Кровавая Мачеха (СИ) - Ружникова Ольга. Страница 16

Да, всё смыть не удалось. Чем? Остатками воды на дне кувшина? На второй-то им так и не расщедрились.

— Чтобы не выжила, конечно, — прошипел Эверрат. — Обмазать раны грязью — и точно заражение крови.

— Этого Виктор Вальданэ в новый Кодекс не вносил, — с сомнением покачал головой Роджер Ревинтер, будто лично при обсуждении этого змеиного Кодекса присутствовал.

А может, и да. А не он, так его ядовитый папаша.

— Не так, — качнула головой Эста. — Грязь и камни всегда швыряет толпа. У меня есть… опыт, — скривилась она. — Девушку просто оставили у позорного столба. А всё, что в нее потом летело… это уже люди сами. Крис! — сообразила вдруг она, что брат знает о ней не всё.

— Ничего, — он рванул ворот и так драной после драки рубахи. И ее тоже наверняка придется потом пустить на бинты — у Криса она сейчас чище, чем у Эверрата. — Я и так знаю, что не все люди — хорошие. И не всем даже нужно при этом «исполнять приказ». Иногда, чтобы поступать хуже зверей, людям довольно всего лишь знать, что за это ничего не будет.

Тень скользнула по лицу Ревинтера, но его Эверрату не жалко. Жаль, что по лицу Виктора Вальданэ никаких теней уже не скачет и даже не ползет. Человек, подписавший такой Кодекс, должен быть уверен в собственной праведности и непогрешимости. Без тени сомнения.

Глава 8

Глава восьмая.

Эвитан, Лютена.

1

Виктор если кого-то и ждал, то не ее. Но, скорее, вообще никого. Иначе зачем ему тогда общество Валериана Мальзери?

— Элгэ, я занят, — досадливо поморщился он. Наверняка, влетит пропустившим ее слугам, но Элгэ здесь — пока еще королева. Пока еще. — Если ты не против — позже.

А уж граф-то каким ледяным взглядом ее смерил? Будто главный здесь — уже он.

— Против, — отрезала Элгэ, проходя в кабинет супруга. Слишком роскошный для его нынешних убеждений. Точнее, слов. — Граф Мальзери, прошу: оставьте нас наедине.

Тот вопросительно взглянул на короля. На нынешнего мужа и бывшего любовника первой жены своего сына.

— Оставьте, — нехотя махнул рукой Виктор. — У меня тоже есть что сказать моей дражайшей супруге.

— Осмелюсь сказать: с женами нужна твердая рука, — бесстрастно посоветовал Мальзери.

— Зря осмелились, — бросила Элгэ, усаживаясь на раззолоченную козетку. — Напомню: я здесь. И еще напомню: обсуждать кого-то в его присутствии: признак дурных манер и отвратительного воспитания. Я уж промолчу о почтении к королевскому титулу, а у меня он есть, граф. В отличие от вас.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — без тени раскаяния процедил бывший свекор и, увы, всё еще не бывший дядя.

Судя по его совсем уж змеиному взгляду — граф явно надеется, что упомянутый титул за Элгэ уже недолго. И тяжелые двери дворца захлопнутся за ней так же, как сейчас за ним самим — дверь королевского кабинета. Только уже навсегда.

Элгэ бы и сама рада, но есть подозрение, что в этом случае ее ждет отнюдь не Илладэн.

— Элгэ, ближе к делу, — Виктор раздраженно плюхнулся в пурпурное кресло напротив. — Ты, надеюсь, хотела извиниться за сегодняшнее?

— За что именно? За то, что четверо моих друзей брошены в Ауэнт, и один из них при этом еще и ранен?

— Ах, ты об этом, — черные глаза Виктора сузились в лезвия кинжалов. — Я думал, об этом ты не осмелишься заговорить.

— О чём? Что ты бросил в тюрьму мою подругу Эстелу, баронессу по происхождению, законную супругу Конрада Эверрата? Или что твои бешеные солдафоны ранили младшего брата маршала Анри Тенмара, прошедшего с ним Квирину, и швырнули юношу в камеру истекать кровью? Или что в сырое подземелье брошен Крис с легочной болезнью? И, во имя Творца и всех его агнцев с голубями, а заодно еще и Темного со змеями, неужели ты действительно подписал приказ об аресте нашего Конрада Эверрата? Твоего же друга по Вальданэ? Едва не погибшего когда-то, пытаясь отомстить за твоего отца.

