Попал-не пропал (СИ) - Назипов Ринат. Страница 6

Встали, само-собой, уже далеко за полдень и ни о каком путешествии к загадочной двери и речи быть не могло. Но день мы потратили не даром. Во-первых, определились, что разгадывать тайну металлической плиты, отправимся мы вдвоем с Пашкой — нечего там всей толпой делать. Во-вторых, следуя советам опытных путешественников, хотя мы и собирались вернуться дня через три, собирались мы, как минимум на пару недель. Тут тебе и сухпайки армейские, и вода, и спальники, канистра бензина для генератора, да и так, много чего еще по мелочам набралось. Глядя, на медленно растущую гору вещей, я с ужасом представлял себе, как мы все это потащим на себе полсотни километров. На мои негодующие вопли Пашка только улыбался и предлагал расслабиться.

Смысл его спокойствия я понял только тогда, когда мы спустились в тоннель. Тут тихонько стояло четыре, блин, а как они называются-то — трехколесные велосипеды, летом на таких по городу курьеры рассекают, и столько же специальных четырехколесных тележек. На пару из которых мы весь свой скарб и пристроили. На каждом велосипеде было закреплено по три довольно мощных светодиодных фонаря, запитанных от динамо-машины, установленной на переднем колесе, так что, ехать в темноте нам не придется, что уже совсем даже неплохо, главное, педали крутить не лениться. Провожали нас всем табором, Алиска даже всплакнула, словно на войну провожала, а Инга послала мне воздушный поцелуй и кинула многообещающий взгляд. Тоннель? А что тоннель, здоровая каменная труба, на удивление чистая и прямая, без всяких там валяющихся отколовшихся кусков, трещин и ни малейшего следа воды, в общем, чисто, сухо и тепло, идеальные условия для передвижения. Не ясно только, почему чем дальше мы продвигаемся, тем настроение становится все хуже и хуже, а самый чувствительный орган сжимается в предчувствии крупных неприятностей, а ведь и парни, и девушки уже не единожды этой дорогой ездили и ничего, никаких проблем. А вот Пашке все по барабану, едет себе, мечтательно улыбается, наверное, вспоминает как с Алиской всю ночь прощался, котяра, разве что только не облизывается.

Вот так мы и катили не спеша, Пашка о чем-то всю дорогу мечтал, а я никак не мог понять, что именно меня во всей этой истории напрягает.

Почти полсотни километров, даже на велосипеде и в почти идеальных условиях, это все же полсотни километров и есть. Постоянно крутить педали, это то еще удовольствие, от которого я давным-давно отвык, это лет десять назад мы бы пролетели это расстояние часа за два, ну, два с половиной, да еще и на перегонки, а теперь уже нет, мы хоть и молодые, но отдых нам требуется, в первую очередь из-за способа передвижения от которого оба уже давно отвыкли, поэтому весь путь у нас занял почти пять часов с двумя перекурами. А вот место нашего назначения меня изрядно порадовало и очень сильно удивило. Мало того, что парни с девчонками успели оборудовать здесь неплохой лагерь, даже бензогенератор приволокли, пусть маленький и слабенький, всего на полкиловатта, но для освещения его было вполне достаточно, так еще и газовую плитку не забыли и кое-какой запас продуктов. В общем было видно, что обустраивались они тут всерьёз и надолго. А удивило меня то, что увиденная картина заметно отличалась от ожидаемой. Я-то думал увидеть тоннель, в конце которого установлена дверь, пусть и не самая обычная, а моим глазам открылась сплошная металлическая плита, перегораживающая тоннель полностью и что-то мне подсказывает, что тут вариант с сейфовой дверью и картонными стенами не пролезет. А ведь была у меня такая мысль, что, если догадка Пашки не сработает, попытаться пробиться за дверь, разрушив стену рядом с ней, тут-то под землей, да еще и далеко от людей, и бурить можно и даже взрывать, если, конечно, чувство самосохранения совсем атрофировалось.

А вид и на самом деле был фантастический — почти ровные стены тоннеля, слегка поблескивающие какими-то вкраплениями в ярком свете фонарей и огромная металлическая плита, необычного, темно-фиолетового цвета и простоявшая в этом месте целые тысячелетия и при этом ни единого следа коррозии, словно бы ее отлили не далее как вчера.

