Японская война 1904. Книга вторая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич. Страница 33

— Думаю, что исследования переломов в основании черепа мы пока оставим. Слишком хрупкие там кости, чтобы можно было рассчитывать на успех операции.

— Может быть, нужно просто больше времени? Мне показалось, что сегодня у вас почти получилось!

— Случайность, — отмахнулся Танегучи. — Тем более, генерал просил не очень проявлять себя, пока мы стоим на месте и ждем подкреплений. Китайцы могут начать волноваться. Вот если бы мы могли использовать русских пленных, было бы гораздо удобнее, но император все-таки ратифицировал Гаагскую конвенцию 1899 года. Мы не можем подвести своего микадо.

— Да, жалко, китайцы слишком хрупкие, — закивал Тайдзи. — И имитировать именно боевые раны довольно сложно. Если бы только начальник штаба Матсуиши разрешил вам провести по ним тестовые стрельбы…

— Если будем наступать, уверен, мы еще обязательно договоримся. А пока можно сосредоточиться на изучении нервных болезней.

— Вы делаете большое дело, господин Танегучи. Когда-нибудь потомки будут с уважением повторять ваше имя.

Они не договорили, прерванные резким грохотом пушек. Танегучи недовольно поморщился, ругаясь про себя на идиота Иноуэ. После того, как генерал 12-й дивизии не смог победить под Вафангоу и с позором вернулся в 1-ю армию, его словно подменили. Отказавшись от всех приданных ему германских инструкторов, он сам принялся за обучение своих полков, ссылаясь на какую-то новую русскую стратегию. Однако, если бы русские были столь хороши, разве их армия считалась бы столь слабой?

Танегучи представил, как вечером выскажет этот аргумент Хикару Иноуэ, и тому просто нечего будет ответить. С другой стороны… Старший военврач смотрел, как сотни лошадей, собранные по всей армии, учатся не бояться огня и перебрасывать на сотни метров телеги с закрепленными на них горными пушками. Как солдаты тренируются быстро их собирать на месте и открывать огонь меньше чем за минуту. Это выглядело странно, ново, непривычно, но и… Очень грозно.

А смогут ли сами русские, придумавшие эту стратегию, что-то ей противопоставить?

За первый день похода я заставил наших выложиться на полную, выдав положенные 50 километров, и мы это сделали. Добрались до устья Айхэ. Вернее, до деревни Тен Чуи Чан, раскинувшейся буквально в паре километров от него. Честно говоря, можно было остановиться и в поле, но… Поля все одинаковые, а деревня, которую мы заняли, заодно отработав схему развертывания, словно подчеркивала, что все старались не зря.

А еще тут было удобнее проверить пару наших наработок.

— Поручик Чернов, сколько времени вам нужно для развертывания вышки? — спросил я молодого парня, который за Вафангоу и наши забеги с катушками телеграфа получил свое первое офицерское звание.

— Уже! Уже, господин полковник! — тот аж покраснел, но зря.

Приданные взводу связи солдаты действовали слаженно, и каждый четко знал свой маневр. Один раздвинул похожую на удочку-телескоп антенну. В походном состоянии она занимала всего два метра, но внутри основной секции было еще четыре, позволявшие забраться аж на десять метров в высоту. А если с крыши дома, то и того выше. Естественно, сама по себе такая конструкция держаться не могла, поэтому на верхней секции было закреплено специальное деревянное кольцо, куда крепились четыре каната-растяжки, которыми и занимались остальные солдаты.

— Готово! — выпалил Чернов ровно через две минуты, проверив правильность установки с помощью спиртового уровня. Тут я не физик, и не скажу почему, но, когда мы выдерживали угол в 90 градусов, связь работала гораздо чище.

— Крепко стоит, — я пошатал мачту, а потом кивнул, чтобы Чернов начал разворачивать наш искровой передатчик.