— Друга — это сильно сказано, — процедил Виктор. — В отношении повесы и лоботряса Эверрата. И его ждет суд — как и других. Закон суров, но это закон. И мстили Тенмар с компанией не столько за моего отца, сколько за своего драгоценного Арно Ильдани. И на трон тогда еще собирались возвести Грегори, так что я ничем Тенмару не обязан. У него просто под рукой в нужный момент не оказалось того самого Грегори. И Тенмар просто использовал меня, как и я его. Плевать хотел ваш якобы благородный Анри на моего отца — иначе не уложил бы в постель мою мать, когда она еще носила глубокий траур. Что-то здесь ему благородство не помешало…

Ничего, что в соседней комнате Виктор в это время укладывал в постель саму Элгэ?

— … Но с этим развратом в моей стране я покончу навсегда. А сегодня ты посмела без спросу отправиться в монастырь михаилитов! А я не давал тебе такого дозволения. Они осмеливаются открыто оспаривать королевские указы и протестовать против законной власти.

— Если бы они этого не делали — Эрик Ормхеймский уничтожил бы кучу народа.

— Эрик Бастард мертв! На троне — законный король. И мятеж против истинной власти будет беспощадно караться по закону! А ты посмела ослушаться моей воли.

— Ты ее тогда еще не высказал. А я не умею читать мысли. И я ездила в благочестивый монастырь — повидать родную сестру, а не в портовый бордель — развлечься с пьяными матросами с рейда. Напомню: среди михаилитов нет повес и лоботрясов. Даже таких, как Конрад Эверрат.

Или ты сам.

— Что⁈

О, это, похоже, относится к горячим матросам. Пьяным и с рейда.

На ее месте должна быть тихая, скромная мышка Элен Контэ. Безответная Элен, что никогда не возражала Виктору даже в мелочах. Всегда преданно смотрела в рот.

Виктор сам еще не понял, что идеально ему подходила именно она? И больше никто.

— Не уходи от темы, Виктор. Как ты посмел бросить в тюрьму невинных людей?

— Ты меня вообще слышала? Все перечисленные тобой средь бела дня нарушили закон. Проявили неуважение к моей власти! — Ощущение, что он сейчас ее ударит. Но Элгэ переживала такое от других — стерпит и от Виктора. Она добрая — отомстит и сразу простит. И как можно скорее. — Прямо на Площади Справедливости, на глазах у всех собравшихся зевак. И еще стоит подумать, какое отношение к этому имеет хваленый Анри Тенмар, раз мятежники выкрикивали его имя!

О, как легко у нас сейчас быть записанным в мятежники! Даже Регенты вели себя осторожнее.

— Ты должен их поблагодарить. Они на глазах у всех собравшихся восстановили доверие к чести и благородству дворян и офицеров.

— Это моя собственная жена пытается сейчас обвинить меня в отсутствии всего этого⁈ — Виктор резко поднялся на ноги.

— Именно так. Но немудрено забыть о таких мелочах — советуясь исключительно с Мальзери. И с его собственными советниками.

— Не шути со мной, Элгэ. Ты сейчас переходишь грань.

Только сейчас? Да она по ней гуляет! Правда, до сих пор сдуру думала, что с Виктором они идут если и не в одну сторону, то хоть над этой гранью не подерутся.

— А то — что? — Элгэ вдруг ощутила себя бесконечно усталой. Какого Темного не сбежала в Бьёрнланд с Красавчиком Олафом? Оттуда Диего спасти тоже было бы куда проще. — Меня тоже оттащат на Площадь Справедливости и всыплют полсотни плетей?

Он что, правда рассчитывает ее напугать? После Валериана Мальзери, принца Гуго и Поппея Августа?

— Никуда тащить не придется. Я восстановил старинный справедливый закон, согласно которому муж может наказать свою жену в любое время — если по своей воле сочтет ее виновной. Он — полный господин и судья в своей семье. Закон не вправе вмешиваться в семейные обычаи.

— Отлично. Не спрашиваю, из какой страны ты сей обычай откопал — может, из Темных Веков Квирины. Зверское избиение едва родившей девушки — это мидантийское, задолго даже до Зордесов. Спасибо, что не добавил еще чего-нибудь из Мэнда — жертвоприношения, например. Можешь заодно написать, что имеешь право в любое время лично наказывать и чужих жен. А заодно еще и девиц, и вдовиц. Если это потешит твои новые наклонности…