Закон Арены - Силлов Дмитрий Олегович "sillov". Страница 35

– Это да, с регенерацией у нас неплохо.

В поле моего зрения появился прихрамывающий Хащщ.

– Мне пуля в ногу прилетела, – пояснил он. – Ну и полморды оторванные тоже не подарок, придется где-то кровь нормальную искать.

– Его пить не советую, – рыкнул волк, кивнув на меня. – Хуже крррови не пррробовал.

– Ну так неудивительно, – пожал плечами Хащщ. – Он одну местную тушенку жрет, которая неизвестно из кого делается, но точно не из коров. И еще по натуре душный, как плацкартный вагон. Какая с таким характером кровь будет? Конечно, гадость на вкус.

У меня задушевная беседа двух мутантов воспринималась фоном где-то на краю сознания.

Потому что в раненом плече творился ад.

Его словно облили бензином и подожгли, при этом вдобавок ковыряясь в мясе раскаленной кочергой. Кричать я уже не мог, голосовые связки отказывались пропускать через себя то, что я хотел проорать, потому я лишь сипел, боясь пошевелиться, чтобы лишним движением не спровоцировать еще большую боль.

– Как он? – кивнул на меня Хащщ. – Выживет?

– Должен вррроде, – прорычал оборотень. – Наша слюна на хомо хорррошо действует. Если они не умирррают от боли при трррансфорррмации. Ахррррррр!!!

Волка, кстати, тоже начало корежить. Выглядело это жутковато, словно мутант проглотил некую аномалию, которая начала втягивать его в себя изнутри, выворачивая при этом мута наизнанку. Морда, шерсть, лапы словно втянулись внутрь эпицентра аномалии, которая выдавила из себя человеческую плоть взамен тела животного, вполне объяснимо рухнувшего от всего этого на землю.

Длилось это недолго. Буквально через несколько секунд на ноги с трудом поднялся Климентий. Не нем мешком висела одежда, разодранная в лохмотья.

– Всегда так, – скривился он. – После трансформации шмот болтается, как на пугале. Ну что, легенда Зоны, как плечо?

Интересно, но адская боль в плече потихоньку угасала. Я рискнул посмотреть на него…

Удивительно!

Рваное мясо, в которое превратилась мышца, вело себя как живое. Порванные волокна тянулись друг к другу, воссоединяясь прямо на глазах! Я знаю, как работает «Регенерон», и с его улучшенной версией «Регенерон-2» тоже сталкивался. Но то, что сейчас происходило со мной, не шло ни в какое сравнение с действием этих воистину потрясающих препаратов.

– Вот нам бы так, – вздохнул Климентий. – Сам себя за задницу не укусишь. Теперь хвост будет неделю отрастать, хоть в волка не перекидывайся, чтобы не позориться.

– Впечатляет, – задумчиво заметил Хащщ. – Мы тоже так можем, но не с такой скоростью, конечно.

А мне прям реально полегчало. Даже с земли сам поднялся без посторонней помощи. И поинтересовался у Климентия:

– Как я понимаю, ты из соседнего мира?

– Типа того, – вздохнул промоутер. – Некоторые проблемы дома возникли, пришлось сбежать.

– Андрея Краева, случайно, не знаешь?

– Слыхал про такого, – осторожно проговорил Климентий. – Беспредельщик еще тот.

– Не без того, – согласился я, невольно скривившись от боли – регенерирующее плечо словно током прострелило. – При случае ему привет передавай.

– Сам ему приветы передавай, пожалуйста, при случае, – сказал промоутер. – Мне хвост, конечно, жалко, но он отрастет со временем. Если же головы лишусь, то это уже навсегда. А с твоим Краевым 7 это запросто.

Я спорить не стал, нрав у Андрея действительно был крутоват.

Плечо ныло, конечно, но терпимо. Подняв с земли автомат, я, почти даже не шатаясь от слабости, направился к тому месту, где ракета РПГ разорвала на части мутантиху.

Ничего не скажешь, советское оружие сработало на славу. Даже гений Захарова ничего не смог ему противопоставить. Хотя…

Я подошел поближе.

