Тайными тропами (СИ) - Осипов Игорь. Страница 34

— Ну, вы же, например, доверяете герцогине да Айрис, — предложил вариант капитан.

— Я доверяю налоги, армию и власть, а золото — нет. Сегодня у власти одна королева, но завтра она умрёт, а другая скажет, что никакого золота не видела. Нет и ещё раз нет. Золото я не отдам.

— Ну, тогда гильдия магов.

— Уж точно не этим канальям, — усмехнулся баронет. — Я им даже ломаный медяк не понесу.

— Я бы тоже не отдала деньги магам, — проронила Аврора и медленно положила раскрытую ладонь рядом с рукой братца.

Тот глянул на руку сестры и отвернулся.

— Хорошо, я беру оскорбление назад. В этот раз ты ничего не крал, — выдавила из себя девушка.

Баронет закатил глаза, осмотрел комнату и лишь через минуту высказался:

— Иглоноса. Я хочу сочного-сочного иглоноса в тушёной капусте и залитого лимонным вином.

— Будем в Галлипосе, куплю.

— Хорошо, — до сих пор негодуя, произнёс баронет, но всё же опустил свою руку на ладонь младшей сестрёнки и победно улыбнулся. А через мгновение совсем уж расплылся в хитрой улыбке и посмотрел на Дмитрия:

— Орден, ваша милость. Если Орден захочет подобные волшебные расписки, то подумаю и даже не сразу скажу нет. Однако, сдаётся мне, ни один казначей не станет удружать себя той горсткой монет, что у меня есть, ибо их слишком мало, чтоб удостоить вниманием и уделять силы и время. Вот богатые купчихи, с десятками галер и большими обозами в сотню волов, графини или же герцогини с целыми городами — вот они достойны внимания. Но у богатых есть своя казна. Как и деньги на её охрану. И я даже не буду спрашивать, как вещица способна запомнить мои монеты. А тем более, понимает, кому я должен.

Капитан замолчал и снова приложился к кубку с прохладным некрепким вином. По столу и яствам медленно ползли двойные тени Небесной Пары, готовой скрыться за горизонтом. За окном чирикали поздние ласточки и воробьи, заливисто пели соловьи и древесные лягушки. Начинали тонко пищать первые летучие мыши. Вдали протяжно мычали вернувшиеся с лугов коровы, отягощённые полным молока выменем и ждущие, что их подоят.

Прогуливающие жалование солдатки продолжали тянуть похабные песни.

На городишко неспешно надвигалась ночь.

— Иди и живее принеси кувшин тёплой воды и пустую кадку, — проговорила Аврора и торопливо вытолкала служанку-ведьму из комнаты. Та даже на ощупь костлявая, как обглоданная гиенами коза. Когда ладони упёрлись в спину, сквозь одежду чувствовались лопатки и позвоночник.

После долгого застолья разошлись. Братец был сильно пьян, ибо позволил слабости возобладать над собой, и вино победило. И сейчас Максимилиан уже спал в комнате, расположенной по соседству с племянником барона. А что до Авроры, то её пронять теми тремя кубками слабого винца — что черепаху щекотать.

Девушка поставила плошку со свечой на край длинной лавки, на которой обычно спят слуги. Слабый огонёк дрожал от сквозняка, словно продрог, но тьму разгонял, в отличие от небольшого, больше похожего на бойницу окошка, прикрытого сейчас ставнями простенькой работы — без резьбы и краски.

— Не только ты, Ми-Ми, в той лавке покупки делал, — пробурчала под нос Аврора и достала из своей сумки зачаруньку от беременности и длинный халумарский пояс из очень красивой ткани цвета перезрелой вишни. И соткан так, что стоит упасть на него свету с разных сторон, и узоры проступали разные.

Затем девушка достала новенькую белую рубаху и халумарское душистое мыло и прислушалась. Нет, не спит ещё баронский племянник, но и плескаться в большой умывальной кадке уже завершил.

А ещё сильно чесался нос. От волнения, наверное.

— Почему так не вовремя? — снова тихим шёпотом пробурчала девушка, быстро потёрла нос и скинула с себя одёжку, оставшись нагишом. Затем стала перебирать склянки с благовониями, откупоривая пробки и принюхиваясь. — Нет, и эта нет. Вот эта подойдёт, — прошептала, отложив в сторонку маленький сосуд с маслом садовой розы, разбавленным диким шиповником.

