Ворожей Горин – Посмертный вестник (СИ) - Ильичев Евгений. Страница 32

Своему удачному приему я радовался недолго. Едва она замерла, прижатая мною к земле, как я почувствовал напряжение ее рук. И да, она оказалась куда сильнее меня — ее распятые в разные стороны руки с легкостью преодолели мои усилия. В какой-то момент она попросту приподняла меня руками над собой, затем ловко уперлась мне в живот ногой и лягнула с такой силой, что я попросту перелетел через нее и в очередной раз рухнул в грязь метрах в пяти. На этот раз мне не повезло, при падении я крепко приложился затылком о какой-то камень и был уже готов потерять сознание. Из глаз брызнули искры, что в моем случае никак нельзя было назвать метафорой — искры были вполне себе осязаемыми и было их, прямо скажем, много.

Так я и остался лежать, дезориентированный и покалеченный, неспособный ни подняться, ни оказать хоть какое-то сопротивление. Балансируя на грани потери сознания, я смог увидеть, как мой противник поднялся и неспешно приближается ко мне, готовя очередную атаку.

— Да что тебе надо от меня? — то ли взмолился, то ли прорычал я, сам себя не помня от страха и ненависти ко всему вурдалачьему племени.

На мой вопрос никто, разумеется, отвечать не стал, что было, в принципе, логично — это только в фильмах соперники умудряются в пылу схватки пообщаться и продвинуть своими репликами сюжет. В жизни же драка — мероприятие грязное и лаконичное до безобразия. Тут не до разговоров — либо ты, либо тебя.

Для своей очередной атаки вурдалачка заходила со стороны солнца. На этот раз оно, так удачно помогшее мне минутой ранее, светило ей прямо в спину, и девушка, хоть и сощурила свои веки до двух едва различимых полосок, все же видела, что делает. Воспользовавшись моей беспомощностью, она легко перевернула меня и усадила прямо в грязь на пятую точку. Затем она ожидаемо взяла меня на удушающий прием — и тут уже не постучишь рукой по полу, сигнализируя судьям, что противник сдался. Тут никаких судей не было, так что уже через пару секунд я начал ощущать, как угасает мое сознание.

Удивительное дело — случай. Именно этот ее маневр позволил мне безо всякого труда выпорхнуть из своего тела и узреть все вышеописанное действо с высоты собственного роста. Правда, теперь меня удерживала в захвате не прекрасная незнакомка, а самый натуральный демон прямиком из преисподней. В том существе, что сейчас меня душило, не угадывалось ничего человеческого. Это была смесь Толкиеновского Голлума и его же орка. Черное, костлявое, лысое существо, чем-то напоминающее препараты трупов, на которых я, будучи студентом, изучал анатомию, висело на моей шее и выдавливало из меня остатки жизни.

Тут-то мне и пришла в голову мысль попытаться сразиться с вурдалачкой на своей территории. А что? С меня не убудет. Другие-то души я каким-то образом упокаивал, почему бы и с этой заблудшей и злобной душонкой такое не провернуть?

Я подлетел к вурдалачке сзади и, не мудрствуя лукаво, просто схватил ее за шею. Нет, я не планировал задушить ее черную душу — в том мире, где мы сейчас находились, это было невозможно. Душа не нуждается ни в воздухе, ни в еде, ни в воде. Вместо этого я уже привычным усилием воли начал прилагать силу. Она заструилась из моих рук, обволакивая метафизическое тело вурдалачки, от чего той в реальном мире пришлось, похоже, несладко. Звуки из реального мира в пограничный мир теней проникали неохотно, но даже тут я услышал ее истошный вопль — то был крик боли и отчаяния. Вероятно, впервые за много лет вурдалачке был дан достойный отпор. Впервые она оказалась на грани развоплощения, именно об этом и свидетельствовал ее отчаянный крик. И именно поэтому ее неосязаемое уродливое тело воспламенилось от того количества энергии, которое из меня сейчас лилось. Уже через пару секунд она ослабла настолько, что я мог приподнять ее над землей и заглянуть в ее глаза, полные отчаяния и страха.

— Отпусти… — прохрипел ее призрак, но я и не думал спускать «на тормозах» нашу с ней деликатную проблему.

