Дьявола не существует (ЛП) - Ларк Софи. Страница 10

С каждой минутой в ее теле нарастает напряжение. Мара не может побороть свое любопытство, даже если боится того, что может узнать.

Я кладу руку ей на бедро, чтобы успокоить.

Это срабатывает - напряженные мышцы расслабляются под моей ладонью. Она прислоняется к моей руке, ее голова покоится на моем плече.

Я вспоминаю, что Мара говорила мне, что у нее даже нет водительских прав. В некоторых отношениях она удивительно независима, но в ее образовании есть дыры. То, чему она не могла научиться сама, потому что никто не мог одолжить ей машину для практики.

Я резко прижимаю «Tesla» к бордюру.

Мара поднимается. — Что ты делаешь?

— Ты собираешься отвезти нас домой.

Она шипит, подняв руки. — У меня даже нет водительского удостоверения.

— Ну, в таком случае лучше не надо. Я не хочу нарушать никаких законов.

Мара фыркает, но упрямо продолжает сидеть на пассажирском сиденье.

— А что, если я поцарапаю ее? Что, если я врежусь в дерево? Эта машина, наверное, стоит сто тысяч!

— Вообще-то, сто шестьдесят. Это модель Performance.

Ее лицо побледнело, глаза расширились.

— Ни за что, черт возьми!

Я тянусь через нее, чтобы открыть дверь, отстегиваю ремень безопасности и выталкиваю ее наружу.

— Мы не ведем переговоры. Тебе нужно научиться водить.

— А если я разобью ее?

— Тогда я куплю другую. Это просто кусок металла, мне на него наплевать.

Я вылезаю сам, обмениваясь с ней позициями. Мы пересекаемся перед светом фар, и Мара настороженно смотрит на машину, словно на животное, присевшее и готовое проглотить ее целиком.

— А она сама не едет? — спрашивает она, садясь за руль.

— Ты это сделаешь. А теперь садись и пристегнись.

Когда мы оба усаживаемся, я провожу ее по органам управления, показывая подрулевые переключатели, сигнал поворота, акселератор и тормоз.

Понимая, что я не собираюсь бросать машину, и от этого никуда не деться, Мара внимает. Она запоминает все, что я ей говорю, и задает вопросы, когда не понимает.

— Рекуперативные тормоза сработают автоматически, как только ты уберешь ногу с педали газа, — говорю я ей. — Так что в большинстве случаев педаль тормоза вам даже не понадобится.

— Хорошо, — вздыхает Мара. — Давай покончим с этим.

Она переводит машину в режим «драйв», а затем медленно нажимает на педаль газа. Тесла прыгает вперед. Мара вскрикивает и нажимает на тормоз. Нас обоих бросает на ремни безопасности, лица оказываются в дюймах от приборной панели.

Сохраняя спокойный голос, чтобы не напрягать ее еще больше, чем она уже напряжена, я говорю: — Спокойно. Нажми на педаль газа и сбавь обороты, если хочешь остановиться или замедлиться.

— Я едва тронулась! Эта штука - гребаный картинг с ракетным двигателем.

— Да, — смеюсь я, — вот почему это весело. А теперь попробуй еще раз.

На этот раз она осторожно нажимает на педаль. Машина рвется вперед, сначала рывками, но по мере того, как Мара втягивается в процесс, все более плавно.

— Тебе не нужно так держаться за линию, — говорю я ей. — Держись середины своей полосы.

— Я боюсь, что врежусь во что-нибудь на твоей стороне.

— Не заденешь.

Я говорю ей, куда ехать, указываю на знаки остановки, которые она может пропустить, напоминаю, что нужно использовать сигнал поворота. Поначалу Мара неловкая и нервная, но сейчас у нее все получается.

Мне нравится говорить ей, что делать, поправлять ее, подбадривать. Она должна слушаться меня или рискует сбить кого-нибудь.

Когда я думаю, что она справится, я включаю музыку.

6 Underground - Sneaker Pimps

Как только первые ноты заполняют машину, Мара заметно расслабляется. Ее плечи опускаются, а повороты разглаживаются.

— Вот так, — рычу я. — Теперь ты поняла.

Мара дрожит от удовольствия.

Она обожает, когда ее хвалят - ей этого не хватает. Пожалуй, она согласится на комплимент больше, чем на сотрясающий тело оргазм.

