Душеприказчик поневоле (СИ) - Котляров Лев. Страница 9

Я кое-как переместился на деревянный приступок возле столба и глубоко вздохнул.

Сознание прояснилось. Я смотрел на небо и рад был снова его видеть.

У меня получилось вспомнить последние мгновения жизни Ольги Игнатьевны. Получилось!

Пошатываясь, я поднялся и побрел в сторону дома, где жила погибшая, почти не разбирая дороги. Мне не нужно было спрашивать, которая изба ей принадлежала.

Я просто это знал.

Дальнейшее я воспринимал отдельными кадрами: белый забор, калитка, красная дверь.

Рука тянется, пальцы сжимаются в кулак. Стук.

— Виктор? — удивленно спросила немолодая женщина, выглянув в окно. — Что случилось? Анфисе Александровне плохо?

— Нет, — я мотнул головой, и она тут же закружилась. — Платок. Красный. Он все еще у вас?

— Платок? Какой платок? — едва слышно спросила она, приложив пальцы к губам.

— Ольги. Платок, — тупо повторил я, дыша ртом.

— Олечкин? Конечно, да. Мы ее хоронили без него. А зачем он тебе?

Она исчезла из окна и открыла мне дверь.

— Зачем он тебе? — хмуро спросила она.

— Отдать Вере.

— Виктор, ты в порядке? Ты ведешь себя очень странно.

— Платок. Надо отдать, — как же тяжело было с ней говорить!

Я посмотрел незнакомке в глаза.

— Сейчас же.

— Обожди. Я сейчас, — она вдруг побледнела и умчалась вглубь дома.

Раздался глухой стук, видимо, открыла тяжелую крышку сундука, затем торопливо зашуршали пакеты, и хозяйка вернулась.

— Держи. Мне чужого не надо, — и грубо пихнула мне красный сверток в руки.

— Спасибо. Это будет правильно, — одними губами сказал я, развернулся и побрел прочь.

Едва я вышел со двора, мне стало легче. Грудь больше не сдавливала тяжелая плита, а сердце стало биться ровнее.

К дому Веры я добрался только через полчаса, но меня хотя бы уже не тошнило. Пропала и ноющая боль в голове. С каждым мгновением я чувствовал себя лучше.

Дверь мне открыла темноволосая статная женщина. Увидев в моих руках платок, ее глаза сразу же наполнились слезами.

— Это ваше, — я пихнул ей красную ткань в руки и сразу же ушел.

— Спасибо, — донеслось мне в спину.

Еще через сорок минут я стоял на месте, где умерла Ольга Игнатьевна.

— Ох, мать-перемать, — выдохнул я и привалился спиной к столбу.

И в тот же момент увидел, как едва заметные завитки тумана подхватил ветер. А я сидел и смотрел, как они исчезают в ослепительно-синем небе, как дым от маленького костерка.

Когда растворился последний, слегка подкрашенный алым всполох, в голове раздался легкий звон, как если бы лопнула струна на гитаре.

Я озадаченно потер виски и вдруг увидел светло-голубые блики в воздухе. Они пронеслись мимо меня и втянулись в Санька, который, не спеша, шел в мою сторону.

Через мгновение, блики снова появились, но они теперь витали вокруг друга.

— Жарко! — он сел рядом со мной, и я ощутил вокруг него дуновение ветра. — Только магия и спасает. Ты чего здесь делаешь?

— Ты наколдовал себе вентилятор? — обалдело спросил я, продолжая смотреть на голубые всполохи вокруг него.

— Да, на тебя его бросить?

— Сань, а как твоя магия выглядит? — спросил я и протянул руку, чтобы поймать блик.

Но ощутил только прохладный воздух.

— Да никак особо, — пожал он плечами. — Ты разве видишь ветер?

Он заинтересованно глянул, как я тяну руки к чему-то невидимому. А потом вдруг закусил губу и напрягся. Я увидел, как возле него появились крошечные голубые шарики. Они вяло полетели прочь, и я невольно проводил их взглядом.

— Ты видишь! Видишь! — обалдело воскликнул Санек. — Видишь!

— Что вижу?

Я знал, что он мне ответит, но все равно спросил.

— Магию, — понизив голос, сказал мой друг. — Как она выглядит?

— Постой, а почему ты ее не видишь? — я проигнорировал его вопрос.

