Россия: народ и империя, 1552–1917 - Хоскинг Джеффри. Страница 91

По контрасту районы вокруг городов, главных путей сообщения, портов и вблизи границ выглядели преуспевающими, предлагая широкие возможности для предпринимательства, в том числе и крестьянского. Это относится к большей части Центрального промышленного района, Прибалтике, Польше, западным областям, донским степям, Кубани и Черноморскому побережью. Примечательно, что области, оказавшиеся в наиболее невыгодном положении, были преимущественно русскими по составу населения, тогда как процветающие районы имели значительную долю нерусских народов.

Рост промышленности и улучшение — хотя и не повсеместное, но несомненное — сельского хозяйства создавали более преуспевающее, мобильное и самостоятельное население. Подъём экономики стимулировал крупномасштабную миграцию в большие города и в быстро развивающиеся, часто нерусские регионы. Изменению условий экономической жизни не соответствовало отсутствие каких-либо изменений в гражданском статусе населения. В начале XX века несоответствие экономического подъёма и политического застоя стало особенно очевидным и усугублялось тем, что многие жертвы экономического роста были русскими, то есть относились к формально господствующему народу империи.

Глава 2. Русский социализм

Долгий период ученичества российских интеллигентов в изолированном мире кружков достиг своего не совсем удовлетворительного завершения в дискуссиях, предшествовавших программе реформ Александра II. Некоторые из участников дискуссий были вовлечены в практическую государственную работу; другие — по личным причинам или в силу убеждений — остались вне официальных структур и отошли в тень, уступая дорогу новому поколению, воспитанному на их идеях. Отмена крепостничества принесла разочарование многим, заставив осознать, что режим не способен преодолеть фатальный раскол общества на элиту и народ, а мыслящие люди именно в этом видели главную причину слабости России. Естественно было бы предположить, что инициативу в преодолении раскола возьмут на себя интеллигенты — выйдут из изоляции, установят контакт с простым народом и приступят к политическим действиям. Однако даже в период относительной терпимости конца 50-х — начала 60-х годов режим не предложил никакой правовой возможности сделать это. Не имея ни опыта, ни прецедента, первое поколение политических активистов металось из крайности в крайность, импровизируя беспомощно и порой даже абсурдно.

Первый импульс оппозиционному движению дал Николай Чернышевский, занимавший ключевую позицию на посту редактора «Современника». Чернышевский был сыном священника и привнёс в свои политические убеждения аскетизм, целеустремлённость и самопожертвование, достойные духовного сана, к принятию которого он готовился, но от которого всё же отказался. Идеал сельского священника, служащего своим прихожанам, Чернышевский перенёс в сферу общественно-политического служения всему народу, оставаясь при этом трезвомыслящим утилитаристом, сторонником рационального эгоизма, взвешивающим «исчисление удовольствия и боли». Эти два элемента, религиозный и светский, аскетизм и расчётливость придавали личности Чернышевского неразрешимое напряжение, но на теоретическом уровне он нашёл решение в идее социальной революции, стимулировать которую своим собственным примером должны лучшие люди страны. Разочарованный условиями освобождения крепостных и потерявший веру в нерешительный полубарский социализм Герцена, Чернышевский пришёл к убеждению: только революция снизу способна принести стабильные улучшения, а до её наступления долг образованных людей в том, чтобы распространять в народе социалистические идеи и, путём устройства производительных кооперативов, показывать наглядно, каким будет будущее общество.

При том, что Чернышевский написал немало философских, эстетических и политических трактатов, самая известная его работа — роман «Что делать?», опубликованный в 1862 году. В нём писатель изобразил женскую швейную артель, члены которой живут вместе и, объединяя капитал и труд, шьют одежду и продают её. Несколько затушеванно — по цензурным соображениям — показана группа политических активистов, готовящихся к революции, изучающих теоретические труды, ведущих конспиративную работу и закаляющих волю. Их лидер, Рахметов, осознанно подходит к будущей борьбе: подчиняет свою жизнь строгому, аскетическому режиму, спит на полу, сторонится женщин, ест только ту пищу, которую могут позволить себе простые люди; с исключением отличного бифштекса для укрепления мускулов.

В Рахметове идеал Петра I — решительный правительственный чиновник, безжалостный, самоотверженный, нацеленный на перемены — превратился в идеал революционера. Ему предстояло оказать огромное влияние на два поколения революционеров, включая Ленина.

Одним из молодых людей, воодушевлённых Чернышевским, был бывший чиновник, Н.А. Серно-Соловьевич: он лично вручил царю докладную записку с призывом провести реформу в духе христианства, но позднее отказался от надежды на способность режима переустроить общество и ушёл со службы, открыв в Петербурге книжный магазин и библиотеку, чтобы нести массам политические сочинения. Там вокруг него собралась небольшая группа единомышленников, в память о лозунге Герцена называвшая себя «Земля и воля» и поставившая своей целью установить связь с рабочими и крестьянами. Прежде чем они смогли что-то предпринять, полиция раскрыла группу и арестовала участников.

В Москве девятнадцатилетний студент П.Г. Заичневский распространял брошюру под названием «Молодая Россия», содержавшую призывы переустроить Россию в федерацию сельских общин и совместно управляемых предприятий. В случае, если режим начнёт сопротивляться этой идее, «с полной верою в себя самих и нашу силу, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, на чью долю выпало стать первой страной… социализма, мы крикнем: хватайте ваши топоры!»

Другой молодой радикал, Н.А. Ишутин, даже не допускал мысли, что царь может согласиться с установлением социализма. Ишутин создал некую загадочную «Организацию» с внутренним тайным подразделением, грозно названным «Ад» и состоявшим из группы студентов, чья единственная цель — убийство высших государственных чиновников и самого царя. Члены «Организации» подбирались из саратовских семинаристов, чьё регулярное чтение включало, в частности, Новый Завет и историю русских сект. На суде Ишутин заявил, что признаёт только трёх личностей: Христа, святого Павла и Чернышевского.

Одним из членов ишутинской организации был Д.В. Каракозов, который в 1866 году действительно стрелял в императора Александра. Перед покушением Каракозов написал манифест, проливающий свет на менталитет этого странного и исковерканного поколения.

Чувство вины, крайнее упрощение, манихейство, наивная вера в книги, патетический призыв к народному одобрению — всё это характерно для элиты, оторванной от своего народа, лишённой практического опыта, вскормленной на религиозном сектантстве и постоянно колеблющейся между перспективами полного всемогущества и такого же полного бессилия.

Человеком, с ещё большим презрением воспринимавшим существующую систему и ещё более твёрдо убеждённым в том, что цель оправдывает средства, был Сергей Нечаев, сочинивший «Катехизис революционера», руководство для своих товарищей по подполью.