Природа хрупких вещей - Мейсснер Сьюзан. Страница 11

Мы с Кэт отправили по почте запоздалое письмо моей матери — то самое, что я переписывала раз пять, — и теперь возвращаемся домой. Начинается дождь. Мы понимали, что можем угодить под ливень, но все равно вышли из дома, потому что у меня не было почтовых марок, а Мартин все ящики письменного стола в библиотеке держит на запоре. Я это знаю, потому как пыталась их выдвинуть — не из любопытства: просто дни тянутся медленнее, когда Мартин бывает в отъезде, и однажды я подумала, что нам с Кэт надо бы навестить миссис Льюис, раз уж она приглашала нас в гости. Только вот я не знала, как найти к ней дорогу. Я надеялась отыскать ее адрес среди бумаг Мартина, но стол был заперт. В другой раз я хотела взять одну из авторучек Мартина, поскольку в моей кончились чернила, а стол опять оказался заперт. Я опустилась на стул недоумевая: деньги, если Мартин решил хранить их дома, он держал бы в одном из выдвижных ящиков, так зачем запирать все до единого? Совершенно очевидно, что он никому не хочет показывать их содержимое. Что еще он может прятать в столе, кроме документов, касающихся его работы, приходно-расходной книги и, может быть, пары банковских книжек?

Я спросила его про стол, когда он вернулся домой. Объяснила, что в его отсутствие мне понадобилась авторучка, так как в моей закончились чернила. Однако Мартин в том никакой проблемы не усмотрел: заявил, что мне нет необходимости заручаться его одобрением по поводу каждой пустячной покупки. Если понадобились чернила, значит, я иду в магазин канцелярских товаров и на деньги, что он дает мне на расходы, покупаю любые чернила, какие захочу. Он мне доверяет.

Сегодня, сообразив, что мне нужна марка, — надо же наконец отправить письмо маме, — я опять полезла в его письменный стол, рассчитывая на удачу: вдруг ящики не заперты и в одном из них лежат почтовые марки. Увы, Мартин не забыл их закрыть на ключ, и мы с Кэт потащились на почту под затянувшими небо свинцовыми тучами.

Полагаю, желание Мартина сделать письменный стол исключительно личной территорией вообще присуще мужчинам. Но мне о том трудно судить: у папы письменного стола не было.

Спустя час мы возвращаемся, снимаем верхнюю одежду, и тут я замечаю маленький конверт, который был опущен в прорезь на двери и теперь лежит на коврике у входа. Вообще-то, первой на него обращает внимание Кэт. После того как я пообещала сшить одежду для кукол из тех старых нарядов, что ей малы, она наконец-то стала носить купленные платья. Шурша юбками, которые будто шепотом спрашивали: «Что это?», Кэт наклонилась и подняла конверт.

— Милая, открой письмо, пожалуйста, и мы посмотрим, от кого оно.

Я вешаю наши плащи, наблюдая, как Кэт осторожно вскрывает конверт, запечатанный воском с оттиском монограммы «Э». Она разворачивает вложенный в него единственный листок и подает мне. В верхней части значится: «Элизабет Рейнолдс». Чернила сверкают, как бронза. Я вслух читаю записку:

— Мы принимаем гостей? — Я смотрю на Кэт, не в силах сдержать расплывающуюся на лице улыбку. Живем здесь почти месяц, и вот наконец-то я познакомлюсь с соседкой! Восторгу моему нет предела.

Кэт лишь моргает, таращась на меня.

— У нас будут гости, дорогая!

Весь следующий час я бегаю из комнаты в комнату, проверяя, нет ли где паутины, все ли столы блестят, не лежит ли где пыль. Но я только и делаю, что целыми днями слежу за порядком в доме и занимаюсь Кэт, — других дел у меня нет, так что в комнатах чисто, но я все равно прохожусь по поверхностям метелкой из перьев. За несколько минут до половины третьего ставлю на маленький огонь чайник, надеясь, что уговорю миссис Рейнолдс выпить с нами чаю. Затем поправляю ленты на голове Кэт и со своего лица убираю назад волосы.

