Японская война 1904. Книга вторая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич. Страница 25

Прием… А мне ведь еще и княжну Гагарину нужно будет убедить сходить на свидание с Шереметевым! И когда я взял моду давать такие нелепые обещания?

Анна Александровна Нератова приехала на Дальний Восток в забитом до самой макушки поезде. Впрочем, это в грузовых или вагонах-теплушках было не протолкнуться, в ее же купе вообще не было посторонних, а горячее и чай подавали строго по расписанию. Самостоятельное путешествие оказалось не таким страшным, как она опасалась.

Вообще, у девушек в Российской империи было не так много возможностей выбраться из дома. Бал, Красный Крест, выйти замуж — вот, собственно, и все. Нет, еще оставались революционерки, которые получали свободу, бросив адскую машинку под колеса очередной кареты, но Анне этот путь был не по душе. Она верила, что способна создавать, а не разрушать.

И у нее были для этого возможности. Дочь и сестра сразу двух акционеров Общества Путиловского завода, она с самого детства читала не только книжки, но и бумаги с отчетами правления, которые лежали по всей их квартире. Кто-то первым запоминает адрес красивого мальчика по соседству, Анна же с детства зазубрила — Михайловская площадь, дом 4/6. Пару раз, когда еще маленькой она терялась, именно сюда ее отводили подтянутые и улыбающиеся жандармы.

И вот пришло время, когда она придумала не очередную шалость, а как принести пользу семье. Семейному делу, где все давно было не очень хорошо… Некоторые считали, что акционерному обществу, одним из председателей которого работает отец, принадлежат все заводы группы. И Путиловский, и Видлицкий, и недавно добавленный Александровский, но нет. На самом деле большая часть акций еще со времен Немецко-Русского промышленного банка, в котором кредитовался сам Путилов, принадлежала некоторым лицам, которые предпочитали оставаться в стороне от публичного интереса. При этом именно им уходила большая часть прибыли, именно они определяли, сколько будет вложено в производство, а сколько в заплаты рабочих, которые уже давно держатся, кажется, одним божьим провидением.

Именно это Анна хотела изменить. Читая газеты о гремящей на востоке войне, девушка думала о том, что обычно случается под грохот пушек. Смерти — да, но главное, еще и пересмотр бюджетов. Покуситься на морское министерство, где все решалось на уровне великих князей, у нее не было никакой возможности, но вот для сухопутной армии… Если узнать, чего именно ей не хватает, если найти, что можно быстро и дешево сделать намного лучше, то это принесет заводам новые заказы. Новые деньги, которые можно будет направить не в бездонные карманы очередного банка, перекупившего их кредитные обязательства, а в дело.

Большинство столичных гостей останавливались в Харбине, подальше от войны, самые рисковые ехали до Мукдена, делая фотокарточки на фоне древней столицы Маньчжурии, но Анне и этого было мало. Война шла южнее, именно там были настоящие боевые генералы, которые могли бы ей помочь, и поэтому девушка отправилась в Ляоян. Здесь запах пороха уже витал в воздухе, здесь можно было встретить солдат не в идеально ровных мундирах, здесь гуляли по улицам офицеры, в чьих глазах плескалась смерть.

Романтичные мысли по ночам превращались в пугающие сны, но Анна каждое утро брала себя в руки и шла работать. Она поговорила не то, что с генералами, но даже с полковниками и капитанами, сражавшимися при Ялу. Она нашла ветеранов Китайской кампании. Она часами слушала рассуждения штабистов, которые читали доклады со всего театра боевых действий и с их учетом готовили и дорабатывали линии укреплений. Все это девушка переписывала по вечерам в специальный блокнот, выделяя самое главное, что можно было бы показать отцу, что можно было бы превратить в новые позиции, которые смогли бы без особых переделок начать выпускать заводы группы.

А потом она увидела возвращение солдат после настоящих сражений. Полк шел, понурив головы, прорехи в неровном строю прямо говорили о потерях, а иногда оборачивающиеся к пустому месту солдаты не сразу вспоминали, что их друзей больше нет рядом. И хоть полковник Буссов старался казаться молодцом, в этот день Анна узнала, как выглядит поражение. И тем удивительнее были части 2-го Сибирского, показавшиеся у Ляояна через сутки.

