Благословенный. Книга 5 (СИ) - Коллингвуд Виктор. Страница 52

Наконец, ранняя осенняя тьма остановила бой. Стойкость русских солдат в этом деле поразила пруссаков. Они дрались молча, их нельзя было ни сломить, ни устрашить. Однако на следующий день, 14 декабря, нашей армии предстояло выдержать натиск основных прусских сил… Понимая, что противник имеет превосходство в силах и собирается наступать, главнокомандующий переменил расположение войск. Приняв оборонительное положение, Бонапарт занял сильную позицию за рекой Просной; с флангов и фронта она была прикрыта болотами, это должно было уменьшить возможности превосходящей конницы противника. Было устроено три батареи, снабжённых мощными 24-х фунтовыми орудиями, укрытые турами и завесой из колючей проволоки, а также осколочными фугасами с электрозапалом; они должны были составить «костяк» нашей позиции. Огромные надежды возлагались на конную артиллерию Ермолова. Шрапнелей уже практически не осталось, и от действенности и смелости картечного огня зависело всё огневое превосходство русских сил; а здесь конной артиллерии не было равных. Все егерские полки соединены были вместе со стрелковыми батальонами, составя первую линию; из линейных батальонов сформировали резервные силы, назначенные для быстрых штыковых контрударов.

* * *

Бой начался рано поутру. Начали наступление пруссаки, как обычно, пытаясь провести фридриховскую «косую атаку». Видимо, никто не сообщил герцогу, что со времён битвы при Ружанах этот приём уже не работает… В итоге, прусские линии произвели несколько бесполезных атак на центр нашего построения, но не смогли преодолеть согласованные действия 60 батарейных орудий. Центр русской армии не дрогнул, а левый фланг начал отступление и, в конце концов, отогнулся назад, составив почти прямой угол с основной русской линией.

Полковник Ермолов со своей конной артиллерией находился в начале сражения на правом фланге армии, но, как только стало совершенно ясно, что основная вражеская атака придётся на левый фланг, получил приказ передислоцироваться на другую сторону поля боя. И в этот момент неожиданно повалил густой снег, который спутал все планы ведения сражения, в первую очередь прусские. Бой прервался на четверть часа; никто не видел перед собой ничего далее сажени.

Когда снежный заряд прошёл, также внезапно, как и появился, взорам всех предстало престранное зрелище. Кое-где войска — наши и вражеские — совершенно смешались. Один эскадрон потсдамских кирасир случайно оказался в расположении наших войск. Внезапно представшие перед ним наши полки, блиставшие лесом гранёных штыков, остановили их в оцепенении. Наши не стали теряться: с ужасным ожесточением, изъявленным громким хохотом, Владимирский пехотный полк бросился на них в штыки (да-да, пехота — на конницу!) и совершеннейшим образом уничтожил.

Еще худшая участь ждала полк брауншвейгцев, который, когда мрак рассеялся, оказался в сотне шагов от русской Главной батареи. Тотчас же на них обратился огонь шестидесяти наших орудий, буквально растерзавший сбившиеся в кучи батальоны. Затем прикрывавшие батарею два легкоконных эскадрона атаковали дрогнувших немцев и гнали их до тех пор, пока прусские резервы не восстановили фронт.

* * *

Между тем, Ермолов, прибывший на левый наш фланг, приказал развернуть свои батареи. Первое что он сделал, — приказал немедленно отогнать нашу пехоту, мешавшую выстрелам. Чтобы исключить саму мысль об отступлении, орудия были сняты с передков, а кони отправлены в тыл.

Герцог Брауншвейгский, завидя выдвижение наших артиллерийских резервов, выдвинул вперёд собственную артиллерию, приказав ей подавить батареи Ермолова. В развернувшейся дуэли нашим конным артиллеристам пришлось нелегко — им противостояла более дальнобойные и мощные орудия противника; и в этих условиях Ермолов тотчас же придумал и применил новую тактику действий. После каждого выстрела наши артиллеристы, пользуясь произведённым дымом подвигали на руках свои орудия в сторону, сбивая прицел прусских артиллеристов. Эффект был достигнут отличный: гранатами расстреляв прусские батареи, конно-артиллеристы затем обратились на неприятельскую пехоту, картечными залпами из 30 орудий воспретив все действия пруссаков на этом направлении.