— Вот еще! Чтобы ты мне горло перегрызла, тварь?

Хватку я меж тем слегка ослабил. Я уже почувствовал, что смогу ее одолеть, и теперь хотел задать пару вопросов, и пусть только эта сучка попробует не ответить мне на них.

— Кто тебя послал? — в свой вопрос я вложил как можно больше ярости — нельзя было давать этой твари повод думать, что ей удастся выкрутиться.

— Марта… — зашипела она, извиваясь в пламени очищения.

— Зачем?

— Чтобы я помогла вам… — она сделала нечто, похожее на вдох, хотя тут, в этой реальности, он ей был не нужен. — Я помогу найти отступников…

— В таком случае ты провалила задание своей хозяйки. Зачем ты напала на меня?

Голос отца Евгения донесся до меня, словно из-под воды, но я все же услышал его, словно в замедленном воспроизведении. Ах да, время тут и время в реальности течет ведь не одинаково.

— Эээ-тоо проо-вееер-каааа…

— Отпусти, ворожей, — вновь зашипела вурдалачка, — ты ее прошел!

Уже в следующий миг мир обрел краски, а я открыл глаза и обнаружил себя в грязи. Моя голова лежала на коленях отца Евгения — он придерживал ее, чтобы я не захлебнулся в болоте. Я перевел взгляд вбок — вурдалачка лежала чуть поодаль и, тяжело дыша, держалась за горло.

— Ну и методы у вас, я скажу… — выдал я и только сейчас позволил себе расслабиться.

Глава 12

Уже через полчаса мы всей честной компанией завалились ко мне домой. На том настоял отец Евгений, сам бы я и на пушечный выстрел не подпустил вурдалачку к своему жилищу. Священник же нашел нужные слова:

— В конце концов, не в кафе же нам идти в таком виде, — сказал он. — И потом, она нам нужна, Григорий.

— Интересно мне знать, — язвительно ответил я ему, — кому это «нам»? Совету или тебе?

— Тебе, в первую очередь.

— И на кой мне такая радость? У меня дома кот-истерик и сестра, больная на всю голову. Верке достаточно будет увидеть, во что превратилась моя одежда и как меня отделали, — я легонько коснулся саднящих порезов на лице, — и она легко сложит два и два и сделает свои выводы. Не уверен, что вас обоих ждет радушный прием.

— Им ничего не угрожает, ворожей. Ни твоему коту, ни сестре. Клянусь в том луной, старыми и новыми богами, — вмешалась в наш разговор вурдалачка.

Выглядела она сейчас не лучше меня — нос я ей все же умудрился свернуть в сторону. Не уверен, что она чувствовала боль, но вправлять его все же придется, возможно, даже мне самому. Кроме того, она с ног до головы была измазана грязью. И если на моих джинсах и куртке грязь из оврага была еще не так заметна, то ее белоснежный облик был безвозвратно испорчен.

— Я не склонен тебе верить, — сурово ответил я ей. — Мне уже хватило.

— Да брось, Григорий, — заступился за обитательницу Ночи священник, — нарушить такую клятву — все равно что подписать себе смертный приговор. Сам знаешь.

— Ладно, — сдался я, уже предвкушая проблемы с сестрой. Если с Василием я как-нибудь еще договорюсь, то объяснить Верке появление в моем доме священника и какой-то левой бабы, измазанной грязью, будет куда сложнее. Уже молчу о своих ранах на лице и теле. Ворожейская регенерация — вещь, конечно, стоящая, но даже она не справится настолько быстро. Это же сколько мне придется потратить сил и времени, чтобы стереть из памяти сестры следы пребывания в нашем доме этой нежити? — Даю вам час, — решил пойти на компромисс я, — если вы за это время не объяснитесь, я вас обоих сам взашей выгоню!

— Идет, — согласился священник и уточнил для нашей спутницы. — А тебя я предупреждаю: хоть волос с головы его сестры упадет…

— Ой, да сказала же… — огрызнулась вурдалачка, оголив свои белоснежные клыки и демонстративно втягивая их в десны.

Даже не знаю, что омерзительнее — момент, когда они вырастают или же когда втягиваются. Фу, меня аж передернуло.