Убить мертвых - Ли Танит. Страница 7

— Уходи! — выкрикнула девушка в окне.

Миаль спрыгнул на землю, но злость и угроза в ее голосе вернули ему привычную почву под ногами.

— Я просто пытался помочь тебе. Прости за сказанное.

— Погоди, — окликнула его девушка, вдруг ставшая беззащитной и трогательной. — Что ты знаешь о нем?

— Только то, что он вернется. Мой тебе совет, хотя вряд ли ты его послушаешься: беги отсюда.

— Куда же мне бежать?

— Хотя бы — со мной.

Он смотрел на нее снизу вверх, пылая романтическим чувством и в то же время от души проклиная свой болтливый язык. К его досаде и облегчению, девушка рассмеялась.

— С тобой? Да кто ты такой? И потом, как же моя сестра? Куда убежит она! Тоже... с тобой?

— Быть может, — Миаль пожал плечами. — Парл Дро ошибся. Наверное, я не верю в призраков.

Пронзительный крик разорвал ночь. Он прилетел с верхнего этажа башни, с северной стороны дома.

Миаль и Сидди окаменели, но девушка первая справилась с потрясением. Оставив окно распахнутым, она бегом скрылась в глубине дома. Миаль же остался стоять во дворе, под деревьями, ошеломленно глядя на угол башни.

Глава 3

Деревья с северной стороны дома будто нарочно посадили так, чтобы забираться по ним в башню. Ветви одного из них почти упирались в подоконник на втором этаже. Разумеется, никому и в голову не приходило, что хромой способен лазать по деревьям.

Добравшись до окна, Парл Дро обнаружил, что оно закрыто изнутри. Устроившись на суку так, чтобы меньше тревожить покалеченную ногу (которая и в самом деле была не очень приспособлена для лазания), он достал нож с узким и тонким лезвием и просунул в щель между рамами. Через какую-то пару секунд две оконных створки, забранные тусклым стеклом, распахнулись. Комната за ними оказалась пустой и голой, если не считать нескольких чахлых растеньиц, доживающих свой век в потрескавшихся горшках с иссохшей почвой. Не мешкая, Дро забрался в комнату и столь же быстро покинул ее. Возможно, в цветочных горшках росли колдовские травы, но это его не заботило — как, впрочем, уже не заботило и саму ведьму, судя по плачевному состоянию растений.

Из комнаты Дро попал на крутую лестницу. Выше на площадке имелась мощная деревянная дверь с проржавевшей железной оковкой и не менее ржавым большим замком.

Девушка была дома. Дро видел, как вскоре после заката она ходила с лампой от окна к окну, закрывая их. Наконец, тонкая полоска света под окованной дверью потухла. Возможно, это была уловка, но Дро не считал девушку столь хитрой, чтобы оставить свет в верхней комнате, а самой пробираться по погруженному во мрак дому куда-то еще. К тому же она рассчитывает, что он навсегда покинул долину.

Но стоило Дро двинуться вверх по лестнице, как со двора донеслась проникновенная мелодия. Выводили ее, вне всякого сомнения, струны Миаля Лемьяля.

«Надо же!» — усмехнулся Дро, в общем, даже довольный. Оно и к лучшему: трубадурские художества Миаля удержат Сидди Собан на другой половине ее жилья. С другой стороны, было решительно непонятно, что понадобилось менестрелю в покосившемся доме, и не исключено, что непонятно даже ему самому. Провести его было совсем не трудно, и в то же время бродячий музыкант проявил способности и сноровку, которые в нем трудно было заподозрить. Возможно, он и сам о них не подозревал. Но тем не менее не каждый смог бы проследить Парла Дро до его укрытия на склоне холма, и не у каждого найдутся честолюбивые замыслы, связанные с Гисте Мортуа. И не каждый музыкант может так играть...

Мелодия, которую играл Миаль, была простенькой, но не лишенной приятности. Парл Дро прислушивался к ней вполуха, пока поднимался по лестнице и отдирал железо от двери при помощи все того же ножа. Но когда он шагнул в комнату, ему разом стало не до музыки.

