Бытовик (СИ) - Путилов Роман Феликсович. Страница 6

Из-за ближайшего забора густой мужской голос рявкнул:

— Клавка, барыня гневается уже! Беги, докдадай, что случилось.

Какая-то тетка встрепенулась и, подхватив подолы многочисленных юбок, бросилась к, отстоящим в стороне, воротам.

Понятно. Наверное, богатым и благородным невместно здесь толкаться, а вот послать прислугу собрать свежие сплетни или поглазеть на, плавающие в луже собственной крови, тела убитых людей, да доложить, во всех подробностях, хозяйке — это приемлемо и прилично.

Зря я, наверное, гнал бочку на местные власти — минут через сорок, как говорили в моем прошлом мире, прибыли все оперативные службы. Ну, почти все. Пожарников, и правда, не видел, а вот медицина и правоохранители явились. Местную медицину представлял типичный доктор этого временного отрезка — представьте Антона Павловича Чехова, вылезающего из пролетки, очень похожую на ту, что побитая, с посеченным осколками пологом, стояла тут же. Грустная живая лошадь пристально посмотрела на свою, уже мертвую, товарку, всхрапнула тревожно, и хотела было убежать от этого ужасного места, но, не смогла. Доставивший доктора, кучер, из любопытства вставший на облучке в полный рост, чтобы было лучше видно место происшествия, с руганью, натянул вожжи, заставив напуганную клячу остановиться.

Из второй пролетки, которой управлял пожилой солдат, рядом с которым сидел еще один, с парой лычек на красных погонах и длинным ружьем с примкнутым штыком, вылезли два офицера, при саблях и револьверах. Один из прибывших «золотопогонников» зло шикнул на дворника, который знал слово «Икспреприировали», и тот стал лениво разгонять народ. Меня, единственного, он опасливо обошел стороной, очевидно посчитав, что «барчук» в своем праве.

Доктор тем временем, наскоро осмотрев девушку с жгутом на плече, ловко прикрыл рану ватным тампоном с тонкими шнурками по краям, и, посчитав жертву, не безнадежной, дал указание, все тому же дворнику, организовать погрузку девушки в пролетку.

Когда трое мужчин вздернули девушку на руки, один из офицеров коротко рявкнул: «Стоп! Это что такое?».

Его указующий палец был направлен на саблю, прикрученную моим ремнем к плечу девушки.

Вопрос был, очевидно, риторический, поэтому все промолчали, но офицер проявил настойчивость, гневно заорав: — Кто это сделал? Доктор, немедленно снять!

Молчание, по-прежнему, было ему ответом, но взгляды присутствующих свидетелей, предательски, скрестились на мне.

Не то, чтобы я испугался или оробел, но стало немного неприятно.

— А в чем проблема, господин офицер? — сделал я шаг вперед, правда небольшой: — Палки рядом не было, а мне нечем было закрутить жгут, чтобы остановить кровь у пострадавшей…

— Палки рядом не было⁈ Вы в своем уме, мальчишка? Это оружие предназначено для защиты империи от внешнего врага…- пафосно начал офицер, судя по паре звездочек на погонах, не сильно меня старше возрастом.

— Так в чем вопрос? — по-моему, остроумно, отбрил я любителя красного словца: — Этой саблей я и спас подданную империи, перекрыв ток крови, иначе барышня бы уже была мертва. Чем не достойная роль для оружия? Подтвердите мою правоту, доктор?

Врач, который безропотно бросился выполнять распоряжение офицеришка, видимо, врач стоял ниже лейтенанта в имперской иерархии, размотав жгут и освободив, что-то пробормотал, в целом, одобряющее мои манипуляции со жгутом.

«Лейтенант» замер, собираясь с мыслями, в это время к нам подошел второй офицер, у которого звездочек на погонах было на одну больше. Пока мы перепирались с «лейтенантом», он опрашивал оставшихся очевидцев.

— Молодой человек. — «старлей» небрежно коснулся рукой в белой перчатке козырька фуражки: — Поручик Насонов, отдел контрразведки. Представьтесь.

— Князь Булатов Олег Александрович…

Офицеры переглянулись и поморщились, как будто закусили водку лимоном.

— Вы, судя по всему, в Магической академии обучаетесь? — продолжал «старлей».

— Точно так.

