Рубиновый маяк дракона - Урбанская Дарья. Страница 22

Но Фейро и бровью не повел.

– Ты же знаешь, я из тех, кто всегда говорит прямо. И это не у меня из-под носа сбежало ведьминское отродье.

Пока они спорили, я наконец отмер и попятился. Шаг за шагом вклинивался в суетящий поток людей. Внутри меня все бурлило, как в ведьмином котле – и злость, и страх, и негодование. Как же я устал за эти два дня. От мира и душнил. От грязного средневековья. От постоянного пребывания в статусе «ничего ты не знаешь, Ярослав Власов».

16. Фабиана

Каждый вдох терновыми шипами обдирал легкие, темнота вокруг давила чем-то осязаемым, тем, что зажало меня неведомыми тисками. Я сделала усилие, хотела приподняться или перевернуться – тщетно. Голос уже охрип от крика, боли. Из-за постоянных слез нос отек и распух, дышать приходилось ртом, на языке и зубах скрипела древесная пыль.

– Пожалуйста, помогите, пожалуйста, – в сотый раз прошептала я пересохшими губами и опять провалилась в забытье.

Повторное пробуждение было хуже первого. Казалось, организм сам понял, что его хозяйка перестала дышать, и послал последний импульс по нервным окончаниям. Я резко и шумно вдохнула – захрипела. Неосознанно затекшими пальцами воспроизвела простейший пасс, магическая сила выплеснулась наружу, и струйка за струйкой пространство вокруг наполнилось влажным, чуть солоноватым воздухом, принудительно проникающим сквозь щели завала.

Я шумно втягивала кислород, который бередил рецепторы, насыщал мозг. С каждым новым вдохом хаотичные мысли упорядочивались.

Последнее, что я помнила, – как стояла в мужской одежде и закрепляла шляпу. Потом раздался грохот, и переборка, на которой висело зеркало, рухнула прямо на меня. Судя по ощущениям, с той минуты ничего не изменилось, и я лежала там же, где и упала. Да и мерная качка красноречиво подтверждала, что я все еще на корабле. Вот только на «Рассветном луче» работал артефакт, блокирующий стихийные способности адептов. Однако сейчас магия ощутимо колола кончики пальцев.

Я медленно призывала воздушные потоки, окружая себя коконом, который уплотнялся и разрастался, набирал силу. Магия срывалась, выстреливала неравномерными, неправильными скачками. Тем не менее созданная воздушная подушка приподняла упавшую балку, и я выползла из ловушки. И как нельзя вовремя! Стоило мне оказаться на открытом пространстве, как груда покореженного дерева с грохотом обрушилась обратно на пол.

Радость освобождения была пронизана болью: ушибы, ссадины, да еще и кровь стала в полную силу циркулировать в затекших конечностях, пронзая мышцы невидимыми иглами. Помимо этого, ощущалось магическое истощение, словно я не простейший призыв воздуха сотворила, а прошла пятиступенчатую магическую тренировку на полигоне академии.

Левая штанина неприятно холодила бедро. Я провела ладонью по ткани – на коже остался бурый отпечаток. Нервно сглотнула и принялась тщательно ощупывать ногу, но раны так и не обнаружила. Лишь поднеся пальцы к носу, я уловила характерный травяной аромат зелья от морской болезни, что утром готовила Элиниэль.

– Элиниэль?! – позвала я осипшим голосом и сосредоточилась на осмотре хаоса, в который превратилась наша каюта. – Белин…

Я осеклась на полуслове, когда напоролась взглядом на распростертое у входа тело.

– Нолде? Нолде! – Я подползла к нему на четвереньках и стала трясти за плечо. – Нолде, что с тобой? Ты ранен? Где Белинда? Да очнись же ты!

– Мать твоя каракатица! – раздался сбоку гнусавый бас.

Я вздрогнула и резко обернулась: в дверном проеме стоял страшного вида мужчина, который никак не должен был оказаться на эльфийском корабле. Распущенные волосы сальными сосульками спускались до плеч. Рубаха разодрана, испещрена алыми подтеками. Правая рука на перевязи. На широком поясе висел короткий меч. Нолде как-то упоминал, что он называется кутласс.

