Время прибытия - Леженда Валентин. Страница 41

— А, так это вы, друзья? — закричал Бисквит Иванович, срывая черные очки. — А я думал, что это опять те жлобы из налоговой инспекции процент за попрошайничество вымогают.

— Эх, Иванович, — Бельды крепко обнял бывшего эмиссара, — ты почему это биоголограмму не отключил, на бомжа совсем стал похож.

— Так это я специально, — усмехнулся Бисквит, — так вид у меня более жалостливый, больше подают. А то в лице двухметрового качка, сами понимаете, побираться несколько проблематично, еще рэкет припаяют.

— Иванович, мы к тебе по делу, — сказал Снежок, нетерпеливо перебирая лапами, — мы тебя отсюда забираем.

— Позвольте, — возмутился бывший эмиссар, — без телевизора я никуда не пойду.

— Это точно, — подтвердил бортовой компьютер “Титануса”, весело заржав, — Иванович теперь профессиональный сериаломан.

— А это лечится? — с надеждой спросил Бельды.

— Ага, — хмыкнул компьютер, — током в психушке.

— Ладно, — согласился Снежок, — телевизор мы возьмем с собой.

— Ну, тогда другое дело, — кивнул Бисквит Иванович, и они, покинув каюту, направились к шлюзу, где был пришвартован корабль суперагентов.

Приглушенно ругаясь, Бельды тащил на спине телевизор.

— Прощайте, психи, — бросил им напоследок бортовой компьютер “Титануса”, врубив на всем корабле собачий вальс в исполнении хора сталеваров-ударников с Церпеи-12.

Тем временем Сан Саныч Воротилов сидел в плену у свихнувшихся космических пиратов, а Борис Богданович Убийвовк готовил план своего побега.

Обидно было бывшему оперу, что Сан Санычу удалось сбежать с Цербера-3 раньше его. Того и гляди, вернется Воротилов на Землю, и тогда и так уже достаточно призрачная мечта стать хрючевским авторитетом Убийвовку точно уже не светит.

В мрачном настроении пребывал пахан Цербера-3, гневно расхаживая по подземным камерам в сопровождении жутких примусов.

В ужасе дрожали заключенные, боясь попасться на глаза Борису Грозному, который в первый день своего правления на зоне уже ухитрился с помощью примусов умертвить двенадцать заключенных и двух надзирателей. Земных братков и новых марсиан Борис Богданович не трогал, зная, что Степановский и так уже достаточно наделал в штаны, а Эус ему ничего плохого, в принципе, в прошлом не сделал.

В верхних же наземных секторах тюрьмы уже начались серьезные волнения. Зеки каким-то образом все же прознали о том, что капитан сторожевого крейсера похищен и потому жутко бузили, требуя хлеба и зрелищ.

Расположившись в роскошной трехкомнатной камере, оборудованной джакузи, вибромассажером и объемным биовизором на всю стену, Борис Богданович Убийвовк вызвал к себе на разговор главаря новых марсиан Эуса.

Когда примусы его наконец приволокли, Убийвовк величественно спросил порядком напуганного марсианина:

— Расскажи-ка мне, братела, как вам в прошлый раз удалось сбежать с Цербера? Эус задумался, припоминая.

— Да церковный орден один, — начал рассказывать он, — решил в целях благотворительности наземным заключенным хлеб бесплатно раздавать с манной кашей. Раз в неделю на поверхность Цербера садился небольшой космический корабль с епископами, которые хором пели какие-то идиотские гимны, после чего раздавали всем желающим еду. Ну, мы, короче, этих евнухов скрутили и, переодевшись в рясы, пробрались на корабль. Но топлива мало было, к тому же звездолет абсолютно маломаневренный оказался, но до военной базы эрпизианцев дотянул. Там на базе мы в виде монахов пробрались на оружейный склад, вооружились и задали эрпизианцам перцу, угнав в итоге скоростную космическую тарелку класса “Тигровая акула”.

— Это тот, что ли, “Киндер-сюрприз” Сан Саныча? — удивился Убийвовк.

— Ну, во-первых, он не Сан Саныча, а наш, — осторожно возразил Эус, — а во-вторых, на нем можно несколько раз за час галактику облететь и парочку таких планет, как ваша Земля, уничтожить.

