Чосон. Последняя династия Кореи - Ен Су Пак. Страница 13
Однажды мудреца спросили: «Что есть лучшая забота о детях?». Его ответ был таков: «Оставить им больше, чем было получено от своих родителей». Ван Седжо оставил своему сыну и преемнику государство в гораздо более лучшем состоянии, чем получил – стабильное, с крепкой центральной властью, и снова вставшее на путь процветания, с которого оно было свернуто при правлении временщиков. Два похода против чжурчжэней, предпринятые в 1460 и 1467 годах, а также скорое усмирение мятежа Ли Сиэ надолго установили спокойствие на севере страны. Кроме того, быстрое устранение мятежа Ли Сиэ и та суровость, с которой ван Седжо расправлялся со своими противниками, служили примером для остальных провинций.
У Седжо было пять сыновей. Первоначально ван назначил своим преемником старшего сына Ли Чана, родившегося в 1438 году. Однако Ли Чан, также известный как Уигэён-седжа, умер в 1457 году, как принято было считать – от проклятия Хёндок-ванху. Следующим преемником Седжо стал его третий сын Ли Хван. Матерью Чана и Хвана была старшая жена вана Чонхи-ванху, происходившая из клана Юн (ее отец Юн Бон в правление Седжо дослужился до главного государственного советника).
По линии отца и матери Чонхи-ванху находилась в дальнем родстве с женами правителей Корё. История ее замужества несколько необычна и потому заслуживает внимания.
Седжон Великий рассматривал своего второго сына Ли Ю (Седжо) как потенциальную угрозу для наследника престола Ли Хяна (Мунджона). Ли Ю отличался хорошим здоровьем, твердой волей и острым умом, а у Ли Хяна было только одно достоинство – старшинство. Чтобы обеспечить преемнику спокойное правление, Седжон устроил второму сыну не самый лучший, то есть не самый престижный брак, женив его на девушке из знатного, но не «элитарного» семейства. Вдобавок, вместо старшей дочери Юн Бона, для Ли Ю была выбрана младшая, которая не могла похвастаться хорошим образованием.
«Хорошая жена – половина счастья»,– говорят в народе. По замыслу Седжона, старшая жена Ли Ю должна была не усиливать, а ослаблять своего мужа. Но вышло иначе. Чонхи-ванху оказалась наилучшей женой для такого человека, как Ли Ю – умной, проницательной, осторожной и умевшей повелевать людьми, а недостаток образования со временем был восполнен. Любой правитель мог только мечтать о такой жене-помощнице. Разумеется, после смерти первенца Сеждо и Чонхи-ванху Ли Чана, вопрос о назначении преемником второго сына правителя Ли Сюэ, рожденного младшей женой Кун-гвиби [66], даже не рассматривался и наследником престола стал семилетний Ли Хван.
В очередной раз личные интересы (а именно – расположение вана к старшей жене) вновь взяли верх над интересами государства. Ли Хван не отличался крепким здоровьем, но ван надеялся, что сын окрепнет по мере взросления, а мать поможет ему в управлении страной. При этом второй сын вана Седжо Ли Сюэ рос здоровым и умер, не дожив немного до своего пятидесятилетия. Правда, у Ли Сюэ был другой недостаток – отсутствие амбиций, но нельзя исключить и того, что он умело их скрывал, чтобы не получить в дар от брата желтую веревку.
Ван Седжо скончался в сентябре 1468 года, ему было пятьдесят лет. Чосонский престол перешел к восемнадцатилетнему Ли Хвану, который так и не «перерос» свои болезни.
Подобно многим образованным людям прошлого, ван Седжо писал стихи, только не лирические, а философско-назидательные.
А жизненным кредо вана Седжо можно считать строку из одного написанного им стихотворения: «Всегда нужно думать, прежде чем действовать».
