, как ты? Позвать врача? Я мигом!

Брайс подскочил на ноги, а рука на плече осталась. Чья это рука, если не Брайса?!

– Нет! Постой! – взвизгнула я, с ужасом отмечая, что сижу на земле, а рука принадлежит Фицрою, который, похоже, сам в шоке оттого, что меня тронул – вон как его перекосило. И на свою конечность глядит с таким выражением, будто на полном серьёзе раздумывает, не отсечь ли предательницу. – Я в порядке! В полном! Продолжим игру.

Наскоро ощупала руки и ноги. Всё целое. Наверное, когда я защищала руками голову, мяч угодил в ректорские часы. Звенья цепочки погнулись, стекло на циферблате треснуло, но секундная стрелка продолжала свой бег. Чуть выше запястья наливался крупный синяк.

– Что? – удивилась я. – Мы играем уже полтора часа?

– На ужин опоздали, – констатировал Кёртис.

– Кость цела? – осведомился командир.

– Вполне, – ответила я.

– Часы жалко, – протянул Эркин. – Красивые. А ссадина заживёт, чего ей сделается!..

– Налицо намеренный вред участнику игры, – объявил Карсон. Волосы у него растрепались, на лбу кровоточила свежая царапина, дужки очков погнулись.

– Какой намеренный? Ты попутал, очкастый? – наехал на Карсона громила Кёртис. Впрочем, и он выглядел ненамного лучше тщедушного Карсона.

– Счёт вели новенькие, – сквозь зубы процедил командир, – правда на их стороне. Разрешается один бросок в полностью неподвижную мишень. Если вы, конечно, хотите продолжить игру.

– Я же сказала, мы продолжим, – с нажимом произнесла я, поднимаясь на ноги. – Ты глухой, Фицрой?

– Ты совсем того, Фостер? Таким, как ты, не место в «Гидре», разве не ясно? Один раз мячом прилетело, и ты почти труп, – кипятился командир. – Реальный бой – это не детские побегушки с мячом. Ты не представляешь, что это такое на самом деле. В бой, понятное дело, никто тебя не отправит, твой максимум – вертеть перед солдатами задницей или бумажки в штабе перекладывать. Только зря занимаешь место какого-то способного парня. Из-за тебя и тебе подобных победа не приближается и в Аластурии прямо сейчас гибнут мирные люди и виновата в этом ты. Да, именно ты. Что, мозгов не хватило самой до этого додуматься?

– Фильтруй речь, командир, – предупредил Брайс. Казалось, ещё секунда – и он набросится на того с кулаками.

– Всё сказал, Фицрой? – процедила я. – А теперь слушай сюда. Я родилась и выросла в Альверии и в то время, когда ты учил в школе азбуку, я пряталась от адских гончих в подвале. Когда у тебя начался подростковый кризис и проблемы с родителями, я похоронила своих в братской могиле. Ты посещал музеи, кинотеатры, парки развлечений и всё, что там положено посещать гражданам Тройственного Союза, а я видела, как умирают от голода соседские дети, как горят наши дома, как уходят родные и больше не возвращаются. У меня не было кукол, книжек, нарядных платьев, сладостей и всего, что принято считать счастливым детством, и не только у меня – его не было у многих поколений Третьего Континента. И ты думаешь, что после этого я мечтаю спокойно перебирать в штабе бумаги или вертеть перед тобой задницей? Да во мне злости больше, чем в целом отряде адских гончих, и всё, чего я хочу – это избавить мир от исчадий зла.