Карл Великий - Левандовский Анатолий Петрович. Страница 4

Принятие христианства сблизило завоевателя с Византийской империей. Император Анастасий, узнав об успехах нового единоверца, письменно поздравил его, пожаловал званием консула и разрешил носить титул «достославнейшего короля». Этот акт завершился торжественной церемонией. Хлодвиг, с короной на голове, облаченный в пурпурную мантию, верхом на белом коне, совершил триумфальный въезд в турскую цитадель. Народ, которому он щедро разбрасывал пригоршни золотых и серебряных монет, приветствовал его громкими восклицаниями.

Но и после принятия христианства, став «достославнейшим королем», «варвар» остался «варваром» и, по обычаю предков, рассматривая государство как свою вотчину, незадолго до смерти разделил его между четырьмя сыновьями. Это породило нескончаемые распри, междоусобные войны, разделы и переделы, продолжавшиеся при внуках и правнуках Хлодвига. Характерно, впрочем, что, несмотря на усобицы, «длинноволосым королям» не было чуждо сознание общих интересов, и совместными силами они продолжали политику Хлодвига по расширению господства франков. Им удалось подчинить Бургундию, через Прованс получить долгожданный выход к Средиземному морю, покорить тюрингов и обложить данью саксов. Аламанны и бавары также были вынуждены признать гегемонию франкских властителей, сохранив при этом своих племенных вождей.

Исследователей давно мучит вопрос: почему именно Франкское государство, несмотря на все внутренние неурядицы VI—VII веков, оказалось гораздо более прочным, устойчивым (плюс — имеющим тенденцию к расширению своих границ), нежели все остальные «варварские» государства, постепенно исчезнувшие с карты Европы в течение этих же двух столетий? По-видимому, причины успеха франков коренились прежде всего в том, что, в отличие от других «варваров», они селились на первоначальных местах своего обитания компактными массами, в основном на пустующих землях, не растворяясь среди местного населения и не теряя прежних общинных распорядков. Продвигаясь же в глубь Галлии, они не порывали связи со своей родиной (Francia Antiqua), откуда постоянно черпали материальные и людские ресурсы. При этом, в отличие от других «варваров», франки в процессе расселения не отбирали поместий у прежних собственников — для них хватало земель бывшего императорского фиска; естественно, подобная политика содействовала их постепенному слиянию с верхушкой галло-романского населения. Наконец, как уже отмечалось, после принятия христианства франкам оказывало поддержку духовенство, видя в них постоянную опору против «еретиков». Все это обеспечивало быстроту и сравнительную прочность франкских завоеваний. Но это же содействовало и противоположному процессу, проходившему параллельно.

Именно потому, что в ходе завоеваний и расселения по северной и средней Галлии франки ассимилировались местным населением (и тем в большей степени, чем дальше проникали в глубь страны), западные районы освоенной ими территории в этническом и социально-экономическом отношениях стали все больше розниться от ее восточных, исконных районов. Это выявилось в постепенном обособлении двух ветвей франкской народности. Смешиваясь с галло-романским населением, завоеватели образовали ту группу «западных франков», которая в источниках меровингской эпохи начинает противопоставляться «франкам восточным», сменив прежнее деление на «салических» и «рипуарских» франков. Равным образом это нашло отражение и в территориальных наименованиях. Источники четко выделяют область Francia, увеличившуюся по сравнению с Francia Antiqua и простирающуюся от средних течений Рейна и Майна до Луары и Ла-Манша, противопоставляя ее «Аквитании», «Бургундии» и другим областям, также входившим в состав Франкского государства (Regnum Francorum). Однако теперь эта «Francia» в свою очередь делится на два «королевства», соответствующих двум ветвям франкской народности — на «Австразию» (Austrasia) и «Нейстрию» (Neustria). Эти названия говорят сами за себя: «Австразия» — «восточная страна» (ost reich), «Нейстрия» же — ее противоположность, «не восточная» (nе ost reich), т.е. «западная». Используя раздельные акты Меровингов, историки пытались установить границу между Австразией и Нейстрией. Но занятие это малопродуктивно по своей сути, поскольку таковая граница вряд ли существовала как нечто постоянное и устойчивое; она была столь же неопределенной, как и этническое разграничение между восточными и западными франками. Самое большое, что можно сделать — указать ядро одного и другого королевства. Для Австразии это был район нижнего и среднего Рейна и Майна, для Нейстрии — бассейны Соммы и Сены.

