Знахарь. Трилогия (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич. Страница 73
Его отъезд всех расстроил. Сразу и безоговорочно решились ехать только добродушный тролль и конюх, последний, скорее всего, надумал ехать из-за двух десятков боевых коней, к которым сильно привязался летом. Затем слуги старого барона, посовещались, и направили Паше двух молодых конюхов, они определили их в «козлы отпущения», чтобы, вернувшись к барону, всё валить на них. Не забыли они, таким образом, и интересы Павла Ильича, конюхи ему были нужны.
«Ванесса Мэй»
Хард позаботился об Алёне, дал ей в сопровождение лучшего сотника, Бестию, с пятеркой отличных бойцов. Свита, вооруженная так дорого, выглядела, и действительно была, грозной. Она делала из Алёны влиятельную госпожу.
Осенний день короток, дорога неудобна, что превратило путь в столицу в долгое, утомительное путешествие. Бестия, бывший главарь вольного отряда, был груб и неинтересен тонкой, чувствительной натуре Алёны. Романтический характер расставания с Павлом Ильичом вселил в девушку обоснованные надежды на развитие отношений. Она полгода создавала себе, во многом выдуманный, идеализированный образ влюбленного в неё «дяди Паши». Лишь однажды, в трех перегонах от Роззе, «недалеко от войны», Алена встретила достойного внимания и беседы мужчину. Офицер и джентльмен, высокий, мужественный, чем-то озабоченный, задумчивый и печальный. Он представился, и Алена улыбнулась.
– Сильвестр?! Твоё родовое имя Сталлоне?
– Нет?! – удивился офицер, – такой род в империи мне не знаком. Мелкопоместные, неродовитые дворяне? Улыбка Алены помогла установить доверительные отношения, которые неожиданно для обоих завершились постелью. Случайные связи офицера со служанками, долгие месяцы воздержания Алены вознесли их дорожный роман на небывалую высоту. Алена носила вуалетку, и Сильвестр не замечал её раскосых глаз, её примеси гномской крови, а сама она закрывала глаза на особенности чуждой культуры имперского дворянина. Три дорожных перегона им было по пути. Три вечера счастья, три дня пустых разговоров в дороге: взглядами, жестами, обрывками, недоговоренных фраз, улыбками. Три ужина, три обеда, три завтрака вместе. Всю последнюю ночь они не спали. И Сильвестру и Алене казалось, что между ними установилась такая крепкая сердечная связь, что не только сами сердца бьются в унисон, не нужно слов, они понимают друг-друга без них, предугадывая желанья, которые не успели возникнуть. Такого ни она, ни он никогда, ни к кому не чувствовали. Сильвестр начал задумываться о том, чтобы сделать Алене предложение, закрыв глаза на её, безусловно, распутное поведение в дороге. «Сначала нужно выяснить – кто она», – решил для себя дворянин. Утро выдалось солнечным. Обнаженная Алена встала, подошла к окну, Сильвестр уже начал одеваться.
– Гномиха?! – с отвращением и ужасом произнес офицер, обманутый в своих лучших чувствах. Сияющее счастьем лицо, одухотворенное, благородное, красивое превратилось в серую маску. Слезы горя брызнули из глаз. То румянец, то бледность превратили маску, заменившую лицо, в ужасный лик. Белки глаз покрылись сеткой, лопнувших кровеносных сосудов, из носа тонкой струйкой побежала кровь. Казалось, мир рухнул, принцесса обернулась парией.
Алена с презрением посмотрела на жуткий спектакль, ничего не сказала, оделась, собрала вещи и вышла вон. «Жертва предрассудков», – стучало у нее в голове, не переставая, целых два дня. Заснуть помогала только хорошая выпивка вечерами. А Сильвестр повернул на юг, он решил не соваться в столицу.
Павел Ильич.
Свой небольшой отряд Павел вел в Пантано, он решил прояснить для себя ситуацию с орденом магов. Его баронский опыт, его дворянские понятия о чести, нравственности и порядочности слились со старым опытом и старыми нравственными установками. Теперь, стеганув плеткой, мешающего его проезду старика или ребенка, Павел испытывал стыд. Служанки в гостиницах потеряли для него остатки привлекательности. Зато стражникам на дороге стало доставаться вдвойне, их спасало, что Павел старался не убивать людей напрасно. Будучи Кюном, Павел ежедневно тренировался с мечом, теперь он забросил свои занятия, и погрузился в раздумья о своем предназначении.