ГЛАВА 8
Ли Хван и его мать-наставница
Восьмой правитель чосонской династии Ли Хван, вошедший в историю как ван Йеджон, находился на престоле всего четырнадцать месяцев, и все это время государством правила его мать Чонхи-ванху, расставившая на все ключевые должности преданных ей сановников и членов своей семьи. Власть Чонхи-ванху была велика, но не всеобъемлюща. Большинство представителей правящего дома не одобряли ни правление женщины, ни передачу власти по линии потомков вана Седжо, особенно учитывая, что его преемник не мог править самостоятельно. Тем не менее, при жизни сына-вана, Чонхи-ванху удавалось крепко удерживать бразды правления в своих руках. Однако при этом она не могла контролировать чиновный аппарат так жестко, как ее покойный супруг. Это привело к росту интриг в высших эшелонах власти.
Наибольшую известность получило дело военачальника Нам И, отличившегося при подавлении мятежа Ли Сиэ. За свои заслуги двадцативосьмилетний Нам был назначен ваном Седжо главой Военного ведомства, и, проживи Седжо подольше, Нам мог бы дослужиться до главного государственного советника. Разумеется, любая успешная карьера вызывает зависть у окружающих, недаром же говорится, что один успех порождает сотню завистников.
По некоторым причинам Ли Хван недолюбливал Нама и этим ловко воспользовался один из его подчиненных по имени Ю Чжэхван. Ю также принимал участие в подавлении мятежа Ли Сиэ, но получил за это от вана «всего лишь» ранг пёнчочжонрана [67].
Ю обвинил Нама и еще одного чиновника военного ведомства по имени Ган Сан в государственной измене. Факт измены был засвидетельствован самим ваном, так что разбирательство по этому делу носило формальный характер и закончилось ожидаемым смертным приговором. За «бдительность» Ю получил повышение и впоследствии не раз прибегал к наветам для сведения счетов с другими сановниками. Но в 1507 году, в начале правления одиннадцатого чосонского вана Чунджона, Ю Чжэхван был разоблачен как клеветник и отправлен в ссылку, где и умер спустя четырнадцать лет. Справедливость восторжествовала, но разоблачение Ю не могло вернуть к жизни тех, кто был казнен по его обвинениям.
Массовое удаление от двора и из государственного аппарата чиновников-конфуцианцев сделало правление вана Седжо стабильным, но у любой одежды, как известно, есть изнанка [68]. Новая знать-консин, созданная стараниями Седжо, при всех ограничениях, вводимых ванами, обладала большими возможностями и активно использовала их в личных целях. Конфуцианцы-сарим находились вдали от столицы и не имели возможности повлиять на действия консин, они могли только критиковать действия чиновников, да и то – лишь в своем кругу, поскольку любая критика властей оборачивалась обвинением в государственной измене со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Главным злоупотреблением консин, как несложно догадаться, стал незаконный (или полузаконный) захват земли. К собственным владениям, полученным от ванов, представители знати добавляли распаханные целинные земли и наделы, купленные у разорившихся крестьян. В свое время, Тхэджо основатель запретил куплю-продажу земельных участков, но его внуку Седжону пришлось отменить этот запрет для стимуляции развития сельского хозяйства. Однако же, наряду с этим, были созданы возможности для злоупотреблений.
Отъём крестьянских наделов происходил по древней схеме – «сделай должником и разори». Чтобы поддержать нуждающихся крестьян, правительство предоставляло им беспроцентную зерновую ссуду для посева, которая возвращалась после сбора урожая. Пользуясь бесконтрольностью (из столицы невозможно было уследить за всем, что происходило в стране) чиновники устанавливали на эти ссуды проценты. Объяснения находились легко: «Прошлый год выдался неурожайным», «правительство готовится к войне» и тому подобное. Невыплата процентов в срок ввергала крестьянина в кабалу, которая заканчивалась продажей надела. Широкое распространение получила практика навязывания зерновых ссуд (разумеется, на процентной основе) тем, кто в них не нуждался.