Кровавая Мачеха (СИ) - Ружникова Ольга. Страница 18

Эвитан, Лютена.

1

Кому принадлежал этот особняк раньше? Элгэ так и не удосужилась спросить. А сама не помнит. До триумфального возвращения в Эвитан с армией она была здесь только в детстве, а потом — в заточении. Сначала на вилле свинопринца Гуго, потом у михаилитов, а напоследок — у непотопляемого Валериана Мальзери, чтоб ему.

Теперь здесь резиденция арсениитов. С ними Виктор еще рассобачиться не успел.

А орден михаилитов теперь отправится в Мидантию. Может, даже через Тенмар. Беда в том, что самой Элгэ Илладэн сбежать некуда. Хотя бы потому, что она больше не Илладэн.

Планов в одиночку спасти брата можно даже не строить. Теперь Элгэ известно, что смелая и благородная Кармэн пыталась вытащить их с Алексой из Эвитана. Действительно пыталась. Не раз и не два. Посылала верных и умелых людей. И ни один из них не выжил.

Эстела Кридель с табором банджарон дошла до самой Квирины. И чуть не погибла там вместе с Конрадом, но выволочь его из плена в Аравинт было не в ее силах.

И Элгэ помнила, как мало способна была совершить она сама, оказавшись всего лишь беглянкой в чужой стране. И это при том, что Элгэ была там южанкой на юге. Как и Эста. Темноволосая и смуглая илладийка в северном Словеоне, да и в Бьёрнланде будет выделяться, как кипарис среди словеонских берез. Или как лавровое дерево в сосняке. Тут нужна продуманная легенда, а где ее возьмешь — в охваченных войной странах? Тут и свои-то на подозрении. Много у кого родня в Эвитане. Прежние связи так легко не разорвать. Правители способны расплеваться друг с другом, но за что это обычным людям?

Только война есть война. В Словеоне сейчас не вызовет подозрения лишь такой же словеонец. Вдобавок, еще и выросший в Словеоне и имеющий там не близкую родню, так друзей. А такого взять неоткуда.

Значит, Элгэ придется остаться, где была. Хотя бы потому, что Виктор точно не отпустит ее в Илладэн. Ставшую ненужной жену новый закон допускает отправить в монастырь, но не отпустить. Похоже, Анри Тенмар стал последним, кому повезло развестись в Эвитане.

Элгэ опять совершила серьезный промах. Честно предупредила Виктора о своих намерениях. А надо было просто сначала написать Патриарху Мидантийскому. Тайком. И сначала заручиться его поддержкой. В конце концов, именно Мидантия дала всем прецедент быстрых разводов.

Правда, письмо могли перехватить.

— Ваше Высокопреосвященство, — Элгэ склонила голову перед Евгением, кардиналом Аравинта.

Кардиналом без страны. Как она сама — королева без власти. И без любви и уважения короля.

Как и когда Элгэ Илладэн умудрилась стать одной из тех, кого так отчаянно презирала в детстве и в юности?

Он предлагает ей разбавленное вино, кемет или колодезную воду, и Элгэ соглашается на всё понемногу. Евгений Аравинтский — ее прошлое, настоящее и будущее. Мягкий, рассудительный и понимающий.

Именно он теперь станет кардиналом и Эвитана? Сможет ли противостоять Виктору? Или лучше бы император Мидантии — истинный блестящий игрок в ратники — не совершил рокировку кардиналов и оставил им прошедшего войну Иннокентия?

Нет. Михаилит Иннокентий сейчас отправился бы в изгнание вместе с Жераром.

— С моим мидантийским тезкой мы немало часов просидели над ратной доской, — мягко улыбнулся выживший в Мидантии кардинал. — Сейчас мне этого очень не хватает.

Элгэ не хватает много чего. Императора Евгения Мидантийского она видела лишь мельком и потому о нем не скучает. Зато ей безумно не хватает Кармэн, Арабеллы, Грегори, Октавиана, Вита… всех остальных. Особенно Диего и его улыбки!

Почему судьба распорядилась именно так? Что ей стоило спасти из Мэндского Пекла не брата Вальданэ, а сестру? А заодно еще и Грегори Ильдани. Сейчас в Эвитане был бы совсем другой король, Элгэ не стала бы королевой, Диего — средством ее шантажа, и его удалось бы выторговать в Эвитан. Элгэ забрала бы Алексу и брата и вернулась в Илладэн. И там оплакала бы свою потерянную первую любовь, так и не ставшую ядом, как перестоявшее свой век вишневое вино на косточках.