Недалеко от столицы, в знакомом ему городке, там, где Кюн встретил Анну, Павел повстречал Сильвестра.
– Сильвестр, дружище, рад тебя видеть живым и на свободе! Тебя не узнать!
– Кюн? Вот кого действительно трудно узнать, – товарищи обнялись, – ты похудел, загорел, повзрослел. Нет, не постарел, взгляд у тебя изменился. Хотя он у тебя всегда тяжелый был.
– Умеешь ты сделать человеку «комплемент», – притворно обиделся Павел, – и не зови меня больше Кюн. Я достиг соглашения с магами, тот эпизод в столице забыт, но зовут меня теперь Паша. Чем закончился тот злополучный рейд по тылам гномов?
– Все живы-здоровы. И даже богаты, груз серебра мы достали из озера. Летом всех неожиданно отправили в отставку.
– Отчего тогда на твоем лице «траур»?
– Пойдем, сядем, выпьем, потом и расскажу, – потащил Сильвестр Пашу за стол. Паша долго слушал мужские сопли о коварной гномихе, которая разбила сердце офицера.
– Я так и не понял, она тебя бросила? «Поматросила и бросила»? – удивился Паша.
– Я тебе битый час, имперским языком, объясняю: она – гномиха.
– Я был знаком, аш, с целыми двумя гномихами. Одна – зазнайка и стерва, происхождение обязывало, принцесса она. Вторая – очень достойная, умная, красивая, образованная и добрая. Я еду к ней в гости, с надеждой.
– Ты никогда не говорил, что влюблен в гномиху, удивился Сильвестр.
– Мы долго не виделись. Вдруг она влюбилась в другого. Замуж вышла …
– … нарожала ребятишек, – улыбнулся Сильвестр.
– У тебя есть конкретные планы? А то поехали со мной в Пограничье! У меня там друг. Граф, самозваный, но граф.
– А как в Пограничье относятся к гномам?
– Так же, как везде, ненавидят и презирают. Хочешь увезти свою красавицу туда?
– Сначала её нужно найти. Потом разрешить недоразумение, возникшее между нами.
– Недоразумение? Ты еще скажи, что она сама виновата, мол, обманула тебя, – презрительно ухмыльнулся Паша.
– Я был прав, ты изменился, стал жестоким.
– Я стал честным, правдивым. Попробуешь ей сказать про «недоразумение» и пошлет она тебя … сразу и далеко.
– «Кто старое помянет, тому глаз вон».
– «А кто позабудет, тому оба».
– Хорошо! Найду свою гномиху, упаду ей в ноги, – осознал свой проступок Сильвестр. Они выпили еще по бутылочке вина, и решили ехать в столицу вместе.
Эпилог
Сильвестр.
В столицу друзья въехали только вдвоем, Паша оставил своих эльфов на постоялом дворе, Сильвестр путешествовал в одиночку. Для Сильвестра Паша изложил историю, придуманную Третьим, о своем двойнике, и тот согласился навестить Глюк, Танте и Смарта. Он рассчитывал встретить там Болда, но неожиданно наткнулся на Алёну.
– Я верю тебе, – прервала она поток пылких извинений и признаний Сильвестра, – но у нашей любви нет будущего. Для этого нужно, чтобы партнеры были равны, или думали, что они равны. К тому же ты не тот человек, которому наплевать на общественное мнение.
– Таких людей нет, даже императору небезразлично, что думают окружающие его люди.
– Такой человек есть. Он уже доказал это. Но он маг, а я нет.
– У вас тоже будет неравенство, – обрадовался Сильвестр, – но я люблю тебя сильнее, чем он. Я нашел тебя, и никому теперь не отдам.
– Во-первых, для него любой чудо-воин, или грозный маг, не страшнее букашки. Во-вторых, он считает меня великой магиней. Мои таланты пока спят, но их можно разбудить.
– Я сам видел, как обычный человек убил двух магов. Одного – высших степеней посвящения, одного – боевого. Для удачливого и смелого человека всё возможно!
– Как звали этого смельчака? Сильвестр?
– Нет …, Кюн, – раскрыл он чужой секрет.