200 дней на юг: автостопом из Москвы в южную Африку - Кротов Антон Викторович. Страница 21

…Наутро машин почему-то не было видно, вероятно все они прошли вчера вечером. Но пока готовили чай, появился первый грузовик, водитель которого, увидев такое скопление белых мистеров, сразу потребовал до Шеди по шесть быр с носа. Мы отказали, он уехал, но через часок появился второй. Пока водитель пытался увезти нас хотя бы за пять быр, мы застопили джип, идущий следом. Тут водитель грузовика неожиданно согласился, и повелел нам быстро залезать в его кузов, что мы и сделали.

В путь!

Дорога была пока относительно неплохая. Грунтовая, но не особо грязная, и почему-то с подводными мостами. Во всех нормальных странах мосты делают над водой, а в Эфиопии — и под водой: участок трассы, пересекаемый речкой, бетонируют, чтобы не размывало, и грузовики, разбрызгивая воду, проезжают их вброд. Подводный мост и безопаснее (обрушиться не может), и дешевле, чем надводный.

Деревни попадались каждые десять километров и состояли всё из тех же круглых хижин, крытых ветками и соломой. Следов электричества не было ни в одной из них. Пол у хижин был земляной, и на полу возникала грязь. Основной товар, который продавали эфиопы, был древесный уголь, который они сами и изготавливали неподалёку от своих деревень, пережигая дерево; на этих еле греющих углях эфиопы и готовили свою немудрёную пищу, у кого она имелась.

Деревенские дети, увидев в грузовике едущих белых мистеров, не чуя ног от счастья, бежали вслед (грузовик ехал небыстро) с криками "ю! ю! ю! ю!" Даже маленькие, годовалые малыши, несомые более старшими, видя нас, уже знали, что надо показать в нашу сторону пальчиком и сказать "ю!", — так делали все.

Между деревнями, на траве, паслись многочисленные коровы. Они были довольно тощими, и молока, вероятно, не давали; по крайней мере мы сегодня этого молока пока не видали. По лесам бродили, кроме коров, редкие эфиопы, выискивая сухопалки для розжига огня — вероятно, им не на что было приобрести уголь.

Прошло часа два, и мы прибыли в необозначенный на наших картах посёлок Шеди. Выгрузились из грузовика и сразу озаботили всё местное население вопросом "Где иммиграционный офис?" Дети сперва пошли толпой показывать (а может, они просто сопровождали нас куда глаза глядят), но некий человек в клетчатой синей рубашке (то есть довольно цивильно выглядящий) прогнал детей камнями и отправился показывать нам этот офис. Офис оказался далеко, километр, не меньше.

— Я гид, я единственный гид в этой деревне, — торопливо говорил мужик по-английски, — я вам сейчас всё покажу! Здесь никто не знает английского языка, кроме меня, а я, я вам покажу офис иммиграционных служб и всё, всё остальное!

Мы решили, что пускай он ведёт нас куда угодно, но денег он за это не получит. Когда мы пришли к офису, на наших часах было 12.43, но он был закрыт. Нам сказали, что чиновник появится часа через два; итак, чтобы мы подождали. Офис был единственным капитальным (не хижинным) построением в Шеди и состоял из двух одноэтажных цементных зданий, производивших впечатление неиспользуемых. Однако возле меньшего здания стояла большая бочка с водою, и мы за время ожидания чиновника успели истратить почти всю её на помывку и постирку грязной одежды, как и накануне в Гуллабаде: вычерпывали воду из бочки в имевшуюся во дворе миску, а потом сушили постиранное на заборе. Вода тут была почти прозрачной. "Гид" бродил вокруг, ожидая непонятно чего.

Кстати, интересно, что никакой солидной вывески "офис" в Шеди не имел, не было и полицейского поста на трассе, шлагбаума и других новшеств, которые должны бы предупредить проникновение в страну граждан-нелегалов. Как выяснилось позже, в Эфиопии вообще не принято спрашивать паспорт, и можно целый месяц гулять по стране, не показывая вообще никаких документов, а потом, так же спокойно, выехать, в те часы, когда не работает офис иммиграции на выезде. Рай для желающих въехать нелегально!