Тоже грязные, тоже потрепанные, но они словно светились изнутри. А когда передовой отряд начал бросать японские знамена перед генералом Куропаткиным, Анна поняла, что у нее по всему телу бегут мурашки. Наведя справки у пытающихся ухаживать за ней адъютантов, девушка выяснила, что это корпус небезызвестного полковника Макарова. Того, кто дал японцам пощечину при Ялу, кто врезал им при Цзиньчжоу и кто уже зубами вцепился при Вафангоу. На следующий день ей рассказали, что Куропаткин пригласил полковника на ближайший прием, так что девушка тоже туда засобиралась.

Она обязательно поговорит с Макаровым. Такой офицер точно должен понимать, что можно сделать лучше, а уж она позаботится о том, чтобы его слова воплотились в жизнь. За деньги, но ради жизни. Достойная цель… Анна еще раз покрутилась перед зеркалом, проверяя, как сидит на ней новой платье.

Пятерка молодых, только-только приближающихся к тридцати годам офицеров крутили головами, пытаясь разобраться, кто что собой представляет в Маньчжурской армии.

— Если бы меньше учились и по второму разряду закончили, то вернулись бы в свои части, — печально вздохнул Ганс Брюммер, который чем дальше оказывался от родной Финляндии, тем больше начинал по ней скучать.

— Гордиться нужно, что все на отлично сдали, — не согласился Арсений Лосьев. — Все же за это каждый из нас получил внеочередной чин, а с новым назначением на войне так и еще не один возьмем.

Остальные трое новеньких штабистов — Петр Бурков, Алексей Борецкий и молодой граф Павел Кутайсов — предпочли промолчать, как обычно и поступали во время споров этой парочки. Впрочем, последний все-таки не удержался.

— Отец говорил, что барон Бильдерлинг — старый друг нашей семьи, так что, скорее всего, нас пригласят именно в его штаб.

Мимо прошла незнакомая девушка в дерзком бежевом платье — молодые офицеры на мгновение отвлеклись на повисший в воздухе аромат духов, а когда пришли в себя, неожиданно обнаружили перед собой незнакомого казака с погонами хорунжего и торчащими в стороны встопорщенными усами.

— Выпьем? За победу? — неожиданно без всякого почтения предложил казак, выхватывая словно из воздуха бутылку шампанского.

Скучающий по дому Ганс чуть было не вспылил, но Арсений его придержал. Он увидел знак полка на форме казака, а репутация у 22-го Сибирского стрелкового была такова, что грех с ними не выпить.

— С радостью составим вам компанию, — Лосьев подхватил бокалы с ближайшего стола и в этот же самый момент поймал на себе взгляд. Тяжелый, неприятный… Увы, в толпе, закрутившейся в первом танце вечера, было совершенно не понятно, кому он принадлежит.

Глава 12

Всего через несколько минут будущие офицеры и бравый казачий хорунжий сошлись на том, что их объединяло. На войне.

— А правда, что японцы на вас поезд направили? — спросил Лосьев, который начинал военным топографом и всегда любил дополнять движение войск точным пониманием обстановки на местности.

— Ага, — кивнул хорунжий. — Я был ранен, пропустил бой у Вафангоу. Но товарищи рассказывали — в тот момент, казалось, все пропало.

— А почему просто пушками поезд не разнесли? — немного пьяно спросил Брюммер. Как бывший и будущий артиллерист он был уверен, что все проблемы, ну или хотя бы большинство, можно решить хорошим огневым валом.

— Сопки, — пояснил Лосьев и тут же, выхватив из скрытого кармана карандаш, принялся рисовать прямо на салфетке. — Смотрите, я там не был, но… Чтобы наши батареи моментально не уничтожили, нельзя было размещать их на ближних к врагу склонах.

— Получается, обратные… — тут же включился Брюммер. — Учитывая угол возвышения ствола максимум в 15 градусов, позиции я бы поставил здесь и здесь. Но тогда, действительно, зона прямо перед нашими позициями оказалась бы неприкрыта. Выше стволы не задрать, прямой наводкой не ударить, только двигать батареи, а это несколько часов.