Кровавая Мачеха (СИ) - Ружникова Ольга. Страница 8

Император криво усмехнулся. Даже с некоторой горечью. Казнит врагов он так же?

— Вожди, рвущиеся к власти, отдают приказы убивать своих врагов. Но грабят лавки торговцев, насилуют женщин и жгут дома соседей люди по своей воле. И с большим удовольствием.

Неужели и впрямь возразить нечего? Признать, что простые люди — это обычное, глупое стадо? Нуждающееся в строгих пастухах. А то еще и в опасных хищниках.

И свинопринц Гуго Жирный как раз к настоящей власти не рвался никогда. Только грабить и насиловать. И набирал себе точно таких же Розовых Солдат. И его приказы они выполняли отнюдь не из-под палки.

Витольд устало привлек к себе вымотанную Арабеллу, привычно закутывая в плащ. Похоже, его рана утомила ее окончательно.

Спасенная девочка так же легко прильнула к плечу Евгения. Рыжие спутанные волосы беглянки рассыпались по рукаву императору.

А тот тем временем взялся другой рукой полировать оружие. Ловко держа лезвие подальше от ребенка.

— Кем ты сам считаешь себя, император Евгений Мидантийский? — теперь приходится понижать голос. — Хорошим правителем?

— Меньшим злом. Я читал те же книги, что и ты. Даже больше, чем ты, потому что библиотека дворца — много богаче. Я знаю всех просвещенных философов и гуманистов наизусть. Мы с Константином много лет думали об этом и в итоге разошлись во взглядах. Но прав оказался я, не он. Может, когда-то люди и смогут жить по добрым, светлым, умным книгам. Но не при нас и даже не при наших внуках.

— Ты использовал Арабеллу…

— Я уже сказал: здесь политика ни при чём. Я спасал свою дочь. Единственного по-настоящему любимого мной человека. И единственную, в чьей любви я уверен. Считай это слабостью, Витольд Тервилль. Хороший политик и правитель на шантаж не поддастся. Об этом мне сказали не только мои друзья, но и сам шантажист.

Да, наверное. Политики в идеале любят только себя и власть. Император Евгений Кантизин и впрямь рискнул Беллой. Но и собой — тоже. Ради своего ребенка.

Может, прозвище Милосердный ему всё же дали не просто так? Даже в Мидантии.

Витольд заскрипел зубами, при неловком движении самодельная повязка из местной травы слишком туго легла на… царапину. Дергающую и нарывающую всё сильнее.

— Витольд, мы сейчас должны быть союзниками, — устало проговорил император. — Иначе просто отсюда не выберемся. Ни мы, ни Арабелла, ни эта девочка. Просто сгнием здесь. Или нас убьют посланные Старейшинами воины. Или… сами превратимся во что-нибудь. Вдруг эта болезнь рано или поздно настигает и иноземцев? А у нас в крови может не быть защиты от заразы. Мы должны придумать план спасения. И поскорее.

— Ты готов был сам убить Беллу, — не опустил глаз Вит.

— Чтобы не отдавать ее черным жрецам. Но я надеялся, что до этого не дойдет.

— Это ты привел ее туда. Будь ты проклят! — сорвался Витольд. Свистящим шепотом — и оттого собственный голос тоже кажется змеиным шипением. — Всё из-за тебя! Ты знал, что Арабелла ждет ребенка. Ты мог просто отправить ее в Эвитан, будь в тебе хоть капля чести! И сейчас Беллы не было бы здесь.

Этот Евгений ведь даже младше его самого. Что это такое — в двадцать три года получить абсолютную власть над огромной страной? Над сотнями тысяч живых людей? Не как Карл Сезаринг — тот никогда не осознавал ответственности. Обязанностей у него не было — только права. Как и у его родного дяди — отпетого мерзавца Гуго Жирного.

Но ведь с Евгением Мидантийским всё иначе. И от этого еще паршивее. Знать, что твой враг — даже не подонок и не мерзавец. Просто… разумный политик. И даже искренне любит свою семью. Он ведь за родную дочь рискнул и собой.

Арно Ильдани в последнем случае поступил бы так же, но не Фредерик Юбочник. А ведь он был еще ничего — на фоне всех последующих эвитанских королей.

— И я знал принца, что придерживался совсем других принципов. Я был другом его сына.