— Паш, а ты случайно экспертизу своего ножа не проводил?

— Признаюсь, была такая мысль, но после того, как случайно перерубил им гвоздь — сотку и даже не заметил, как-то, знаешь ли, передумал — чуечка подсказывает, что делать этого не стоит. Я вообще стараюсь светить его как можно меньше. Вот, например, из всех присутствующих в лагере, этот нож у меня видела только Алиса, но она от металлургии очень далеко и особого внимания не обратила.

— А как ты объяснил всем остальным необходимость моего тут присутствия, да еще и после того, когда, можно сказать, что основные работы уже выполнены.

— Как-как, правду сказал, мол, возможно, что ты знаешь как можно открыть эту дверь. Это мы все тут на Космосе и «зеленых человечках» повернутые, а ты именно по истории и всяком тому подобном залипаешь. Тут и Алиса свое веское слово сказала, дескать, если не привлекать к этому делу специалистов, а в этом случае нас однозначно ототрут в сторону, все вокруг засекретят, в первую очередь от своих, то ты лучший вариант. Кстати, почти все уверены, что наша находка свидетельство палеоконтакта и это никакая не дверь, а шлюз инопланетного космического корабля, много тысяч лет назад совершившего на Земле аварийную посадку.

— Ага, а жители Аркаима — это потомки выживших космонавтов!

— А почему бы и нет? Версия, тоже заслуживающая право на существование.

— Ладно, ну что, попробуем открыть этот «ящик Пандоры», или сначала перекусим?

— Предлагаю не торопиться и сначала перекусить, а потом все внимательно еще раз осмотреть, может быть мы что-то пропустили или не обратили внимания, а ты, свежим, не замыленным глазом, заметишь.

Нет, не заметил. Ни трещинки, ни щелочки, никакой кнопочки завалящей — одна сплошная монолитная металлическая плита, а по сторонам такой же сплошной камень — гладкий и ровный.

— Ну что, попробуем? — спросил Пашка, без особого, впрочем, энтузиазма. По-моему, он и сам не очень-то верит в то, что наговорил мне.

— А давай! Терять-то все равно нечего. — и с этими словами я вставил свой оберег в предназначенное, надеюсь, для него место и… и ничего. Плита не исчезла, не раздался стук, срежет и гул, не заработали никакие скрытые механизмы. Ничего не изменилось, абсолютно.

— Наверное, батарейки сели. — неуверенно, но с явно слышимым облегчением констатировал Павел.

— Наверное. — ответил я и попытался вытащить оберег. Вот только не тут-то было — проклятая железяка словно приросла к плите, выступая из нее где-то миллиметр. Я попытался поддеть ее пашкиным ножом, но опять ничего не получилось. — Да что за непруха-то такая?! — психанул я и врезал ладонью по оберегу. Тот, словно только этого и дожидался, встал вровень с плитой. Пашка мгновенно оказался рядом.

— Попробуй его вдавить… — попробовал. Раздался чуть слышный щелчок и оберег, буквально, провалился в плиту сантиметров на пять. Больше, сколько бы мы его не пытались вдавить глубже, ничего у нас не получилось. — И что дальше? — растерянно спросил Паха.

— Дальше? Дай-ка мне свой ножичек. — мне кажется, что напряжение буквально сквозило в моем голосе. Взяв протянутый Пашкой нож, я легко и без всякого напряжения, прямо у него на глазах, воткнул его в металлическую плиту. Ту самую, которую он еще полчаса назад, этим самым ножом, даже поцарапать не мог.

— Это как так-то? — совсем уж растерялся Павел.

— Оберег не ключ, твой нож — вот он, Ключ, а оберег всего лишь отключил предохранитель, защиту от дурака или вора. — сказал я и показал товарищу на трёхмиллиметровую щель, куда как родной, а почему как, именно, что родной, вошел нож. — Ключ твой, ты и разбирайся что делать дальше.

Пару минут Пашка пытался крутить, поднимать и опускать, вставить поглубже и еще черт знает что сделать с ножом и у него что-то получилось. Вдруг резко похолодало, да так, что на стенах на расстоянии метров десять во все стороны, выступил иней, раздался отчетливый щелчок, оберег словно живой упал мне прямо в руку, а плита начала медленно опускаться, словно подъемный мост.