Казалось, что дело сводится вничью, и наступавшая темнота готова уже была развести стороны; и в этот момент на поле боя появились колонны армии Суворова.

Его армия половину предыдущей ночи и весь день без привала упорно шла вперёд, сквозь грязь северо-прусских дорог. Успеть до окончания боя казалось делом почти невозможным, и к середине дня командующий, устроив небольшой привал, приказал оставить все обременения и идти вперёд налегке:

— Стой! Бросай ранцы, ребята! Кто успел — тот и съел! Ускоренным маршем — вперёд! — экспансивно кричал Александр Васильевич, без шинели, в одном лишь мундире то тут, то там проносясь вдоль колонн.

Смеркалось. Войска выбивались из сил, а Суворов всё подгонял солдат:

— Слышишь, слышишь? Близко уже! Поторопись — наши братья там умирают!

И в наступающих сумерках армия фельдмаршала — сначала кавалерия, а затем и пехота — обрушилась на левый фланг пруссаков.

Несмотря на страшную усталость наших войск после форсированного марша, штыковой удар сорокатысячной армии был чудовищно, непреодолимо силён! Пруссаки, в результате долгого боя тоже уставшие, обескровленные и выбившиеся из сил, даже не имели способных хоть немного противостоять Суворову резервов. Не размениваясь на мелочи, даже не тратя времени на развёртывание в боевые порядки, воска Суворова, как были, в походных колоннах вломилися в строй пруссаков. Те, заметя эти густые массы людей, пытались развернуть на них свои батареи, дабы искромсать плотные колонны русской армии ядрами и картечью. Но это не удалось: две конные батареи из армии Суворова развернулись и принялись засыпать прусских артиллеристов гранатами и ядрами. Генерал Ермолов, заметив происходящее, тоже выдвинул прусской артиллерии две батареи; при этом он приказал продвигать вперёд свои орудия после каждого выстрела, всё также пользуясь дымом от канонады. Так они подошли к прусским позициям на расстояние ружейного выстрела, интенсивно расстреливая всё вокруг себя картечью; в итоге пруссаки не смогли расстроить русские колонны огнём, и, неспособные ничего противодействовать натиску суворовских войск в ближнем бою, бросились бежать.

* * *

Большая часть прусских сил была уничтожена или рассеяна; немногие сохранившие порядок полки и дивизии вынуждены отступать на север; наши войска, несмотря на крайнее изнеможение, бросились их преследовать. Прусские части, отступая, теряли в непролазной грязи артиллерию; командующий утратил все нити управления войском, и вскоре дезорганизация стала всеобщей. Наконец, остатки армии герцога Брауншвейгского, преследуемые по пятам казаками и драгунами, были прижаты к побережью Балтийского моря. Здесь прусские войска, как сельдь в бочку, набились в ближайшую к ним древнюю крепость Кольберг, надеясь на снабжение английским флотом; но эскадра Паркера к тому времени уже покинула балтийские воды, пытаясь прорваться к себе домой через огонь Зундских батареи и поджидавшего их объединенного русско-датско-шведского флота.

Последние надежды герцога рухнули, и 2 января 1800 года остатки прусской армии капитулировали.

* Пфуль — кабинетный теоретик, во время наполеоновских войн отличившийся особенно неадекватными советами сначала прусскому королю, а потом и русскому императору.

Глава 22

В начале июня адмирал Паркер получил из Лондона грозное послание. Первый Морской лорд Хау сообщал о крайнем неудовольствии, вызванном в правительственных и парламентских кругах Англии действиями его эскадры. Действительно, результаты Балтийского похода оказались далеки от желаемых: ни Дания, ни Швеция не отпали от союза с Россией. И если на датчан в ближайшее время должны были двинуться прусские войска (это было решённое дело), то что делать с русскими — до сих пор было непонятно.