Росток (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 32

— Не побоялись…

— А зря! Я чую! От него кровью и смертью пахнет!

— А от меня?

— Что?

— А от меня этим не пахнет? Ни смертью, ни кровью?

— Что ты? Нет! Я видела взгляд Арака. Он хотел тебя убить!

— А я — его. И мы просто стояли — болтали. Как видишь — в жизни случаются огорчения.

— Он тебя убьет! Он не простит!

— Ты думаешь, мы зря делаем щиты, копья и дротики?

— Их много! Их войско — что тьма несокрушимая!

— Поэтому их бьют гёты, да?

— Языгов!

— А чем они, окромя названия отличаются? Сарматы и сарматы. Традиционно сильные верхом и слабые пешком. Кроме того, Сарак не сможет поднять всех роксоланов. Никак. Это же смешно. Как вообще об этом можно подумать?

— Почему это? — нахмурилась жена.

— Потому что им придется предстать перед своим правителем и покаяться. Рассказав о провале порученного им дело. А он им за это может и голову снять. Понимаешь? Что Арак, что Сарак скованы по рукам и ногам. Кого-то со стороны подтянуть могут. Но осторожно. Чтобы их правитель не прознал. Малым отрядом выступить в состоянии. Вроде как набежников погонять. Но и все.

— Боже… боже…

— Не переживай милая, мы справимся.

— Как бы я хотела закрыть глаза, и открыв — не увидеть более этой беды. Хорошо ведь жили.

— Как же хорошо мы плохо жили, — усмехнулся Беромир, припомнив строчку одной из песен группы «Ленинград». И, видя непонимание на лице жены, перевел.

— Почему же плохо?

— Нас грабили. Нас убивали. Нас угоняли в рабство. Из-за чего мы сидели как зайцы под кустом и голодали. Гордость нужно иметь. И драться за себя и свое будущее.

— Но ведь убьют же!

— Знаешь почему твоя мать меня не отговаривала?

— Знаю. — нахмурилась Злата.

— Право есть только у того, кто может его отстоять. А слышат лишь тех, кто в состоянии не только зубы повыбивать, но и глаз на жопу натянуть. К сожалению — этот мир принадлежит сильным.

— А богатые?

— Что стоят богатые, если у них нет силы? — усмехнулся Беромир. — Порой они в состоянии заморочить людям голову. Через страх или пустые посулы. Но рано или поздно появится тот, кто силой оружия решит этот вопрос. Понимаешь? Если у богатого в руке нет копья, меча или топора, то он либо станет бедным, либо мертвым.

— А ежели все по обычаю?

— А это и будет по обычаю. Кто сильнее, тот и прав. Ну, что ты на меня смотришь? Такова жизнь.

— Тогда зачем ты собираешься драться с роксоланами? Они же сильнее.

— Нет, — улыбнулся Беромир. — Я сильнее.

— Ты так веришь в себя?

— А кто еще в меня будет верить? Ты вон — под лавку хочешь забиться. А мать твоя верит. Ради этого на смерть пошла.

— Я…

— Что? В чем сила? Скажи мне?

— Я не знаю, — растерянно ответила она.

— В правде. А правда — в деле. Не переживай. Наше дело правое. Мы победим. К тому же с нами сам Перун. Кто против нас выстоит?

— А если нет?

— Тогда мы умрем. — расплылся в улыбке Беромир. — Но об этом лучше не думай. Верь в меня. Верь в волю Перуна. И все будет хорошо.

— Тебе легко говорить. — покачала головой Злата. — С тобой говорят боги. Как мне быть? Я же с ума от ужаса сойду.

— Просто верь. В меня. Вера жены в мужа повышает его удачу. Боги любят такое…

К концу разговора от слез не осталось и следа.

Более того, ситуация так сложилась, что Беромиру ничего не оставалось, как полезть жене под юбку. Просто для закрепления своего внушения. Ну и наобнимались…

— А ну, разойдись! — раздался голос Дарьи где-то на улице. — Ну! Что тут засели? На будущее лето и сами по бабе получите! Неча! Неча!

И раздался топот убегающих ног.

— Ха! Да ты краснеешь! — хохотнул Беромир.

— Неловко при свете дня. — тихо ответила супруга.

— Как будто мы что-то зазорное сделали.