Голова и часть туловища чудовища уже почти восстановились. И остальные части постепенно к нему подтягивались с явной целью воссоединиться в одно целое. Рука ползла, медленно перебирая пальцами, нога приближалась рывками, цепляясь длинными ногтями за землю и неуклюже отталкиваясь от нее. Даже отдельные бесформенные куски мяса ползли, неуклюже переваливаясь и по пути собирая на свою липкую от крови поверхность всякий мелкий мусор с Арены.

Когда я приблизился к голове чудовища, оно открыло глаза. Посмотрело на меня, и, криво усмехнувшись, прошептало еле слышно:

– Ты снова убил свою дочь, Снайпер. Вместе со мной…

Чудовище с трудом повернуло голову, но не так, как обычный человек.

На сто восемьдесят градусов.

И я увидел на ее затылке другое лицо в обрамлении шевелящихся отростков, заменяющих волосы.

Очень похожее на лицо того подростка, который пытался убить меня на Арене группировки «Воля».

Глаза монстра смотрели на меня с такой концентрированной ненавистью, что мне аж не по себе стало.

– Здравствуй, папа, – сказало чудовище. – Знаешь, я хотела тебя убить с той самой минуты, как узнала о тебе. За то, что ты бросил нас с мамой. За то, что ты легенда нашего мира лишь потому, что убиваешь лучше других. И я тоже захотела стать легендой, убив тебя, – ведь когда убиваешь знаменитость, сам становишься знаменитым. Правда, папа? Ты убил много легенд, тебе ли не знать. И поверь, однажды я все равно найду и убью тебя.

– Да ну на фиг! – раздалось у меня над ухом.

И следом – оглушительный треск, который категорически не рекомендуется слушать без стрелковых наушников вблизи от своей головы, и особенно – в закрытом помещении.

Конечно, я оглох от такого и на пару секунд потерял связь с реальностью.

А когда пришел в себя, все было уже кончено.

Рядом со мной стоял Хащщ, а в лапах у него был «Корд», пустая лента от которого валялась на земле.

– Извини, Снар, – проговорил ктулху, бросая на землю пустой пулемет. – Зная твою романтическую натуру (ты бы мог оставить этого монстра в живых, и тогда б проблем поимел не только ты), я взял смелость взвалить на себя твою маленькую семейную проблему.

Конечно, от прямой очереди из «Корда» с двух метров от головы чудовища осталась лишь большая кровавая клякса зеленого цвета с далеко разбросанными обрывками щупалец, сокращающимися в предсмертных конвульсиях. И, конечно, останки монстра перестали ползти к туловищу – когда мертв мозг, никакая регенерация невозможна по определению.

Я скрипнул зубами и зажмурился.

Как знать, если бы я остался тогда с Варварой, возможно, все было б по-другому. Но, с другой стороны, глупо мучить себя сослагательными наклонениями – сделанного не воротишь. К тому же, если ты по натуре бродяга и искатель приключений, то какие тут могут быть «если бы»? Себя не обманешь. Как однажды красиво сказала одна мудрая девушка: «Ты воин. Ты живешь по закону меча, а не любви. И это значит, что тебя не удержать ничем. Когда воина зовет дорога, никакой другой зов он не слышит».

Помнится, я тогда спросил ее:

– А ты бы хотела, чтобы я остался с тобой?

– Нет, – ответила она. – Мне не нужен рядом несчастный человек, который был воином, но перестал им быть ради меня. И мне не нужен воин, который оставит меня, как только его позовут меч и дорога…

– Эх-х-х, – прозвучал голос рядом со мной. – Типа, от меня соболезнования, конечно, и все такое. Но вот то, что патронов к «Корду» теперь нету, это жаль. А второй покореженный в хлам, только на запчасти.

Я открыл глаза, посмотрел на Климентия. Видимо, было что-то такое в моем взгляде, отчего он отступил на шаг, пожал плечами:

– А я чего? Я ничего. Извиняй, если что не так, я все понимаю, но дальше жить как-то надо. А как жить – это в Зоне только от хабара зависит…

– Не злись на него, – примирительно сказал Хащщ. – И на меня тоже. Сам же понимаешь, по-другому нельзя было.

Я понимал.

Когда кто-то искренне и от души хочет тебя убить, то существует лишь два выхода: или бежать, или убить своего потенциального убийцу. А убегать я не умею…

Арена потихоньку заполнялась наемниками. Все, разумеется, вооруженные. Заходили, окружали нас, держа на прицелах.