Я возвращаю руку на ее бедро и нежно массирую.

— Поверни здесь налево. Мы спустимся к бульвару Скайлайн, а потом поднимемся вдоль пляжа. Так будет красивее.

Мы проезжаем через парк озера Мерсед, вода с обеих сторон, зоопарк впереди.

Мара больше не едет на десять меньше разрешенной скорости, не сигналит и не заставляет раздраженных пассажиров обгонять нас. Теперь она едет на круизе, сидит ровнее, ослабив смертельную хватку на руле. Смотрит, как птицы парят над озером, а игроки в гольф отбивают удары в опасные места. На самом деле она улыбается.

— Это приятно, — говорит она. — Это почти весело.

Все идет хорошо, пока не приходит время выезжать на Пойнт-Лобос-авеню, и подросток на джипе пытается перестроиться в другую полосу прямо перед ней. Мара резко дергает руль вправо, превышая скорость, и мы едва не влетаем в разделительную полосу.

Я хватаюсь за руль и снова выкручиваю его в центр.

Мара трясется так сильно, что у нее стучат зубы.

— Помоги мне остановиться, — плачет она. — Я не хочу больше водить машину.

— Нет, — отказываюсь я. — Ты отлично справляешься, и мы уже почти дома.

Она бледна и потеет, напугана до иррациональной степени.

Она знает, что я это вижу.

— У моей матери было четыре вождения в нетрезвом виде, — говорит она. — В трех из них я была в машине.

Внутри меня поднимается горячий, кипящий гнев. Я действительно начинаю презирать эту женщину, которую никогда не видел.

— Она забирала меня, и поначалу я не понимала - с ней трудно было что-то определить, потому что она всегда была в какой-то степени под кайфом. Но она начинала ехать все быстрее и быстрее, пропуская повороты, виляя по полосам. И я понял, что она не на нормальном уровне, а чертовски пьяна. К тому времени было бы уже слишком поздно, я оказался бы заперт на пассажирском сиденье. Все, что я мог сделать, - это убедиться, что ремень безопасности застегнут, уцепиться за маленькую пластиковую ручку внутри двери и надеяться, что она отвезет нас домой, а не будет гонять по городу часами, как она иногда делала, когда злилась на Рэндалла или когда ей просто чертовски хотелось этого.

Мара крепко сжимает руль обеими руками, глядя на улицу перед собой, но, вероятно, видя другую дорогу, ту, где нарисованные линии проносятся взад-вперед под шинами плетущейся машины, которую никто не пилотирует.

— В любом случае, — тихо говорит она. — Машины меня пугают.

— Всем следует быть осторожнее, когда они находятся в трехтысячефунтовой машине смерти, — говорю я ей.

Мара быстро смотрит на меня, ее ресницы поднимаются и опускаются, как крылья бабочки.

— Ты очень... понятливый, — говорит она.

— Понять тебя несложно. Конечно, ты боишься водить машину, если твоя мать ездила на ней, как на гребаных чашках. Люди водят свои машины одной рукой, прокручивая телефон, как будто с ними ничего не может случиться. При этом они боятся какого-нибудь статистически невероятного события вроде нападения акулы во время отпуска на Гавайях. Настоящие опасности постоянно находятся вокруг тебя.

— Может быть, даже в машине с тобой прямо сейчас, — говорит Мара, бросая на меня еще один быстрый взгляд, на этот раз с намеком на озорство.

— Ты говоришь обо мне или о себе? — спрашиваю я. — Из-за тебя у меня было больше проблем, чем из-за меня у тебя.

— Ты думаешь, я представляю для тебя угрозу? — говорит Мара, кончики ее пальцев слегка поглаживают руль, когда она поворачивает, уже зная дорогу к моему дому.

— Ты угрожаешь всему, что, как мне казалось, я знала, и всему, во что я верила.

Мы оставили позади все остальные машины и остались одни на длинной, извилистой дороге к Сиклиффу. Она набирает скорость, уверенно преодолевая повороты. Она выглядит сексуально за рулем моей машины, одетая в замшевую куртку, которую я купил для нее. Ее кожа и волосы сияют здоровьем. Даже ногти выглядят менее щербатыми - она не так часто их грызет.

Мара расцветает под моим присмотром. С каждым днем она становится все красивее, все сильнее.