Россия: народ и империя, 1552–1917 - Хоскинг Джеффри. Страница 54

В таких условиях поместье и община обычно достигали соглашения по ведению всех дел и исполнению повинностей. Для обеих сторон было очень важно, чтобы каждый двор получал достаточный урожай, произвёл достаточно продукции, чтобы прокормить себя и внести свою долю в исполнение обязанностей общины. Этот основной императив определял сложную систему обычаев и норм, существовавших на селе, естественно, варьирующуюся в зависимости от региона.

К выживанию в условиях сурового климата и на неплодородных почвах была приспособлена и основная стратегия крестьянской общины: уменьшать риск, распространяя его на все дворы. Практическим выражением стали полосная система землепользования и трёхпольный севооборот, практиковавшиеся очень широко. Таким образом обеспечивалось более равномерное распределение по отдельным дворам земли разных типов — дальней и близкой, плодородной и бедной, сухой и болотистой — и требующий различные способы обработки. Той же цели служила и «круговая порука»: система не только устраивала помещика, но и обеспечивала выживание каждого двора даже в самые тяжёлые времена.

Вообще, привычка к «взаимной ответственности» распространялась на все аспекты крестьянской жизни, влияя на отношение крестьян к закону, собственности и власти; отсюда такие почти обязательные черты, как равенство, взаимопомощь, совместное принятие решений.

Все эти принципы воплощались в деревенском собрании, СХОДЕ, состоящем из всех глав дворов, традиционно — хотя не всегда обязательно — старших мужчин. Очень редко главой двора являлась женщина. Сход отвечал за распределение налогов и повинностей, регулировал землепользование и использование общинных угодий (пастбищ, лесов и т.д.), определял севооборот, занимался вопросами содержания дорог, мостов, церковных зданий и т.д., а также поддерживал закон и порядок. Для руководства повседневным исполнением этих обязанностей сход избирал из своего состава старосту или бурмистра, принимавшего на себя незавидную и многостороннюю роль представителя деревни в общении с внешним миром и улаживании всех вопросов с приказчиком. Староста действовал как (неоплачиваемый или очень скудно оплачиваемый) низший государственный чиновник в вопросах сбора налогов, исполнения рекрутской повинности и поддержания законности и правопорядка.

Обычно староста также председательствовал на сходах, проводившихся в самой большой избе или на открытом воздухе. На них присутствовали от десятка до нескольких сотен крестьян, а так как устоявшейся процедуры ведения собраний не существовало, то и проходили они нередко сумбурно, а решения иногда принимались случайные. Общее мнение чаще всего склонялось в сторону тех, кто говорил громче или привлекал взгляд председательствующего. В таких условиях более опытные, богатые или уважаемые всегда находили возможность использовать своё влияние.

Неудивительно, что многие деревенские старосты испытывали противоречивые чувства к своей сложной, мудрёной работе. Один земский начальник писал, что «некоторые старосты считают свою службу чуть ли не наказанием и откупаются водкой, только бы их оставили в покое; другие, наоборот, домогаются этого места, потому что всё-таки делаются начальниками, и даже подносят водки после выборов. В некоторых деревнях выбирают недоимщиков, чтобы жалованьем их покрыть недоимку».

Во многих частях России сход поддерживал материальное равенство членов общины, периодически перераспределяя главные ресурсы общины, в большинстве регионов это пахотные земли, хотя на Крайнем Севере ими могли быть леса или рыба. Цель подобной процедуры — обеспечивать, чтобы каждый двор мог исполнять свои обязанности и поддерживать своё существование. Так как все семьи проходят циклы роста и упадка, связанные с рождением ребёнка, заключением брака, смертью, продолжительной болезнью, изменением в составе, большинство крестьян считали, что такие перераспределения необходимо проводить так часто, как диктуют обстоятельства. Общим критерием при распределении земли служило количество рабочей силы в каждом дворе, измеряемое единицей, известной как ТЯГЛО. Тягло приравнивалось к физически здоровой супружеской паре в возрасте от восемнадцати до шестидесяти лет. В некоторых районах применялась другая норма, основанная на числе едоков. Количество земли, имевшееся в распоряжении каждого двора, определяло его долю в общем бремени повинностей всей деревни.

Внутри каждого двора также поддерживалась некоторая степень равенства. После смерти главы семьи земля делилась поровну между всеми наследниками мужского пола. В Центральной России вдова имела право на одну седьмую или одну десятую долю всего надела. Таким образом, укоренилась тенденция к дроблению наделов и их последующему уменьшению: процесс иногда приводил к жестоким конфликтам и взаимным обвинениям внутри семьи.

Всё это вовсе не означало, что отдельные государственные крестьяне (или частновладельческие после освобождения) не могли купить землю или взять её в аренду в дополнение к своему общественному наделу и использовать её, чтобы построить относительное благополучие, занимаясь земледелием, ростовщичеством или продавая государственную водку. Иногда такие удачливые крестьяне становились независимыми предпринимателями, чьи интересы лежали вне сельской общины. Таких в деревне называли кулаками или мироедами.

Ввиду относительного малоплодородия почв, крестьянам некоторых регионов страны приходилось искать дополнительный источник доходов за пределами деревни. При этом они обычно формировали ассоциации, которые известны под различными названиями, хотя в XIX веке наиболее употребительным было слово «артель». Народник Степняк называл артель «свободным союзом людей, которые объединяются ради взаимной выгоды кооперации в производстве, потреблении или в том и другом одновременно», тогда как энциклопедия Брокгауза и Эфрона даёт более здравое определение: «Контрактная ассоциация нескольких равных персон, обычно из низших классов населения, которые вместе преследуют экономические цели, объединены взаимной ответственностью и содействуют обшей деятельности трудом или трудом и капиталом».

Немецкий экономист XIX века Георг Штаер, занимавшийся этим феноменом, пришёл к выводу, что артель была «построена по образцу архаичной семьи или семейной ассоциации» и что она «состояла из людей, которые принадлежат к различным семьям и временно отделены от них, и сохраняется на протяжении этого отделения».

Если отбросить слово «временный», это объяснение может помочь пониманию и армейской артели.

В целом артели можно разделить на два типа. К первому относились те, работники которых нанимались к предпринимателю, снабжавшему их материалами, инструментами и оборудованием и выплачивавшему общую заработную плату, подлежавшую разделу уже самой артелью. Артели второго типа сами обеспечивали себя всем необходимым и заключали договор с нанимателем. Разумеется, во втором случае все процедуры отличались большей сложностью и разработанностью.

Артель учреждалась письменным или устным договором, в котором заранее обговаривался вступительный взнос каждого, его доля в прибыли; затем избирали старосту. Для придания особой торжественности совместному предприятию все договорённости происходили перед иконой. То же происходило и при приёме в артель нового члена: такое событие имело огромное значение, так как даже один нерадивый человек мог погубить весь коллектив.

Типичная артель состояла из 6–20 человек. Высшая власть, как и в сельской общине, принадлежала общему собранию, которое принимало важнейшие решения, например, о приёме нового работника. Для руководства повседневной деятельностью избирался староста (артельщик, десятник, атаман), отвечающий за заключение контракта с работодателем, поддержание дисциплины, детальное планирование организации работ. Он же получал заработанные деньги и делил их между работниками артели, опять же перед иконой. В некоторых артелях общие собрания, еженедельные или ежедневные, помогали исполнять эти обязанности и, например, подтверждать наказания.