— А… — начало было говорить Злата, но осеклась.

— Что?

— У меня из головы не идет. Борята и другие спешно так уехали. Я мыслила, что они еще долго объедать нас будут. Всяко лучше, чем со своего кормиться.

— Дело у них. Важное.

— У всех разом?

— Я сделал им кое-какое предложение. И им теперь надобно с людьми поговорить.

— Какое же? — тихонько, голосом заговорщика спросила Злата, глазки которой вспыхнули любопытством.

— Пусть это станет приятной неожиданностью.

— Я же умру от любопытства.

— Верь в мужа, и все будет хорошо.

— Беромир! — раздался от двери голос Дарьи. — Нашли время! Эти оболтусу все забросили и подсматривали.

— Нет, не как так можно⁈ — наигранно воскликнул ведун. — Я их отправил подслушивать, а они подсматривают! Выпороть их мало!

— И не говори, — усмехнулась ведьма Мары. — Позволь, я угощу их своим новым зельем?

— Оно на заячьем помете?

— Нет.

— Жаль, жаль… давай это обсудим позже. Надо идти — за ними присматривать. А то, как мне кажется, эти прохвосты опять не выполняют мои поручения…

Часть 2

Глава 8

167, октябрь, 14

— Эй! Вставай! — крикнул надсмотрщик.

Рабы заозирались.

— Ты! Да! Ты! Сюда иди! — рявкнул он, указывая плеткой на мрачного мужчину в дальнем углу, что глядел на него исподлобья.

Тот медленно встал. И чуть пошатываясь, направился к надсмотрщику. Который было хотел его ударить, чтобы ускорить, и даже замахнулся, но передумал, столкнувшись со взглядом.

— А ну! Пошел! — пихнул он его, выталкивая из барака.

Мужчину намедни крепко выпороли.

В очередной раз.

Плохой из него раб получался. Дерзкий слишком. И острый на язык. Вот и выхватывал. Но нрав свой переступить не мог. Поэтому постоянно присматривался, прикидывая как бы напасть половчее на надсмотрщика или, что лучше, на хозяина. И убить. Чтобы если и не вырваться на свободу, то хотя бы жизнь продать подороже.

Это легко считывалось.

Взгляд такой не перепутать, особенно для опытных в профессии людей. Вот они его и пасли, держась максимально осторожно. Да, этот раб не был воином. Но только это его и спасало от ликвидации на всякий случай. С этим-то надеялись справиться.

— На рудники его надо, — буркнул один из надсмотрщиков. — Там быстро станет мягким и покладистым.

— Или сдохнет. — возразил его напарник.

— Еще лучше. Я бы на месте хозяина давно бы его запорол насмерть.

— Ты — не хозяин. А он деньги считать умеет.

— Да какие тут деньги? Он ведь просто жрет и пьет. Какая от него польза? Строптивая тварь! Как и вся его семейка! У-у-у…

Он попытался едва плетущегося мужчину хлестнуть плеткой по спине, но напарник перехватил его удар.

— Ты чего⁈

— К хозяину гость приехал. Они поговорили. И нас послали за этим строптивцем, а иных за его семьей.

— И что? Ему не убудет!

— Товар портишь? Хочешь, чтобы тебя самого испортили? — холодно процедил напарник. — И меня за компанию?

— Да ладно, ладно тебе! Пошутить уже нельзя… — примирительно поднял руку злобный надсмотрщик.

Дальше шли тихо…

— Доставил, — произнес старший надсмотрщик, вталкивая мужчину в зал.

— Фу! Чего он такой грязный!

— Он был среди наказанных.

— Был? А мне кажется, он оттуда не вылазил. И что в этот раз натворил?

— Полез в драку с надсмотрщиком, когда тот ударил какую-то рабыню. Попытался. Сил совсем мало.

— Ее? — спросил хозяин, кивнув в сторону.

— Да. Насколько я знаю, она в прошлом была его женой.

— Ну и зачем они тебе? — поинтересовался хозяин у своего гостя. — Видишь же — дикие совсем. Только что шерстью не покрыты с головы до ног.

Купец встал.

Подошел к рабу.

— Помнишь меня? — спросил он на праславянском языке.

Мужчина промолчал, хотя по лицу было видно — узнал.