Когда дверь с едва заметным скрипом открылась, и в неё вошла служанка, Аврора опять забурчала:

— Что ты так долго ходишь? Утро настанет раньше, чем тебя дождёшься.

— Простите, госпожа.

— Что ты орёшь? — зашептала Аврора, стиснув кулаки, в желании стукнуть служанку.

Молодая леди да Вульпа на цыпочках подбежала к двери и приложилась ухом. Барон не спал. Было бы обидно, если она, такая красивая, войдёт, а он храпит.

Аврора вернулась на место и схватило мыло.

— Что стоишь? Ставь кадушку, лей на меня. Да не всё сразу, не хватит же.

Зажурчала вода, и Аврора намылила волосы и намылилась сама.

— Соблазнять не умеешь, — передразнила Аврора брата. — Я тебе докажу, что ты не прав.

Завершив омовение, девушка уставилась на белую рубаху и насупилась. Затем, рыкнув на саму себя и свою нерасторопность, Аврора опоясалась халумарским вишнёвым поясом, подвязала ситцевым лоскутом к бедру ножны с посеребрённым стилетом, накинула на шею вязанку с амулетами, зачаруньку и помандер с ароматным маслом, который в цитадели пришлых почему-то все называла ёлочкой-вонючкой. И почему так чешется нос? В самом деле от волнения.

Подхватив бутыль со слабеньким-преслабеньким грушевым сидром, баронета да Вульпа повернулась к служанке и погрозила кулаком.

— Смотри, чтоб никто не вошёл, не то поколочу.

— Да, госпожа.

Аврора сделала глубокий вдох, улыбнулась и постучала в дверь.

— Ваша милость, позвольте войти, — насколько можно мягко вопросила девушка, а в следующее мгновение отпрянула от двери, ибо за ней раздался выстрел.

Затем ещё один.

— Бездна! — выругалась Аврора, откинула в угол бутылку с сидром, подскочила к лавке, схватила шпагу и халумарский двуствольный пистоль. А затем выбила плечом дверь, отчего с девушки чуть не слетела подвязка со стилетом.

Баронский племянник был в одних подштанниках болотного цвета и с хитрым мушкетоном с поворотным барабаном для зарядов, зажатым в руках, и целился в дальний угол, причём под самый потолок. Испуга на лице, как обычно бывает у кисейных юношей, не было, лишь злой и сосредоточенный взгляд.

Комнату заполнил едкий дым халумарского пороха.

А в углу, цепляясь крючковатыми пальцами за деревянные балки, оскалилась и бешено таращила бельма глаз сухая старуха, закутанная в лохмотья серой мешковины, как в платье. Причём, казалось, что это существо уже видели той ночью в Гнилом Березняке.

Так вот почему чесался нос — в дом пробралась нечисть, а Аврора, как дура, пребывающая в постельных заботах, совсем потеряла осторожность.

— Отдай, — зашипела старуха, глядя на человека.

Недоумение на лице баронского племянника возникло только при виде Авроры, одетой лишь в амулеты и вишнёвый пояс. Но он быстро вернул свой взгляд в сторону старухи.

— Пошла на… падла! — проорал баронский племянник и снова выстрелил. И попал.

Во всяком случае тварь дёрнулась и завизжала, а из светящихся ран потекло бледно-зелёное липкое пламя.

Вот врал, барон, что Аврора халумарских слов не знала. «Пошёл на» и «падла» она часто слышала в казарме при цитадели.

Но сейчас не об этом.

— И почему ты так не вовремя, выползок тьмы? — зло закричала девушка, проведя стволом перед лицом сверху вниз. — Идемони!

Воздух дёрнулся под силой изгоняющего заклинания.

— Не прогонишь! — злорадно захохотала старуха.

Баронский племянник и Аврора выстрели в ответ одновременно. На стену полетели, прилипнув, как комки сырой глины, клочья белёсого мяса. Вдобавок к пулям баронета выхватила стилет, перехватила поудобнее и метнула. Серебряный клинок вошёл точно в горло твари, но старуха лишь кашлянула, резко вытащила кинжал из раны и откинула от себя подальше.

Где-то рядом завизжала девчонка-служанка. Она бросилась прочь, громко топоча.

— Моя! — завизжала старуха и спрыгнула с потолка на пол, словно паук-переросток. Она подобралась и прыгнула к двери, сбив с ног, появившегося там баронского дуэнью, одетого в штаны и рубаху с синими и белыми полосками. Старуха победно захохотала и рванула следом за девчонкой.