— Какой курс, какой факультет?

— Э… — я замялся. Если название факультета я примерно знал и им не гордился, но вот на каком я сейчас курсе… Ах, да — на тетради было написано «курс четвертый».

Но офицер, очевидно, мою растерянность не посчитал важной, ибо вопрос этот задавался для проформы, а вот главные еще не прозвучали.

— Знали пострадавших?

— Откуда, господин…

— Странно, господин студент…

Я задумался, не положено ли поручику именовать меня князем, как постоянно обращались к герою позабытого фильма и пропустил сам вопрос.

— Простите?

— Я говорю, что странно, что вы не знали пострадавшую. Жили практически соседями, виделись, наверное, частенько, а говорите…

— Я просто не понял ваш вопрос, а так, безусловно, я соседей знаю…

— С барышней Агополковой, когда в последний раз разговаривали?

— С кем… А, не помню, давно, наверное.

— А вот свидетели утверждают… Кхм… Извините, князь, но вам придется проследовать в присутствие.

— Куда?

— В отделение контрразведки по улице… Это, впрочем, вам знать необязательно.

— Я что — арестован? — удивился я.

— Ну что вы князь, какой арест! Просто, отдел контрразведки в нашем лице просит вас проследовать в присутственное место для уточнения обстоятельств нападения на офицера Императорской армии.

— Ну хорошо… — я пожал плечами, подхватил трофейную трость и двинулся к пролетке.

— Нет, нет, князь, не сюда. — мне преградили дорогу перед подножкой транспортного средства: — У нас еще дела, а отдел совсем недалеко. Вас Охрименко проводит. Охрименко!

Боец с ружьем, очевидно, тот самый Охрименко, вытянулся.

— Братец, проводи князя в отдел и передай дежурному…- дальнейшее я не слышал, офицер, косясь на меня, последние указания прошептал в, заросшее рыжей шерстью, ухо Охрименко.

Не знаю, как тут положено конвоировать арестованных, но я ощущал себя именно арестованным. Охрименко шел позади меня, отстав на пару шагов и громкими окриками, подсказывал дорогу, правда, каждый раз добавляя уважительное именование: — Левее держи, ваше благородие!

Ну и, в спину штыком на тыкал, врать не буду, нес оружие на плече, а так, всё точь-в-точь. Как арест это воспринимали и обыватели, что стали попадаться на улице совсем густо, не так, как на тихой улочке моего (ну почти моего) дома. Народ шептался, женщины глядели сочувственно, стайка пацанов бежала рядом, радостно вопя «Скубента поймали, он бомбу бросал!»

Моя попытка это дело прекратить, натолкнулась на яростные возражения конвоира.

— Охрименко, иди вперед, дорогу показывай, если я не арестованный.

— Не положено, ваш бродь! — солдат встопорщил усы, как кот перед дракой, отступил на шаг и перехватил ремень винтовки на плече, готовый в любой момент направить на меня оружие: — Идите вперед, не доводите до греха!

Я сплюнул на мостовую и снова двинулся вперед бормоча вполголоса навязавшуюся строчку из песенки: «Нас осталось только двое, нас с тобою наебали!». Не знаю, почему привязались именно эти слова? Может быть, потому, что до «недалеко» расположенного отдела контрразведки мы идем уже полчаса, а отдела все нет?

Когда, минут через десять, я обернулся, чтобы возмутится и послать Охрименко, с его офицерами, расследованиями и винтовками, куда подальше, солдат махнул рукой:

— Нам налево, ваше благородие, заходите.

Я обернулся — слева виднелась арка, ведущая во двор двухэтажного особняка, у которой, с винтовкой в руках, стоял еще один военный, похожий на Охрименко, как брат — близнец.

Мы двинулись в арку, но стоило мне ее пересечь, как над головой зазвенел какой-то звонок, кто-то заорал, а часовой скинул с плеча винтовку и направил ее на меня.

В глухой стене особняка с грохотом открылась амбразура, откуда высунулся широкий ствол чего-то крупнокалиберного.

— Эй, Остапчук, что там у тебя происходит? — гаркнул мужской голос из амбразуры.

— Не знаю, ваше благородие, Охрименко кого-то привел! — часовой мелкими шагами отступал от нас в глубину двора, не сводя с меня ствола винтовки.