Оба королевства, равно как Бургундия и Аквитания, силою обстоятельств ненадолго объединились в одних руках; это пришлось на царствования Хлотаря II (613—629) и Дагоберта I (629—639). Однако именно тогда началось возвышение тех, кому суждено было покончить с династией Меровингов — майордомов Франкского королевства.

Короли и майордомы

В царствование Дагоберта, казалось, вернулись времена Хлодвига. Король обуздал своеволие магнатов, возвратив часть расхищенных земель, значительно увеличил доходы казны и завел блестящий двор в Париже. Современники недаром прозвали деятельного Дагоберта «Соломоном франков». Он попытался, и не безуспешно, сыграть на Западе ту же роль, которую некогда играл Теодорих Остготский: вмешивался в интриги вестготов Испании и лангобардов Италии, договаривался с византийским императором о совместных действиях против славян, одновременно стараясь расширить пределы своего государства на юго-западе. Не меньшее внимание уделял «Соломон франков» и делам внутренним.

К этому времени общая структура государства, едва намеченная при Хлодвиге, окончательно сложилась. Она была нехитрой. Завоевания ускорили социальное расслоение франков, земельная собственность общины превращалась в частную, львиная доля которой сосредоточивалась в руках короля и знати. Король по-прежнему смотрел на государственную территорию как на свою вотчину: он делил ее, раздавал своим родственникам и сторонникам, вовсе не считаясь с интересом населения. В качестве преемника римского императора в Галлии он выступал как носитель высшей власти — законодательной, административной, судебной. Все эти функции Дагоберт осуществлял с помощью своих слуг — референдариев, стоявших во главе канцелярии, дворцовых графов, ведавших судебной процедурой, кубикулариев, охранявших королевские сокровища, и маршалов — начальников конюшен. Главное место во дворце занимали сенешал (senexscalcus — «старший раб»), осуществлявший общий надзор, коннетабль (начальник маршалов) и майордом (major domus — «старший в доме»), управлявший королевскими поместьями и ведавший финансами. С течением времени последняя должность стала особенно многоплановой и престижной. Главным проводником королевской власти на местах был граф, сосредоточивавший в своих руках судебные, административные и военные функции. Рядом с графом находился епископ, причем епископальный округ — диоцез — обычно совпадал с округом административным (pagus, civitas). В целом правительственный аппарат был предельно прост, резко отличаясь от прежней римской бюрократии; но эта простота вскоре оказалась чревата для верховной власти весьма серьезной опасностью.

Первоначально Австразия, Нейстрия и Бургундия имели каждая свою администрацию, возглавляемую отдельным майордомом. Стремясь ослабить влияние знати, Дагоберт покончил с подобной практикой и установил одного майордома для всей страны. Подобной мерой он рассчитывал укрепить свое единовластие, однако это привело к противоположным результатам.

Дагоберт I был последним из Меровингов, умевших ограничить своеволие магнатов. После него началась эпоха «ленивых королей» (так назвал их современник). Строго говоря, они были не столько ленивыми, сколько недееспособными. Получая корону в младенческом возрасте, в 14—15 лет они уже становились отцами. С детства предаваясь различного рода излишествам, преждевременно истощая себя физически и духовно, «ленивые короли» дольше 24—25 лет обычно не жили. Разумеется, государством управляли не эти слабосильные отроки, а те, кто устраивал их ранние браки и, умышленно потакая губительному образу жизни, до срока сводил юных монархов в могилу. В этих условиях и выдвинулся новый могущественный род майордомов: род, сумевший закрепить за собой этот важный титул и с его помощью подчинить прочих магнатов. То был род, получивший имя Пипинидов по имени своего основателя, Пипина Ланденского (или Старого), и еще в пору царствования Дагоберта соединившийся брачными узами с другим знатным родом, происходившим от епископа Мецкого Арнульфа и вследствие этого прозывавшимся Арнульфингами.