Наверное, не следует торчать у двери, решаю я и обращаюсь к Кэт:

— Не возражаешь, если мы с тобой посмотрим книжки, пока ждем леди из дома напротив?

Взяв в руки по книге, мы усаживаемся в гостиной. Кэт, как и я, прислушивается к шагам на крыльце. Звенит звонок. Я заставляю себя не спешить. Встаю со стула степенно, как настоящая леди, принимающая гостей, а Кэт вскакивает на ноги.

— Готова? — спрашиваю я. Девочка кивает.

Мы идем в холл, я отворяю дверь. Небо чуть просветлело, улица и листва на деревьях блестят.

На крыльце стоит женщина. На ней восхитительное зеленое платье с отделкой кремового цвета. Одной рукой она придерживает маленького мальчика, в другой у нее тарелка, прикрытая льняной салфеткой. Она шире распахивает глаза, словно удивлена тем, что мы с Кэт дома.

— Здравствуйте, — приветствую я ее со всей изысканностью, какую способна изобразить, но, конечно же, голос у меня такой, как всегда.

Женщина как будто оправляется от того, что ее удивило. Произносит оживленно:

— Добрый день. Я — Либби Рейнолдс. А это Тимми. Мы давно хотели познакомиться с новыми соседями, с вами и вашим мужем, и вот, только я отправила вам записку, погода чуть не сорвала нашу встречу. Я так рада, что дождь прекратился.

Ростом она немного ниже меня и полнее. Белокурые волосы медового оттенка. Губы пухлые, зубы крупные и ровные. Ее сынишке на вид примерно годик.

— Софи Хокинг. Входите, прошу вас.

— Если мы вам не помешаем? — вежливо интересуется она.

— Ничуть.

Либби Рейнолдс переступает порог, и я затворяю дверь.

— Надо же, здесь все осталось как при миссис Кинчело, вся ее обстановка. Приятная неожиданность! — восклицает она, обводя взглядом холл.

Это так — Мартин ничего не менял. Напольная вешалка, люстра, восточный ковер у наших ног, маленький столик у лестницы, куда я обычно кладу почту.

— Миссис Кинчело? — переспрашиваю я.

— Жена врача. Раньше это был ее дом.

— Да. Да, конечно. — Мы все идем в гостиную. — Располагайтесь, пожалуйста. — Я жестом показываю на один из диванов. Либби садится, сына усаживает к себе на колени. Я опускаюсь в кресло напротив. Кэт устраивается на полу у камина и принимается листать книжку.

— Судя по вашему акценту, вы, полагаю, не из этих мест, — дружелюбным тоном замечает Либби.

— Нет. Я родом из Ирландии. С севера.

— И это ваша дочка? — Она кивает на Кэт, сидящую на ковре у моих ног.

— М-м. Да. Это Кэт.

— Кэт? — улыбается Либби.

— Сокращенно от Кэтрин.

Либби смотрит на девочку.

— Какая ты чудесная малышка. И сколько же тебе годиков, Кэт?

Та пару секунд смотрит на гостью и затем обращает взгляд на меня.

— Ей в июне исполнится шесть, — быстро говорю я.

Либби медленно поднимает голову, видимо начиная понимать, что с Кэт что-то неладно.

— Что ж, — продолжает она, — очень рада знакомству. Во всем квартале только мы с вами молодые мамочки! Я ужасно огорчилась, узнав, что доктора Кинчело переманили на работу в Аргентину. Его жена, Маргарет, очень милая женщина, всегда соглашалась посидеть с Тимми, если у Честера возникало какое-то вечернее мероприятие, на котором я вдруг обязана была присутствовать. Мой муж — заместитель директора одного частного учебного заведения, Академии, и они там постоянно ставят спектакли и организуют концерты. И я так скучаю по маленьким сынишкам Кинчело. Тимми любил смотреть, как они бегают и играют. Для меня стало приятным сюрпризом, когда вы с мужем и дочкой поселились здесь. Она у вас одна?

— Д-да, — смущенно отвечаю я.

— А откуда вы переехали? Прежде жили где-то здесь, в городе?

— Э-э-э… м-м… — снова запинаюсь я. — Мой… мой муж работал в Лос-Анджелесе, а потом… э-э-э… он приехал работать сюда.