Дьявола не существует (ЛП) - Ларк Софи. Страница 47

Мара отдергивает руку, и когда я не отпускаю ее, она бьет меня по лицу. Удар резкий, разрезающий музыку.

Я отпускаю ее запястье и говорю:

- Тогда иди на хер, ты чертовски безнадежная.

Мне не нравится говорить такие вещи. На самом деле, я ненавижу это. Но это имеет желаемый эффект. Мара бросается прочь от меня и направляется к гардеробу, чтобы забрать свою сумочку и пальто.

Я не смотрю, как она уходит. Вместо этого я хватаю с ближайшего подноса бокал шампанского, бросаю его и приглашаю Бетси Восс потанцевать.

Бетси с радостью приняла мое предложение, взяла меня за руку и сказала с плохо скрываемым любопытством:

- Проблемы в раю? Не дай ей уйти, Коул, вы такая великолепная пара.

— От нее больше проблем, чем пользы, — бормочу я.

Я давно не лгал. У меня закончилась практика. Слова кажутся неуклюжими на моих губах.

- Вы не это имеете в виду, — говорит Бетси.

Я не утруждаюсь ответом. Все, что мне сейчас нужно, это продолжать танцевать, выглядя таким же несчастным, как и я себя чувствую.

Это самая сложная часть. Проглотит ли Шоу наживку?

Ему приходится ускользнуть с вечеринки так, чтобы я этого не заметил, или, по крайней мере, пока я делаю вид, что не замечаю.

Он может вообще не уйти.

Секунды тикают. Я вижу его на своем периферийном устройстве, все еще танцующего с рыжей. Крутил ее, громко смеялся, притворяясь, что отлично проводит время, его улыбка была такой же фальшивой, как моя ссора с Марой.

Мара собирает сумку и пальто и выбегает с вечеринки.

Даже тогда Шоу задерживается. Я начинаю верить, что он вообще не последует за мной.

Затем краем слуха, в перерыве в песне, я улавливаю его гулкий голос, говорящий:

- Позволь мне принести тебе еще выпить.

Шоу отделяется от рыжей, сначала направляясь к бару, но затем меняя курс и проскользнув за угол декоративных гипсовых колонн, ведущих в театр.

Понял тебя, ублюдок.

Форель гонится за наживкой, широко открыв рот. Я не могу дождаться, пока он проглотит приманку, прежде чем я надену крючок.

Шоу следует за Марой через двойные двери.

Я выхожу противоположным путем, направляясь к светящемуся киноэкрану, а затем проталкиваюсь через запасной выход в переулок за театром.

Мне не нужно следовать за Марой, потому что я уже знаю, куда она идет.

Я настолько намерен бежать впереди нее, что не осознаю, что я не один в переулке. Я слышу щелчок слетающего предохранителя. Затем голос офицера Хоукса приказал:

- Не двигайся, блядь.

Я медленно поворачиваюсь, уже зная, что буду смотреть в дуло пистолета.

Хоукс все еще одет в взятый напрокат смокинг, хотя он потерял галстук-бабочку и расстегнул две верхние пуговицы. Его очки слегка перекошены, глаза за ними налиты кровью от недосыпа и как минимум одного-двух бокалов шампанского EBA.

- Как ты думаешь, что ты делаешь?— говорю я, стараясь выразить в своем тоне скуку. Невозможно скрыть напряжение, идущее под ним. У меня нет на это времени, у меня вообще нет времени на отсрочку.

Хоуксу плевать на мои планы.

Он здесь, чтобы разрушить их.

- Повернись и заложи руки за спину, — рявкает он. - Я арестовываю тебя.

Черт, черт, черт!

— Вы не можете меня арестовать, — усмехаюсь я.

- У вас нет ни ордера, ни вероятной причины.

— Повернись, — шипит Хоукс сквозь зубы, — или я всажу тебе пулю между глаз.

ЧЕРТ!

Я медленно поворачиваюсь, пытаясь выиграть время, пока мои мысли мчатся.

Мои варианты невелики.

- Мара только что ушла с вечеринки, — говорю я ему.

- Шоу следует за ней. Он собирается убить ее.

— Заткнись, черт возьми, — рявкает Хоукс, подходя ко мне сзади. Я слышу звон металла, когда он расстегивает наручники.

Желание отдернуть мои руки и сразиться с ним непреодолимо. Но он одной рукой застегивает наручники на моем запястье, прижимая пистолет к моему боку.