Евгений длинной, тонкой палкой поворошил остатки погибающего костра. Те слабо заалели и задымились, пытаясь ожить. Каким болотным кустом была при жизни эта палка? Деревьев здесь нет…

— Думаю, ты говоришь о полководце Арно Ильдани.

— Нетрудно догадаться.

Император наконец закончил точить клинок и одним движением ловко и осторожно вбросил его в грязные как их одежда, ножны. Брезгливости в нем ни на медяк. Радоваться ли хоть этому?

Спасенная девочка лишь шелохнулась, так и не проснувшись. А Белла спит сейчас крепко, как усталое дитя.

— Да. И не только потому, что твоя спутница по скитаниям принцесса Арабелла — невеста Грегори Ильдани. Ты слишком часто сам упоминал Грегори Ильдани.

— Белла — мой друг и названая сестра.

А может, не только названая. Но императору Мидантии такое знать незачем точно.

— И ты давно знаешь, кто отец ее ребенка. Она изначально призналась в этом.

— Пусть так. Но догадаться легко и без того. Даже у вас в Эвитане подобные принцу Арно — редкость. И вспомни конец его судьбы.

— Он и у тиранов бывает не слаще, — Витольд здоровой рукой поправил повязку поудобнее. Уже привычно морщась от боли. — И не только у нас в Эвитане или в Мэнде. Вспомни…

— Моего отца и дядю? Согласен. Но я не сказал, что одобряю тиранию. Вспомни, отца я сверг сам. Чтобы не дать ему убить мою семью, веришь ты в такой мотив или нет. А у вас в Эвитане и сейчас есть политик, чьи убеждения схожи с вашим Арно. Герцог и маршал Анри Тенмар. Я уже говорил тебе о нем. Но он — не король и никогда таковым не станет. Когда у него был шанс примерить корону, он надел ее не на себя. Как считаешь, Витольд Тервилль, о чём это говорит? А сейчас нам пора разбудить дам, вернуться к холмам и поискать укрытие понадежнее открытого неба. Видишь черные тучи на горизонте. Вдруг они собрали воду из Гиблой Реки?

2

Ночные костры жарко пылают в зимней ночи. Слишком холодной для южной Мидантии. И слишком теплой для Севера, о каком в детстве грезила Юльхен.

За стенами плотного шатра воин и девушка по очереди пьют из чаши. Его волосы — смесь черни с пеплом, особенно на висках. В ее глазах — решимость и отчаяние.

Воина Евгений узнал: Анри Тенмар. Кто его спутница?..

Внезапная тревога заставила Евгения открыть глаза мгновенно. Под рукой — теплая рукоять клинка. Ее греет человеческое тепло — даже в сыром подземелье, куда они скрылись. Потому что окрестные холмы слишком доступны для вражеских стрел.

На страже сейчас Витольд Тервилль… и именно его приближение Евгения и разбудило. Его тень — в тусклом сереющем отсвете из тоннеля, ведущего к Гнилой Реке.

А еще Евгений понял, что Тервилль ждал уже до последнего. Терпел до последнего.

А теперь прикрыл глаза — наверное, думал, что на миг. Только чуть передохнуть.

Но уже их больше не открыл. Как и не смог удержаться на ногах.

Бывший эвитанский лейтенант Витольд Тервилль мешком повалился на сырую, холодную землю Гнилых Окраин Мидантии. И можно даже не сомневаться, что рядом с его телом любой клинок нагреется еще сильнее. Как от жаркого огня пылающего очага.

Как сейчас пылает лоб упрямого эвитанца. Прямо над запавшими закрытыми глазами.

Как сейчас не помешали бы жарко горящий -нет, не чужой лоб, а костер. А еще — теплый, сухой плащ и горячая чаша из сна! Даже вместе с зимней — лютенской? — ночью.

Воспалению раны Евгений даже не удивился. А мог бы догадаться раньше. Как и понять, что сырость и холод легко ускорят любую болезнь. Особенно лихорадку.

И насколько же плохо этому Витольду, что сейчас он даже не дрогнул от прикосновений недавнего врага! От того, что враг кутает его в плащ. Увы, тоже уже отсыревший.

— Проснитесь, — Евгений осторожно разбудил спавших рядом Арабеллу и спасенную местную девчушку по имени Мика — с рыжими, как у Юли, волосами. — С нами раненый в жару.

— Я принесу воды, — подал из тьмы голос их старый проводник. Сереющий отсвет озаряет далеко не всю пещеру. — Горячей, с травами.

— Они помогут? — уточнил Евгений.