Тайными тропами (СИ) - Осипов Игорь. Страница 36

— Мать твою! — выругался по-своему баронский племянник и тоже несколько раз выстрелил.

Пули пробили существо насквозь, швырнув светло-жёлтую, слегка светящуюся плоть на пол и стены.

Тварь заверещала от боли, затем схватила что-то со стола и, скрежетнув когтями по столешнице, прыгнуло в окно.

— Что ей надо было? — громко проговорил барон и посветил на стол, потом пошарил лучом по полу. — Батарейки. Зачем ей батарейки?

— Бездна! — выругалась Аврора. — Почему всё так не вовремя⁈

Дмитрий медленно повернул голову в сторону девушки, задержал взгляд на красивых местах, тяжело вздохнул и пожал плечами.

Глава 14

Во всем виноваты бабы

Торопливая городская ночь опять затопила улицы Керенборга. И лишь одинокий масляный фонарь освещал сделанную из деревянной доски вывеску аптеки. Аптека пахла разными травами, а из неё доносился мерный стук пестика, толкущего в дубовой ступке сухие листья, и тихие вздыхания аптекаря. Так уж повелось, что искусство алхимии и аптекарства, не требующие большой силы, лишь усидчивости и внимательности, были уделом мужчин.

Перворождённые сёстры, натянув поглубже людские широкополые шляпы с перьями, шли по грубой мостовой серебряных улиц, где проживали имеющие деньги горожане средней руки — ремесленники, мастера тонких ремёсел, мелкие торговцы, простые стражницы и прочий неленивый люд. Улицы золотые, где селилась знать, были мощены куда ровнее, но даже здесь между булыжниками виднелись белые и слегка поблёскивающие во мраке «кошачьи глазки», а сама дорога посередине ниже, чем по краям — чтоб ливневые воды не подтапливали дома, а беспрепятственно освобождали кварталы. Бедные же улицы, названные чёрными, вымощены лишь местами, а зачастую просто засыпаны смешанной с песком галькой, и когда вода падала с неба, словно то прохудилось, как старая дырявая бочка, улицы местами превращались в долго не высыхающие пруды, хоть бобров и раков запускай.

Колдунья с именем Огнекрылая Гусыня встала на перекрёстке и огляделась.

— Ненавижу человеческие города, — пробурчала она. — Построят каменные дебри и радуются смраду, духоте и тесноте. И куда нам идти?

Вторая, та, чьё имя было взято у серебряной куницы, остановилась рядом с сестрой и закрыла глаза, а затем вытянула перед собой руку с пальцами, сложенными в знаке совы. Полезное в густом лесу и горах умение пригодилось и здесь, а когда между пальцев вспыхнул зеленоватый знак, лишние звуки, в том числе эхо, притихли, а нужные, напротив, стали чётче. Здесь главное — знать, что ищешь, и Куница знала.

— Нам туда, — вынесла она в вердикт, указав рукой, и побежала по проулкам.

Путь лежал в сторону восточных ворот, и чем больше они приближались, тем громче становился непривычный звук, похожий на рык неведомого зверя.

Сёстры бежали, боясь опоздать, а когда выскочили к воротам, где домики слегка раздвинула в разные стороны небольшая площадь, увидели искомое: пришлого, ехавшего верхом на двухколёсной повозке. Именно она так громко рычала и вдобавок отвратительно пахла земляным жиром.

Огнекрылая Гусыня даже немного запыхалась, но оно того стоило — пришлый остановился у таверны, и его повозка смолкла. Перворождённые сёстры приметили этого самозванца вчера, когда он уезжал поздно ночью, но тогда не успели поймать. Сейчас же упускать свой шанс были не намеренны, решив, что пришлый вполне мог быстро вернуться.

— Я сама, — проговорила Куница и быстро пошла в сторону самозванца, приковавшего свою повозку цепью к перилам.

— Не справишься, — пробурчала за её спиной сестра.

— Справлюсь, — прошептал Куница-Агрифирет и подняла руку, а затем громко прокричала, привлекая внимание самозванца: — Эй, подождите!

— Дура, — прорычала Огнекрылая Цитифур. Но сестру уж было не остановить.

