Бытовик (СИ) - Путилов Роман Феликсович. Страница 20

— Простите, Олег Александрович, вы решили все четыре револьвера взять с собой?

— Запас карман не тянет. — философски заметил я, осторожно укладывая свой багаж в пролетке.

— А вы помните, что победитель поединка получает все оружие и снаряжение побежденного?

— Вера Игоревна, если я проиграю, то меня это будет заботить в самой ничтожной степени, кроме того, при всем уважении, ни вы, ни девочки, моим оружием воспользоваться не сможете, больно тяжелые они, а вот про один момент, очень важный, вы мне, действительно, напомнили.

Я отвел покрасневшую барышню в сторонку и, незаметно для извозчика, передал ей бумажник Еремея.

— Вера Игоревна, я уверен в победе, но, на всякий случай, передаю вам деньги — здесь две тысячи семьсот рублей ассигнациями. В моей комнате, на столе, лежит бумага, скрепленная малой печатью рода Булатовых, что, в случае моей гибели, я назначаю вас душеприказчиком и опекуном девочек, до достижения ими совершеннолетия. Мне кажется, вы достойно справитесь с этой задачей. И не отказывайте мне, пожалуйста, ведь, возможно, эта моя последняя просьба.

Вера нехотя взяла кошелек, кивнула, после чего трижды поцеловала меня и быстро пошла к дому, больше не обернувшись.

Блестящий, как новенький «пятак», дворник Борис стоял на воротах, освещая двор счастливой улыбкой. Меня он проводил через калитку низким поясным поклоном, его молодой супруги поблизости я не заметил. В дороге возчик не заплутал, направление он знал, а, при приближении к месту встречи, прекрасным ориентиром служил большой баллон аэростата, неподвижно висящий в воздухе. Правда, пришлось объехать по периметру половину воздухоплавательного поля, огороженного высоким штакетником, прежде чем мы увидели небольшую группу людей и несколько закрытых экипажей, держащихся поодаль.

— Доброе утро, сударь. — стройный девичий силуэт, стоящий отдельно от остальных, при моем приближении, быстро двинулся ко мне: — Вы самый последний…

— Доброе утро, Дарина Любомировна. — я коснулся пальцами фуражки, некстати вспомнив, что она у меня тоже трофейная, а ее хозяин злобно посматривает на нас с противоположной стороны площадки: — Я разве опоздал, или без меня что-то начали?

— Нет. — поджала губы моя секундант: — Но вы последний…

Нашу дискуссию прервал молодой человек, давеча приходивший к моему дому в качестве секунданта противной стороны. Остановившись с паре метров от нас, глядя в сторону, как будто встретиться взглядом со мной или барышней Изюмовой ему было невообразимо больно, парень отчеканил в пустоту:

— Княжич Булатов Олег Александрович, барон Фриксен Людвиг Отто предлагает вам, до начала дуэли, отдать принадлежащую славной семье баронов трость, чьей благородной поверхности не пристало, чтобы ее касались руки существа, по сути своей, неблагородного. В этом случае барон обещает не убивать вас, сохранив вашу жалкую жизнь…

Вот сейчас не понял⁈ Это он про меня, что ли, высказался, «неблагородное по сути существо» и прочие вещи?

— Дарина Любомировна, напомните, пожалуйста, как зовут вот эту говорящую голову?

— Э-э… Это барон Фогель, Эрнест Карл Мария…

— Так вот, Мария, после того, как я покончу с твоим приятелем баронычем, или как там правильно, баронетом Фриксеном, я дерусь с тобой, за твои, оскорбительные слова, так что, приготовься — завещание, там, напиши, или помолись. А приятелю своему передай, что я не только тросточку его на ковер, среди своих трофеев, на стену, приколочу, но и тот металлолом, что он сегодня сюда приволок, и голову его выварю и, рядом с головой кабана, в батюшкиной комнате, на стене закреплю. Всё, иди, не задерживаю.

Второй, на мою бедную голову, барон, бросил на меня, полный презрения, взгляд, после чего развернулся, и, с прямой, как палка, спиной, пошагал в сторону моего оппонента.

— Зачем ты оскорбил барона Фриксена. — девушка с удивлением смотрела на меня: — Он же, еще больше, разозлится?

— А что такое?- удивился я.

— Ну как же, назвали его баронычем и баронетом…

— Да в чем дело, то? — удивился я: — Мы с тобой давеча вместе над этим шутили.