Аура посмертных явлений была густой и плотной. Она пропитывала всю комнату, словно застоявшийся горьковатый запах испорченных духов. Этот запах исходил из невидимой точки, которая вытягивала жизненные силы из всего, до чего могла дотянуться. Неудивительно, что Сидди Собан была такой бледной и изможденной. Прошлый опыт Парла Дро говорил, что даже когда неупокоенных удерживает на этом свете любовь, они все равно сосут соки из живых, что приютили их. Они не могут не делать этого, как пламя не может не пожирать полено, брошенное в очаг. Просто иначе не бывает. Просто кто-то должен это прекратить.

Порой Парлу Дро щедро платили, чтобы посмотреть, как он делает свою работу. А порой он был вынужден забираться в дома тайком, словно вор — как сейчас. И когда, совершив то, что должен, он уходил, в спину ему летели камни.

На материальном уровне комната тоже производила гнетущее впечатление.

Это была спальня, по крайней мере, в прежние времена: тут стояла узкая девичья кровать под изъеденным молью балдахином. В большом резном сундуке, без сомнения, бережно хранилась одежда Силни Собан, переложенная мешочками с травами. На сундуке стояло старинное зеркало из полированного серебра, рядом лежало несколько старых книг. На внутренней стороне двери, которую прикрыл за собой Парл Дро, висела связка крошечных амулетов на общей нитке. Среди них, похоже, были и молочные зубы кого-то из сестер. В продавленном кресле сидела кукла в платье, вылинявшем до белизны, с длинными вьющимися волосами из распущенного льна. Гобелен на стене, коврик на полу, стол. На столе — кувшин, тазик, несколько маленьких гребешков, украшенных фальшивым перламутром, и открытая шкатулка из слоновой кости с изящными бусами и браслетами.

Комната навевала тоску и отчаяние. Благодатная почва для того, чтобы призрак стал заявлять права на земное существование.

В самом темном углу, на голом полу, что-то стояло. Узкий, два фута в высоту, каменный сосуд...

Не успел Дро осознать, что хранится в этом сосуде, как ощутил, что призрачная девушка просачивается в комнату. Когда он только вошел, ее тут не было. Силни Собан умерла не так давно, минувшей весной, и возможно, ей пока еще требовалось человеческое присутствие, чтобы пробудиться. Но могло быть и так, заподозрил Дро, что Сидди предупредила сестру, и та спряталась. Даже сейчас Силни проявлялась неохотно, ибо ощущала их несовместимость. Она хотела, чтобы с ней говорили, чтобы ее любили или даже боялись. Это питало ее. Дро не собирался предлагать ей ни того, ни другого, ни третьего. Однако он напряг свою внутреннюю силу, сосредоточившись на урне с прахом. Он вытаскивал Силни Собан в комнату, хотела она этого или нет.

Холодок, пробежавший по спине, и напрягшиеся корни волос сказали Дро о ее появлении раньше, чем глаза. Но не прошло и полуминуты, как он уже смог увидеть ее вполне отчетливо.

Она была тонкой, светловолосой — и полупрозрачной. Нет, набравшиеся сил неупокоенные вовсе не таковы. Она явилась, как это обычно бывает, в одеянии, в котором встретила смерть — в тонкой и длинной ночной рубашке, о которой упоминали селяне, но почему-то без венка в волосах. Вдруг, неожиданно и жалостливо, как свойственно призракам, она коснулась его — и отдернула руку, обхватив себя за плечи. Это было смущение молоденькой девушки, которая никогда не делила ложе с мужчиной и вдруг оказалась наедине с одним из них в своей спальне. Она не притворялась, Дро был вполне уверен в этом. Он мягко обратился к ней:

— Не надо бояться, Силни. Ты знаешь, кто я?

— Сидди рассказывала мне о хромом, одетом в черное, — ее голос мало отличался от шуршания бумаги или шороха палых листьев.

— Что она говорила?

— Что ты убьешь меня.

— Силни, — тихонько сказал он, — ну как я могу убить тебя? Ведь ты уже мертва.

— Нет! — выкрикнула она своим шелестящим голосом, который от страха сделался громче. — Нет! Нет... — она окинула Дро злобным взглядом. — Сидди разбудила меня. Я спала, а она меня разбудила.

— Ей не следовало тревожить тебя. Ты проснулась бы сама, когда бы настал твой срок, и отправилась бы туда, куда лежит твой путь.

— Нет. Я останусь здесь. Мне нужна моя сестра. Мне нужна Сидди.