Тайными тропами (СИ) - Осипов Игорь. Страница 30

Значит, и за колонной могут увязаться.

Капитан вздохнул. Если план А, то есть починить глушитель нечисти, встроенный в чугунную палочку, не сработает, нужен будет план Б.

— Степан, я вот что думаю, — проговорил Дмитрий, глядя на прапора. — Нам надо разобраться, как работает святой пепел.

— Смешная шутка, — ухмыльнулся Сизов.

— Нет. Я серьёзно. Надо, что всё строго по науке: сколько нужно грамм на метр, на каком расстоянии от палаток и техники отсыпать линию, как его правильно хранить, как пополнять, и что при рассыпке бормочется, — проговорил Дмитрий и подался поближе к Сизову, вспоминая присказку генерала: — Ты прогрессор, или где?

— Командир, разреши внести немного критики, — тут же отозвался прапор, — На базе не разобрались, а мы прям разберёмся вдвоём и в полевых условиях?

— Они, которые на базе, ковыряются в высоких материях. Нам же надо просто научиться пользоваться, как дикарь смартфоном. На уровне: тукнул — загорелось, значит, магия работает.

— Ну, не знаю, командир, — покачал головой Сизов, открыл дверцу и выпрыгнул на ходу из кареты, отчего та мерно качнулась, не останавливая своего неспешного движения.

А на дороге показались люди — обычные крестьяне, ведущие за собой запряжённых в нехитрые телеги волов и гружённых тюками ослов. И ленивый полуденный ветер уже доносил звуки города, намекая, что нужно поискать подходящую по статусу барона гостиницу.

Вечерело.

Аврора с наслаждением грызла печёную баранью ногу, одновременно с этим разглядывая помещение. А напротив девушки сидел братец.

Городок был маленький, но через него часто ходил разный народ, и порой не самый бедный, а потому имелась вполне приличная для дворян и купечества таверна. Каменные стены честно выбелены, а на деревянных столах и лавках имелась сносная резьба. Столешницы выскоблены, а вдоль стен стояли большие подставки с горящими масляными лампадами. Под покрытой сажей аркой очага на цепи висел большой котёл с кипятком. Кухня, как и полагается в приличных заведениях, располагалась в ином месте, дабы кухари и слуги не мешали гостям наслаждаться кушаньем.

На столе тоже имелась глиняная лампа в виде блюда с небольшим поросёнком, выполненная провинциальным гончаром, не лишённым, однако, ремесленного дара. У поросёнка — крышка на спинке, и внутрь заливалось масло. А вместо хвостика — завиток короткого фитиля.

В углу наигрывал на лютне несложную музыку смазливый менестрель, работающий за еду.

— Не торгуется? — ехидно спросила Аврора у Максимилиана и поправила постеленную для мягкости на лавку овечью шкуру, хотя той далеко до мягонького-премягонького халумарского поролона.

Братец оторвался от маленькой чашечки с приправленной мёдом овсяной кашей, закатил глаза и поиграл в воздухе ложкой.

— Ро-Ро, я здесь даже не торговал. Кому в Заберёзье я могу предложить товар? Крестьянам, которым нужно что-то много проще или же полезнее в быту? Или местной неотёсанной шерифыне, которой лишь бы брюхо набить?

Аврора пожала плечами и снова обвела взглядом таверну, задержавшись на висящих рядом с очагом пучках пахучих трав.

— У трактирщицы есть деньги, и думается, она будет заинтересована в пряностях.

— И сколько я продам их той трактирщице? Напёрсток перца на чешуйку серебра? Ты не заметила, что ешь мясо, обвалянное в обычном огородном чесноке? А всё потому, что люди в провинции — не искушённые в яствах. Нет уж, я намерен отдыхать и наслаждаться уютом.

Максимилиан замолчал, зажмурился и протяжно втянул воздух носом.

— Чуешь, как чудно пахнет речными кальмарами в муке и яйцах? Обязательно закажу на второй ужин в комнату.

— Чую, — пробурчала Аврора и опустила тоскливый взгляд на баранину. Денег в наличии весьма скудно, потому как много ушло на новую одёжку и обувь, а вкусно кушать хочется. Благо, что свинца на пули, порох и даже два двуствольных пистоля с патронами халумари отсыпали из казённых погербов, и на них не пришлось тратиться, иначе бы и вовсе можно было ограничиться лишь холодной водой и листом придорожного бурьяна.