Сминая в пальцах ткань рубашки Нолде, я отчаянно желала, чтобы он сейчас поднялся. Или хотя бы пошевелился. Хоть чуть-чуть. Он ведь не может…

Мужик в дверях тем временем сделал шаг вперед, здоровущей пятерней болезненно ухватил меня в области ключицы, отчего тут же потемнело перед глазами, и рывком поднял с пола.

«Этого не может быть на самом деле. О, хранители…»

– Эльф? – Он сжал мне подбородок, заставив запрокинуть голову, и осмотрел ухо, едва не сбив и без того еле держащуюся на шпильках скособоченную шляпу. – Не эльф, чтоб тебя. Бездна! Двигай, давай!

С моих губ сорвался испуганный вздох.

Он вытолкнул меня в коридор. Дверь соседней каюты лежала на полу, выбитая и разломанная. В проеме была видна комнатушка, где совсем недавно взволнованный Габиор одолжил мне два комплекта своей одежды. Теперь там лежало его мертвое тело, остекленевшие глаза с немым удивлением уставились в потолок, где с перебоями мерцал осветительный люмен.

Ужас сковал меня, ледяной волной прокатился по коже.

– Чего вылупился? Трупаков не видел? Шевели костями!

Увесистый толчок в спину, и я по инерции пробежала несколько шагов вперед. Затем была лестница и новые болезненные пихания. Вывалившись на палубу, я зажмурилась – лучистая синева неба вызвала резь в глазах. Очередной пинок в спину бросил меня прямиком на мужскую грудь. Ноздри захлестнула вонь потного тела, к горлу моментально подступил тошнотворный ком.

– Смотри, Джоел, живчика нашел, – пробасил сзади косматый. – Бездна, что не эльф.

– Печень дохлой акулы! – Упомянутый Джоел отпихнул меня. Ноги подкосились, и я рухнула на разметанную по палубе парусину, хранившую алые следы расправы. – Скинь его за борт, Берти. Здесь и так жрать нечего.

– Так че, пусть эльфа смотрит. А за борт-то всегда успеется.

– Чего он там насмотрит-то? Полуобморочный. Да бездна с тобой! – Джоел сплюнул под ноги и отошел.

Стоя на коленях, я скользила взглядом по тому, что недавно было палубой «Рассветного луча». Из ее центра торчал обрубок грот-мачты, сам же деревянный столб опрокинулся за борт, опасно креня судно набок. Джоел взял топор и здоровой рукой принялся неловко рубить ванты, удерживающие поваленную мачту. Нос корабля теперь оканчивался измочаленным пеньком, который еще утром был основанием изящной лебединой шеи.

То, что эти двое – пираты, я поняла сразу. Косматый Берти хоть и имел крупное телосложение, но был весь изранен, и я лихорадочно прикидывала, где самые уязвимые его места, которые можно бить, кусать, царапать, чтобы хоть как-то защититься. Но второй мужчина обнулял мои и без того маленькие шансы на благополучный исход. От крепкого, коренастого Джоела веяло силой. Это читалось в его четких, размашистых движениях. Рельефные мышцы оголенного торса бугрились, блестели от пота…

– Сопли подбери, нытик. Хуже бабы, – проворчал Берти и жестом указал на корму. – Двигай туда, помоги эльфу. Если он издохнет, ты отправишься следом.

Я подскочила и ринулась в указанном направлении.

«Кто-то из наших. Кто-то из наших. Я не одна. Я не одна!»

Слезы обжигали щеки. Дважды я падала, спотыкаясь о канаты и раскуроченные доски. Позади слышались переругивания пиратов и стук топора. Эльф полулежа сидел на той самой скамье, где совсем недавно, любуясь искрящимися спинами змеехвостов, сидели мы с Белиндой. Прежде белые, его косы слиплись в багряный ком, губы были разбиты, бедро перетянуто поясным ремнем. Стоило мне приблизиться, как изумрудные глаза вспыхнули удивлением и тут же снова потухли.

– О, хранители! Анарендил, родненький. – Я опустилась на колени и, плача, обняла посла, неосознанно переступив через незримую границу былой неприязни. – Как же так? Что произошло? Где все?

– Uquetima, – со стоном выдохнул посол. – Ukarima.

Ругается, значит, жить будет. Но я всё же виновато ослабила объятья:

– Ты… Вы ранен…ны? Что мне сделать? Как помочь?