Пока офис был закрыт, мы втроём (Грил, Олег Сенов и я) отправились в центр деревни с целью поесть. Нам удалось найти лавку, где нам предложили фуль за два быра, как и вчера. Мы расселись в ожидании пиши, и что-то странно долго нам пришлось ждать — оказалось, готового фуля не было, и они готовили его специально для нас! Когда же фуль поспел, оказалось, что его порции вдвое меньше вчерашних. Если так пойдёт дальше, в Аддис-Абебе порция будет величиной в одну фасолинку и созревать неделю.

Пока готовился фуль, мы обошли деревню в поисках хлеба и чая и нашли эти блага; и маленькие хлеба, и маленькие стаканы чая стоили по 25 эфиопских копеек, что соответствовало нашему одному рублю. Мы купили хлебов на всю компанию, благо, в этой деревне они ещё не были в дефиците.

Мы пришли назад, к иммиграционному офису, часа через полтора. На заборе оного гордо сушилась свежепостиранная одежда. Главный чиновник пока не пришёл, а служащие рангом поменьше молча удивлялись, как мы себя ведём в офисе иммиграционных служб (это напомнило нам Гуллабад). Наш синий клетчатый хелпер, который так никуда и не ушёл, за это время организовал нам обменщика денег — мужичка с испуганно вытаращенными глазами. Этот мужичок, таращась на меня, произнёс в страхе:

— Этот человек нехороший! Этот человек опасный! Этот человек похож на мусульманина! Я не буду ему ничего менять!

Но я уже поменял деньги в Метеме. Некоторые остальные также решили поменять десять долларов, и испуганный меняла побежал домой за деньгами, так как таких сумм наличности он при себе не носил. За доллар он предлагал по 8 быр, на один быр больше, чем на границе.

Гриша Лапшин неожиданно нашёл в своих закромах 10000-фунтовую суданскую купюру ($4), которая завалялась у него. Как раз тракторист хотел с нас по 10000 фунтов, а мы и забыли, что у нас остались суданские деньги. Гриша пытался поменять суданскую деньгу у сего менялы, но безуспешно. Впоследствии он пытался избавиться от неё до самой Аддис-Абебы, и нигде не мог; и я предложил Грилу сохранить её до Москвы, где я ему на эту сумму выдам книг по автостопу. Так оно потом и вышло.

Мы продолжили ожидание. Местные взрослые эфиопы, прознав про наше наличие, пришли нас угощать. У них была маленькая бутылочка из-под кока-колы (сама кола была разбавлена сырой водой в соотношении 1:10 до достижения почти полной прозрачности) и большой серый блин, который назывался "инжера".

Инжера, как мы позже узнали, это самое главное, традиционное эфиопское кушание. Делается оно не из пшеничной муки, а из каких-то семян, потом жарится на другом блине, но железном, и покрывается перцем или другими наполнителями. Едят инжеру руками, все вместе. Итак, нас угостили первой инжерой, а вот пришёл и иммиграционный чиновник, желающий поставить нам въездные штампы.

Ура! ура! ура! Въездные штампы получены, мы можем продолжать путь! От клетчатого помощника нам удалось избавиться, но, как потом оказалось, ненадолго. Мы пошли пешком по трассе на восток; и вот перед нами открылся зелёный пейзаж, долина реки, красота, а где-то там, вдали, мерещатся горы. Мы спустились к реке, развели костёр, сварили каркаде и суп из чечевицы, купленной в Гедарефе, а с наступлением темноты поставили четыре палатки. Опять пели песни, пили чай, но машин сегодня вечером не было, в отличие от вчерашнего дня. Измерили координаты — оказалось 1246' с.ш., 3625' в.д… Ночью был страшный мороз, +22С, такого холода мы давно не ощущали.

Судя по звукам, одновременно в пять утра проникшим в наши сны, мы наутро успели прохлопать три машины, прогудевшие по дороге. Может, это был глюк? Не знаю. Мы быстро встали, собрались, но машин больше не было.

Становилось жарче. Порхали разноцветные птички, жуки-скарабеи катили свои шарики, жужжали мухи, утренние жители деревни, дивясь на нас, выгоняли из деревни стада тощих коров. В отличие от Судана, никто в гости нас не звал и продукты питания на трассу нам не тащил. Мы умылись из речки, надеясь не подцепить какую-нибудь заразу. Развели костёр и опять продолжили чаепитие, но вскоре солнце нагрело воздух до +30 и мы перешли на поле, под дерево. Здесь нас и обнаружил вчерашний гид. Вероятно, он ночевал у себя дома, а местные жители донесли, что мы ещё не уехали, и он вернулся к нам.