Убийвовк кивнул:

— Хорошо, этот ваш трюк можно будет провернуть еще раз?

— С переодеванием в епископов? — переспросил новый марсианин. — Нет, теперь это невозможно. Во-первых, орден тот за идиотизм упразднили и никто больше сюда с манной кашей не прилетает, а во-вторых, на орбите дежурит военный крейсер, готовый стрелять в любой стартующий звездолет, не имеющий специального разрешения для взлета.

— Что ж, понятно, — приуныл Борис Богданович, — спасибо, ты свободен.

И Эуса увели.

“Но ведь, — внезапно подумал Убийвовк, — на поверхности еще осталась летающая тарелка, на которой меня сюда привезли, железное яйцо Сан Саныча, точнее, новых марсиан”.

— Эврика, — закричал Борис Богданович, после чего приказал всполошившимся примусам готовиться к выходу на поверхность через заброшенный служебный туннель.

Гениальный план избавления от космических пиратов был Воротиловым почти уже разработан, когда в события вмешалась непредвиденная сила извне.

На космический катер к пиратам заглянул старый приятель капитана Леонардо, Тит Самоубийца, известный мерзавец и работорговец. На своих космических галерах Тит вместо атомной энергии использовал труд плененных рабов, гребущих на гравивеслах, и потому постоянно нуждался в пополнении кадров гребцов.

— Я слышал, у тебя появились пленные засране, — сказал он Леонардо после ритуальной кружки пива, — можно мне на них посмотреть?

— Конечно, Тит, — закричал флибустьер, — о чем речь.

Сначала Леонардо показал космическому работорговцу Сан Саныча Воротилова, мирно храпящего в маленькой камере.

— Нет, этот мне не подходит, — грустно покачал головой Тит, — слишком толст, да и, судя по всему, всю жизнь привык только командовать, от таких рабов больше мороки, чем проку. Давай показывай дальше.

В соседней камере что-то слезно блатное приглушенно пели братья Крючки, и вот эти заключенные Тита очень даже заинтересовали.

— Даю тебе, — просияв, сказал он пирату, — по тысяче кредиток за каждого.

— Э… нет, — протянул Леонардо, — маловато будет, приятель. Эти экземпляры мне особенно дороги, поскольку один из них сильно напоминает мою покойную жену Бетси Неистовую.

— Хорошо, — кивнул работорговец, — даю тебе четыре тысячи за обоих.

— Ну, это другое дело, — обрадовался пират, — по рукам.

Удачную сделку следовало обмыть.

— Девочки, рому, — радостно заорал Леонардо, и полуобнаженные девицы бросились откупоривать здоровую бочку с любимым пиратским напитком, выкатив ее из переполненных ворованной снедью трюмов.

— Иванович, у нас к тебе вообще-то серьезный разговор, — сказал Бельды, передав пилотирование звездолетом Снежку.

— Угу, — отозвался бывший эмиссар, офигело уставившись в работающий телевизор.

Кибермария на экране рыдала над неподвижным телом Хосеандроида, по-прежнему находящемся в киберпространственной коме.

— Ты слышишь, Иванович, я к тебе обращаюсь, — снова повторил недовольный Бельды.

— Угу.

— Я выкину сейчас телевизор в космос.

— Угу.

— Ну что ты с ним поделаешь.

— Этот синдром, если я не ошибаюсь, называется телеидиотизм, — вставил занятый штурвалом Снежок, — и ему в первую очередь подвержены люди, попадающие в стрессовые жизненные ситуации.

— Бисквит Иванович, очнись, — заорал на ухо бывшему эмиссару Бельды, — ау…

— Да чего ты орешь, как припадочный, — сказал Бисквит Иванович, пальцем прочищая ухо, — слышу я тебя, слышу, говори, что за проблемы.

— А от экрана ты отвернуться хотя бы на минуту можешь?

— А это обязательно? Бельды вздохнул.

— Из космической тюрьмы на Цербере-3 сбежал Сан Саныч Воротилов с телохранителями.

— Ну и что?

— Как ну и что, нужно их поймать, ведь с нас первых спросят, мол, вы его ловили и почему не дали особых инструкций по поводу его невероятной опасности для вселенной.

— Ну, у меня отсуживать уже нечего, — резонно констатировал Бисквит Иванович, — разве что телевизор, хотя он и так не мой, ворованный.