Между прочим, японский, и на борту деревянной коробки еще можно было разглядеть полустершиеся иероглифы «Акаги». Вообще, я не соврал Куропаткину, когда сказал, что японцы подорвали свои станции связи. Но если книги с кодами мы восстановить не могли, то вот сам прибор — почему нет. Мои китайцы заменили поврежденные пластины, медную проволоку я просто взял у интендантов, ну а намотал ее уже сам капитан Городов. Мой старший связист тоже получил повышение, и я бы ему еще отдельную медаль дал за усидчивость и твердую руку.

В общем, передатчики мы восстановили. Один, с «Цукуси», как более пострадавший, оставили в корпусе, а второй, с «Акаги», прихватили с собой.

— Начинаю, — Чернов с волнением взялся за ключ, и искра за искрой отбил тестовое сообщение.

Минус таких древних радиопередатчиков — очень широкий спектр радиоволн, так что одна сторона всегда могла слушать другую, поэтому вместо классического Морзе мы использовали собственную последовательность длинных и коротких сигналов.

— Работает… — после минуты тишины уже наш приемник начал подавать признаки жизни, и где-то через минуту Чернов торжественно поднял голову. — Доброе утро, Маньчжурия! Это наши! Работает!

— Кто-то сомневался? — я грозно обвел всех взглядом. — Тогда… Отдыхайте, в течение получаса к вам подойдет штабс-капитан Кутайсов с отчетом о нашем походе для Ляояна.

— Так точно. Думаю, до вечера сможем передать не меньше полутысячи слов! — связист радостно вытянулся, ну а я двинулся дальше.

Лагерь жил своей жизнью, каждый знал, что ему делать. Одни готовили места для ночевки, другие на всякий случай возводили оборонительные линии, третьи разъезжались во все стороны для контроля окрестностей. Первые новости передадут уже минут через двадцать с помощью зеркал, и Кутайсов как раз сможет включить полное описание обстановки в свой отчет. Вообще, я не очень люблю бумажную работу, зато точно знаю, что ее очень любит начальство. И если удастся красиво показать, как можно держать руку на пульсе даже самых удаленных отрядов, связь в армии точно начнет развиваться еще быстрее.

И тут я заметил единственного человека, который казался потерянным и явно до конца не понимал, что именно ему нужно делать.

— Полковник Ванновский, — поприветствовал я его. — Как идет работа по вашему направлению?

— Кхм… — тот растерянно закашлялся.

— Вы уже допросили местных, чтобы узнать их взгляд на обстановку вокруг, а потом сравнить с донесениями нашей разведки?

— Да, сейчас начнем, — Ванновский сразу же приободрился.

Вот такой он человек — на самом деле неплохой, просто не умеет ничего. Но если поставить ему цель и объяснить, что именно делать, то горы может свернуть. Причем по-своему. Ленивый и не терпящий никакого дискомфорта, раньше он просто делал свою работу по минимуму. Сейчас же, осознав, что его в покое никто не оставит, Ванновский начал учиться. Не потому что сдался, а потому что, зная, что делать, можно было тратить на это гораздо меньше времени. По этой же причине он каким-то чудом смог выбить у Жилинского расширение штата, и теперь ему помогало целое отделение жандармов. Синие мундиры, судя по всему, совсем не ожидали оказаться на передовой, однако полковник с известной, как оказалось, фамилией строил их без всякой жалости. И мало-помалу, но процесс шел.

С моей стороны нужно было просто продолжать следить за результатом и подсказывать Ванновскому, на что обратить внимание. Ничего экстраординарного, обычная логика и здравый смысл, но для полковника, словно открывающего для себя целый новый мир, и этого было достаточно.

— Лучше начать со старосты, — как бы между делом посоветовал я. — Потом сверить его слова с другими местными. В идеале найти тех, кто этого старосту не любит, так можно будет узнать то, о чем не принято распространяться. Обязательно разговорить нескольких детей: они часто замыкаются перед чужаками, но в то же время могут между делом выдать то, что другие не расскажут даже под пытками. И еще…

— И еще надо будет найти агентов на долгосрочную перспективу, — Ванновский собрался и продолжил уже за меня.

— Верно, — кивнул я. — Тогда до полуночи буду ждать первого отчета.

Теперь и со стороны нашей разведки закипела деятельность, а мне только и оставалось, что ждать новостей.