— Но мы же между собой перешучивались. — удивилась столбовая дворянка: — А сейчас вы его публично назвали баронетом, то есть напрямую заявили, что его семейство свое дворянство за деньги выкупило…

— Да? — удивился я: — А я, как-то, этот момент забыл, но, в любом случае, хуже не будет.

— Хуже точно не будет. — девушка с жалостью оглядела меня с ног до головы, потом спохватилась: — Ой, мне пора оружие барона осматривать.

Сначала осмотрели оружие и снаряжение борона, потом, секунданты подошли ко мне. К тому времени я разгрузил бричку и разобрал свой багаж, и даже успел навьючить на себя всё, что я приготовил для боя.

По мере приближения, глаза секундантов становились все шире и шире, и если барышня была просто изумлена, то секундант барона начал кривить губы в глумливой усмешке, и я его прекрасно понимал. Представьте себе ковбоя, с двумя огромными револьверами в открытых кобурах, и заткнутой за, широкий оружейный пояс трофейной тростью. Представили? А теперь повесьте на плечи ковбоя два двуствольных револьвера, с закрепленными к ним треугольными металлическими прикладами, которые я вчера изготовил из металлических прутков, найденных в кузне-мастерской. Врать не буду, смотрелся я почти, как Арнольд Шварценеггер в «Коммандо», где у него был ручной гранатомет с барабаном, ну, не в плане прокачанного тела, а в порядке вооруженности. Правда, брутальность моего оружия портили плечевые ремни, которые я, за недостатка времени, изготовил, обрезав старые вожжи, прикрутив их концами к стволам револьверов и прикладам. Видимо, уже ничему не удивляясь, секундант барона заглянул в две кожаные охотничьи сумки, что я закрепил на оружейном поясе, на животе, после чего не смог сдержать глумливую улыбочку, что выдавало в нем знатока огнестрельного оружия. Конечно, я бы тоже захихикал, разглядев корявые, очевидно, кустарно изготовленные, запасные барабаны к двуствольным револьверам, набитых тупорылыми патронами.

Формально предложив мне примириьтся и даже не дождавшись моего ответа, секундант барона, уже не сдерживая смеха, поспешил к своему доверителю, после чего они, уже вдвоем, заливисто хохотали, чуть ли не тыкая в мою сторону пальцами. Я их прекрасно понимал — уж больно нелепо выглядела мысль о том, что я смогу поменять расстрелянные барабаны револьверов на запасные, под обстрелом огненных заклинаний, когда для этой операции мне требуется специальной отверткой вывернуть три винта… ну, дальше, уверен, вы все поняли.

Веселье «барончиков» прервал мужчина средних лет, подошедший к ним. Очевидно, выслушав причину веселья, он что-то рявкнул, после чего Фриксен стал торопливо натягивать на пальцы кольца, которые снимали с себя его секундант и этот серьезный мужчина. Очевидно, тот смог донести до него, что дурачок я или нет, но пятьдесят два заряда в моих револьверах является серьезным испытанием крепости магического щита барона. В довершении мужчина снял с себя и отдал Фриксену какое-то ожерелье, на чем, как я понимаю, запасы артефактов с запасами магической энергии у сторонников барона закончились. После этого хождения между дуэлянтами закончились, секундант, «серьезный» приглашенный Фриксеном врач, и еще пара человек, которых я не знал, вместе с Дариной, встали плотной кучкой среди деревьев, примерно напротив середины поляны, и эта группа окуталась голубоватой дымкой. Подобные полусферы защитных щитов возникли вокруг, стоящих поодаль экипажей, после чего, нам с бароном крикнули, что мы можем сходится.

Глава 9

Глава девятая.

Нас с противником разделяло около пятидесяти метров, но я прекрасно различал на бароне места сосредоточения магии. Яркие магические каналы, идущие к ядру, которое было мне не видно, так как на моем оппоненте был надет зачарованный доспех, такого же свойства наручи и поножи. Руки его сверкали, от, надетых, по две-три штуки на каждый палец, колец с запасами магической энергии. Почему-то шлем на Фриксене отсутствовал, наверное, чтобы не примять красивую прическу. На бедре барончика переливался, от залитой в него магии, длинный клинок, на эфесе которого, небрежно, лежала рука моего противника в боевой перчатке.