Он грубо обыскивает меня и находит нож в моем кармане.

- Что это?

- По моему мнению, это вероятная причина. Не могу дождаться, чтобы провести это через анализ.

Мне хочется ударить макушкой о переносицу. Я умираю от желания это сделать.

Неужели он действительно думает, что я настолько глуп, чтобы носить в кармане орудие убийства?

Я имею в виду… тот, который я уже использовал.

— Нам нужно добраться до Мары!

— Я могу показать тебе, куда они идут.

— Заткнись, — шипит Хоукс, засовывая ствол мне между ребер.

— Я хочу тебя застрелить. Мне чертовски не терпится это сделать. Просто назови мне причину.

Я держу рот на замке, пока он толкает меня в конец переулка, к крейсеру, припаркованному в квартале дальше по улице.

Проклятье! Я надеялся, что он привез свою машину.

Он пихает меня сзади, где у дверей нет внутренних ручек, и я оказываюсь за толстой металлической сеткой, отделяющей водителя от заднего сиденья.

Хоукс бросает мой нож в сумку для улик и кладет его в багажник, прежде чем залезть вперед.

- Это бессмысленно, — говорю я ему. — Через час я пришлю в участок команду юристов. Я проведу это по всей цепочке — к тому времени, как я с вами закончу, вы будете выписывать штрафы за парковку в Эксельсиоре.

- Ну? — Хоукс усмехается. — Ну, по крайней мере, я сначала испорчу тебе ночь.

В этом он прав. Учитывая скорость движения полиции Сан-Франциско, мне даже не позвонят в течение часа. К тому времени Мары уже давно не будет.

Хоукс поворачивает направо на 18 - ^й улице, уезжая от парка Корона-Хайтс.

В тот момент, когда он поворачивает голову, наблюдая за перекрестным движением, я просовываю связанные запястья под ноги и поворачиваю их перед собой. Хоукс смотрит в зеркало заднего вида. Я сижу неподвижно, делая вид, что вообще не двигаюсь.

Я жду, секунды пролетают незаметно, машина проезжает несколько мучительных кварталов в неправильном направлении.

Затем Хоукс поворачивает на Санчеса и ускоряется. Он отвлекается, меняет полосу движения, чтобы влиться в поток машин.

Откинувшись на спинку сиденья, я поднимаю ноги и изо всех сил втыкаю обе пятки в металлическую сетку. Я пинаю его раз, два, а Хоукс кричит и поворачивает руль, пытаясь найти свой пистолет. Мои пятки прорвались вперед при третьем ударе, сбив Хоукса в челюсть и плечо, и машина покатилась в противоположном направлении.

Хоукс высвобождает пистолет, но теперь между нами нет преграды. Я опускаю запястья ему на голову и натягиваю цепь обратно на его горло, дергаю ее так туго, что ему приходится полностью отпустить колесо и пистолет тоже, обеими руками хватаясь за цепь, пока он душит.

Крейсер врезается в машины, выстроившиеся вдоль улицы, врезаясь в кузов «Такомы» и переворачиваясь. Мы с Хоуксом оба расстегнуты. Нас выбрасывает из сидений, все еще цепляясь и извиваясь в воздухе, и мы приземляемся скомканной кучей на внутреннюю крышу машины.

Я продолжаю душить его изо всех сил, пока он цепляется и наносит удары назад. Он бьет меня по глазу и уху, но я упорно держусь, душа его, пока не чувствую, что он теряет силы. Его удары ослабевают. Наконец он падает вперед, мы оба покрыты битым стеклом, истекая кровью из дюжины порезов.

Я ослабляю давление на его горло.

Это невозможно скрыть — я только что напал на полицейского. Я в глубоком дерьме. Мне не нужна смерть Хоукса помимо всего остального. Я краду ключи с его пояса, отпираю наручники и оставляю его там с синюшным следом цепи на горле и все еще бьющимся пульсом.

Я вылезаю из разбитого лобового стекла крейсера.

Вокруг уже собралось полдюжины человек, доставая телефоны, вызывая полицию и скорую помощь.

Они смотрят на меня, пока я выскальзываю из полицейской машины, разрезанный на куски стеклом, кровь стекает по цементу с лица, коленей и рук.

- Ты в порядке? спрашивает меня девушка.

Лысый мужчина в очках делает шаг назад, понимая, что значит то, что я был на заднем сиденье полицейской машины, когда она разбилась.