— Сила слишком мала, — пожал он плечами. — Так, иногда замечаю всполохи. Но заклинание слишком слабое. Я читал, что только маг второй или третьей ступени может видеть такое. Интересно, какая у тебя сила?

— Ступени? — переспросил я.

— Это система, по которой определяют силу магии. Вот я едва только на первую дотянул. У Михалыча точно была третья. А у Еремея, наверное, и вся пятая!

— Как это определяют?

— Да при инициации, конечно, — он посмотрел на меня сначала с удивлением, а потом с сочувствием. — Прости, но это так.

— А потом же ее можно как-то увеличивать? Не стоять же всю жизнь на одной.

— Можно. Но обычно при первом определении сразу ясен потенциал. Вот если бы, к примеру, тебе показали бы сразу пятую ступень, то значит, выше нее ты вряд ли поднимешься. Нет, бывали случаи, когда маги запрашивали повторную инициацию, когда понимали, что стали сильнее. Но таких людей немного.

— То есть никаких камней, артефактов, других ритуалов нет?

— Есть. Но они не могут дать точной оценки. Скорее, либо да, либо нет. Вот Еремей тебя уже проверял.

Странно это все. Теперь, чтобы понять, какая у меня ступень, мне придется ждать до двадцати одного года. Хотя это мне совершенно не помешает использовать силу уже сейчас.

Разговор сам собой увял, и мы вскоре разошлись по домам.

Пока я плелся в сторону родной избы, меня не покидало ощущение, что за мной кто-то следит. Но как я не оглядывался, так никого и не заметил. Чужой взгляд пропал, как только я переступил порог дома.

Бабка Анфиса сидела за столом и рассматривала резную шкатулку. Печку она уже вымыла, и та сияла чистотой, будто ее только что покрасили. Рядом с ней на тумбочке стоял чугунок, судя по запаху с супом.

Бабка редко готовила, но когда это делала, то для меня это был настоящий праздник. И дело даже не в том, что мне не нужно стоять возле плиты, а потому что еда у бабки получалась просто изумительная.

— Пришел, — она подняла голову и отставила шкатулку.

— Это она? Та, что Михалыч сделал?

— Да.

— А что она должна была сделать? — бабка никогда толком не рассказывала мне про свою магию.

— Сохранить заклинание, — дернула она плечом. — Сначала все подготавливаешь, замешиваешь, слова нужные произносишь, а потом, чтобы ничего не разлетелось по всей избе, собираешь в шкатулку. И когда мне в следующий раз понадобится заглянуть в грядущее, я просто открою крышку.

— И на сколько раз хватает одного заклинания?

— Обычно на один-два раза. Но со шкатулкой думаю, до пяти дойдет. Уж больно она хороша.

Бабка погладила резной бок кончиками пальцев и задумчиво посмотрела на меня. Я же не отводил взгляда от работы Михалыча. Надеялся разглядеть завитки магии. Но ничего не было.

— Хорошая штука, — сказал я. — Надежная.

— Иди-ка ты спать. День был тяжелый, — бабка встала из-за стола. — Завтра можешь рано не вставать, я сама все сделаю.

Я изумленно уставился на нее, словно видел впервые. И чтобы не спугнуть удачу, отправился прямиком в свою комнату, хотя я совсем не хотел спать.

И, если быть совсем откровенным, я боялся закрывать глаза, думая о том, что снова попаду на Изнанку. Поэтому и ходил из угла в угол, держа глаза открытыми.

В голове шуршал нескончаемый поток мыслей. О будущем, о душах, о магии.

В конце концов, когда я сам себя достал уже размышлениями, взял себя в руки. Если теперь у меня есть сила, то нужно учиться с ней работать и не вздрагивать при малейшем дуновении ветра с Изнанки.

Привычно положив нож под подушку, я переоделся в пижаму и лег под одеяло. Если ко мне снова заглянет призрак, он будет молить о пощаде!

Успокоив себя этой мыслью, я закрыл глаза и сразу же задремал. Наверное, именно поэтому меня совсем не удивило, когда в следующее мгновение я оказался среди черных силуэтов деревьев, окутанных алым туманом.

Внутренности моментально связало тугим узлом, но я не позволил эмоциям пробраться наружу. Стоял с каменной миной и ждал.

Ждал первых душ.

Но вместо них снова появилось ощущение чужого взгляда. Стараясь не обращать на него внимание, я сделал первый шаг. Под ногами тут же возникла знакомая дорога, стремительно убегавшая вперед.