Ратная доска. И два игрока, что так и не стали большим, чем фигурами в чужих руках.

Сколько всего мечтает повернуть вспять кардинал-арсениит Евгений Аравинтский и как часто вспоминает, что это невозможно?

— Мне не хватает брата, а моей сестре — еще и мужа, — грустно улыбнулась Элгэ. — Она ведь так до конца и не поверила в его гибель. А я вряд ли и наполовину сильна в ратниках, как император Мидантии Евгений Кантизин, но постараюсь сделать, что смогу.

— Боюсь, я уже так же не верю, как и ваша сестра. Хоть Евгений Мидантийский не был мне даже другом… или все-таки был. Но я не верю в его смерть.

— Что? — дрогнула Элгэ.

— Именно за этим я и вызвал вас на разговор, Ваше Величество. Его Величество уже получил эти известия. И они пришли не вчера.

А михаилиты? Не Алекса (она вряд ли), так Жерар. Впрочем, с чего он взял, что Элгэ это будет интересно? Мидантия — не Словеон, там нет никаких ее братьев в заложниках. Что ей Евгений Мидантийский, что она ему? Это же михаилитам идти туда в изгнание, не Элгэ.

Не потому ли бедного кардинала Александра больше не поддерживает Патриарх? Ведь кто реально верит в полную беспристрастность Патриархии? С тех пор, как она располагается в Мидантии?

Или Жерар вообще решил, что Элгэ всё уже известно. И ее предложение изгнанникам отправиться в страну, где больше нет их союзника, — просто изощренная, мстительная издевка?

Но кто теперь занял Пурпурный трон? Как он действительно отнесется к михаилитам? И… жив ли еще прежний Патриарх?

— Что случилось? Яд?

Урожденный мидантийский патрикий Валериан Мальзери применяет именно его, и иногда еще и с позволения королевы Элгэ. Стоит ли ей жалеть о потере власти, если распорядилась Элгэ ею именно так?

Стоит. Виктор распоряжается не лучше, а еще хуже.

И лучше уж яд, чем черные змеи. Он хоть не пытается забрать еще и твою душу.

— Нет, исчезновение средь бела дня. При наличии неподалеку отборных гвардейцев. При очень странных и таинственных обстоятельствах. Мидантийский посол согласился их разгласить… если ему можно верить.

Непотопляемый мидантийский посол. Сколько императоров он уже пережил? Сколько переживет еще?

Дальнейшее Элгэ выслушала, забыв об игре напрочь. О любой. К Темному «лед, блестящий на солнце» — она не мидантийка, как и ее собеседник — не мидантиец.

Император Евгений спас свою маленькую дочь, принцессу Викторию, от похитителей. Очень знакомых Элгэ. Они везде, так чего удивляться, что Мидантия не стала счастливым исключением? Странно лишь, что туда они добрались настолько позже.

Когда-то Элгэ сломала шпагу о колено, чтобы не убили Алексу. Император Евгений Мидантийский тоже оказался больше живым человеком и отцом, чем политиком.

— Моему супругу посол тоже поведал всё это?

— Точно может знать лишь сам господин посол, — осторожно двинул конницу кардинал. — Кто знает? При их личной встрече не было свидетелей, как не было их и… на исповеди полномочного господина посла.

Да. Это теперь единственный способ делиться сведениями.

— Вы разглашаете мне тайну исповеди?

— Уверен, ни полномочный господин посол, ни справедливый и милосердный Творец не против. А если и да — что ж, перед последним из них мы все ответим в свое время.

— Кто сейчас занимает Пурпурный престол? — добралась Элгэ до главного вопроса.

Евгений Мидантийский оказался больше человеком, чем Элгэ о нем думала. Но, при всём к нему сочувствии — неважно, по большому счету, куда девался с трона император. Главное, его там больше нет.

— Императрица-Регент Юлиана Кантизин. Регент при маленькой императрице Виктории. Темная история, — кардинал поморщился. — Коронацию Юлианы подтвердил под присягой Первый Стратиг Мидантии — патрикий Октавиан Кратидес, по прозвищу Мидантийский Барс, в прошлом матерый заговорщик. По слухам, истинный отец императрицы Юлианы. Но если не учитывать слухи, то Юлиана Кантизин — сама императорского рода. Дочь младшего из братьев Кантизинов, Михаила. И следующая в очереди на Пурпурный Престол после маленькой Виктории. Не считая, правда, несчастной сестры бедного Константина — юной Зои, но за той никто не стоит. А вот Юлиана Кантизин участвовала почти во всех заговорах вокруг Пурпурного престола. И уцелела.