Пришлый сперва, готовый вот-вот войти в таверну, замер, а затем опустил со лба на глаза хитрый ободок с большими стеклянными глазищами. И что самое удивительное, глазища изнутри вспыхнули зелёным светом, сочащимся из щёлочек по углам ободка. И, должно быть, свет сейчас слепил человека, но тот, напротив, вёл себя так, словно прекрасно видел в кромешном мраке ночного города, где даже тусклый свет жировых свечей и масляных ламп, бьющий из остеклённых окон таверны, еле-еле разгонял духов темноты.

Увидев нежданных гостий, самозванец быстро схватился за дверную ручку и потянул на себя. Но открыть не получилось.

— Сама она, — передразнила сестру Цитифур, которая сжала кулак и согнула руку в локте, натягивая незримые нити. От этих нитей и не поддавалась человеку деревянная дверь.

— Что вам надо? — громко произнёс пришлый, попятившись и сунув руку за пазуху.

— Хочу купить рог единорога, — проговорила Куница, быстро приближаясь к человеку.

Пришлый извлёк из-за пазухи небольшой пистоль и направил на приближающуюся женщину.

— Стоять! Ни шагу дальше! Нет у меня никакого рога!

Агрифирет остановилась, а её сестра дёрнула рукой. Дверь с силой распахнулась, ударив человека, пальцы коего судорожно сжались на пистоле. В ночной темноте грянул непомерно громкой после долгой тишины выстрел. И дозорная перворождённых рванула вперёд, вытянув перед собой руку с выпрямленными и сложенными вместе указательным и средним пальцами.

— Спать! — проронила она, едва коснулась лица человека, и тот мгновенно обмяк, упав на мостовую. А из двери таверны на грохот выскочили женщины, вооружённые кто чем: дубинками, кухонными ножами и топорами. А одна даже с лавочкой.

Сестра дозорной была не простой ведьмой и умела не только колдовать, но правильно использовать зелья и травы — она сложила руки щепотью и с силой подула на кончики пальцев. Воздух перед таверной наполнился жгучей пылью, заставив вывалившихся на улицу баб сильно кашлять и остервенело тереть глаза.

Пользуясь суматохой, дозорная взвалила пришлого на плечи и бросилась в темноту. Следом за ней побежала и сестра, скрываясь из виду.

— Товарищ генерал! — проорал сильно запыхавшийся дежурный. — Там это… там курьера похитили!

— Как похитили? — встрепенулся Пётр Алексеевич, оторвавшись от папки с документами.

Он быстро встал и замер, осмысливая произошедшее. Нет, в этом мире похищения не были чем-то особенным. Курьеров, геологов, этнографов и прочий земной люд иногда бывало, захватывали в плен разные местные отморо́зыни и отморозе́ссы, если применять феминитивы к бандиткам женского пола. Чаще всего с целью выкупа, реже для продажи в рабство, которое хоть и не сильно распространено, но имело место, особенно в нобийских краях.

Но как любое другое чрезвычайное происшествие, похищение внесено в перечень плановых мероприятий, которые регулярно отрабатываются персоналом базы. И потому сейчас наверняка уже подняты по тревоге ночные охотницы, а гонцы спешат к местным власть имущим, чтоб просить содействия. К тому же курьер снабжён маячком, по которому, учитывая особенности здешней атмосферы, давящей сигналы, можно прочёсывать местность.

— С чего взяли, что похитили? Может, просто погиб, — хмуро проговорил генерал, глядя на дежурного.

— У нас свидетель. Он как раз здесь. Я попросил, чтоб подождал, — отозвался дежурный.

— Веди, — быстро проронил генерал, вскочил с места и схватил фуражку с золотым орлом. И орёл был действительно золотым, пусть и не высшей пробы — местные подделку не поймут — им не понять, как это, барон и с фальшивым золотом. Пришлось покупать за свой счёт, зато можно потом на полочку с мемуарами как сувенир положить.

Генерал выскочил из кабинета. База уже гудела. В казармах включён свет, и солдаты экипи́ровались на случай, если надо будет прочёсывать местность поисковыми отрядами. Казарма местных наёмниц не была исключением, но те встали, лишь когда поднялся шум и гам.

Быстро миновав ярко освещённый плац, Пётр Алексеевич оказался на пропускном пункте, где имелась комната посетителей. Впрочем, комнаты две: одна для ВИП персон, вторая для всех остальных. Вот в общей его и ждал немного горбящийся паренёк лет тринадцати. Он был низкий, как и все местные мужчины — не выше метра шестидесяти, скромно одет и мял толстый кухонный фартук, в котором примчался известить о пропаже.