Сие не укрылось от братца, который снял с пояса кошель и положил на стол несколько серебряных монет.

— Ешь, Ро-Ро, угощаю.

— Ми-Ми, матушка меня поколотит, если узнает, что я тебя объедаю.

— Если узнает, — усмехнулся братец, вздохнул и погрустнел. — Помнишь, когда мы были на грани разорения? Тогда матушке пришлось надолго уйти из дома в найм бродячим клинком, а папенька, уволил всех слуг, кроме повара, а сам устроился белопрачечником к старому графу, и мы сдабривали кашу, чем придётся. Ты в поле ставила петли на сусликов, а мы с Викторией с одной лишь удочкой просиживали у речки, как простолюдины.

Аврора горько улыбнулась и вздохнула.

— Да, только сперва три дня ничего не ели, аж животы сводило. А год спустя меня отправили учиться в столицу. Батюшка заложил пол-имения, дабы меня собрать, чтоб не было стыдно. Но согласна, надо воздать хвалу Небесной Паре и Покровителю рода, ибо лисье нутро и суслики — как монета на чёрный день под половицей. Однако думается, в рыбной ловле ты больше мешал, чем помогал. Хорошо, что всё благополучно разрешилось.

Братец отмахнулся, а Аврора снова вздохнула и поддела ножом кусок мяса.

— Кстати, — продолжи Максимилиан, хитро взглянув на сестру, — утоли моё любопытство, сколько тебе платят халумари? А то меня спрашивала одна особа, а я не знаю, что ответить.

— Полторы сотни сликв серебром в месяц, — пробурчала девушка в ответ.

— Недурно, но я подметил, что халумари, вообще больше любят платить серебром, а продавать за золото. Думается, у них дома само по себе серебро многажды дешевле, чем у нас.

Оба замолчали, прервав разговор на глоток вина, но буквально через мгновение Максимилиан ухмыльнулся и снова глянул на девушку.

— Ро-Ро, а ты уже проявляла куртуазность к барону?

Аврора нахмурилась и зло бросила кость на тарелку.

— Разве я содержанка? Я продаю свою храбрость и твёрдую руку, а не мохнатку.

— То есть он тебе не нравится?

Девушка задумалась на мгновение и пожала плечами.

— Ну-у-у, он широковат в плечах и не очень нежен лицом, не то что твой смазливый служо́к, но всё же недурён собой. Есть в нём что-то привлекательное.

— Так в чём же дело? — не унимался братец.

— И как ты себе это представляешь? — всплеснула руками Аврора.

— Ну, нет, значит, нет, — развёл руками братец и лишь небрежно пожал плечами и состроил скорбную физиономию, — но думается, ты, в отличие от стрельбы и фехтования, просто несильна в делах сердечных. И думается, на тебя потом будут косо смотреть, а не ущербна ли ты, раз до сих пор мужчины нет. Заметь, позор падёт не только на тебя, но и на всю семью.

— У меня с мужчинами всё получается! — огрызнулась Аврора.

— Знаю я. Возьмёшь менестреля или слащавого слугу, да зажмёшь в углу, схватив пятернёй за гульфик, а он и сам рад почерпать ложечкой из горшочка со сладким мёдом. Но барон — это не менестрель или слуга.

— Ми-Ми, я не ущербна! Но я не умею так сразу! Он же барон! — в голос и гневно закричала Аврора, указав рукой в сторону лестницы на второй этаж.

— Я же не говорю просить руку и сердце, всего лишь куртуазная интрижка.

— А сам-то что одинок?

— Я же говорил, я на приданное коплю. Более того, к нам в имение похаживает отужинать одна интересная дама из не очень богатой, но приличной семьи. И матушка совсем не против.

Девушка скривилась и покраснела, аж веснушки потерялись на пунцовых щеках, затем села и вгрызлась в баранью ногу, хотя там осталась одна лишь голая кость.

Всегда так было, что Ми-Ми лучший, вся похвала только ему, и даже сейчас папенька шлёт ему деньги, хотя у самого водятся. Про Викторию и говорить нечего — старшая сестра уже подарила маменьке двух внучек.

И хотя понятно, что братец откровенно провоцировал, внутри девушки вскипело негодование и стремление доказать, что она тоже не дохлая лисичка.