Портрет с девятью неизвестными - Небоходов Алексей. Страница 29

Ренар вздохнул и покачал головой.

– Я не это имел в виду, – спокойно ответил он. – Но в таких обстоятельствах мы должны быть осторожны. Эта картина уже убила троих. Мы не можем позволить ей убить нас всех, играя на наших слабостях.

– Она играет не только на слабостях, – неожиданно произнесла Жанна. Её голос был тихим, но уверенным. Она внимательно смотрела на пламя в камине, словно видела там ответы на вопросы, которые никто не решался задать. – Она манипулирует желаниями. Она видит, что нас тревожит, и делает это оружием.

– Желания? – с иронией переспросил Филипп. – Вы хотите сказать, что картина знает, чего я хочу? Или чего хочет кто-то из вас?

Жанна перевела взгляд на него, её глаза блестели в полумраке.

– А разве это невозможно? – спросила она. – Посмотрите на себя, Филипп. Вы прячетесь за сарказмом, как за щитом. Но вы боитесь не меньше, чем Софи.

Филипп резко поднялся со своего места. Его лицо исказилось от гнева.

– Не смейте говорить за меня, – бросил он. – Я, по крайней мере, не ищу виноватых там, где их нет.

– А вы? – Жанна встала, её голос стал чуть громче. – Вы хоть раз задумывались, почему вы здесь? Почему каждый из нас оказался в этом месте? Или вы думаете, что это просто совпадение?

Филипп хотел что-то сказать, но Пьер поднял руку, жестом призывая к тишине.

– Достаточно, – сказал он с нотками стали в голосе. – Если вы не можете сохранить спокойствие, то хотя бы постарайтесь не разжигать огонь.

Катрин встала, уставившись на Пьера.

– Вы всё время говорите о спокойствии, – сказала она. – Но что вы делаете, чтобы помочь нам?

Пьер повернулся к ней, его глаза были холодными.

– Я делаю всё, что в моих силах, – ответил он. – Но это место… оно старше и сильнее меня. И, возможно, сильнее нас всех.

После этих слов опустилось молчание. Гости переглядывались, но никто не осмеливался произнести что-либо. Катрин медленно вернулась на своё место, её руки скрестились на груди.

– Если мы не можем найти способ выбраться отсюда, – тихо произнесла она, – то хотя бы можем выяснить, что от нас хочет эта картина.

– И как вы предлагаете это сделать? – резко спросил Эмиль. Его голос был полон сарказма. – Может быть, спросим у неё напрямую?

– Возможно, – неожиданно произнёс Ренар. Все взгляды обратились к нему. Он говорил медленно, низким голос и очень сосредоточенно. – Если это артефакт, то он должен иметь цель. И мы должны понять, в чём она состоит.

– Цель? – напряжённо переспросил Филипп. – Разве её цель не очевидна? Она хочет нас уничтожить.

Ренар покачал головой.

– Уничтожение – это средство. Но для чего? – его взгляд переместился на картину. – В древних текстах говорится, что такие вещи могут быть проводниками. Возможно, картина что-то ждёт. Или кого-то.

– Ждёт? – тихо повторила Катрин и её лицо побледнело.

Ренар кивнул.

– Если она питается страхом, то её сила может быть направлена на то, чтобы открыть некую дверь. Вопрос в том, что за ней находится.

Ренар устало поднялся со своего места. Он прошёл к окну, за которым серые утренние облака клубились в танце с ветром, и на мгновение замолчал, будто собирался с мыслями. Гости, почувствовав, что он хочет что-то сказать, замерли в ожидании. Наконец, профессор повернулся к ним и произнес глухо, но твёрдо:

– Я должен признаться, – начал он, – прошлой ночью я видел сон. Нет… это был не просто сон. Это было… нечто иное.

Его взгляд задержался на картине, словно она могла услышать его слова.

– Я оказался в месте, которого не знал, но которое, казалось, знало меня. Это был огромный мрачный зал, освещённый только слабым красноватым светом от свечей. Стены были покрыты тяжёлыми драпировками, пропитанными сыростью, а пол, казалось, был залит чем-то липким. Воздух был вязким, и в нём витал странный запах – смесь благовоний и… крови.

Он замолчал, оглядываясь на слушателей в ожидании, что кто-то прервёт его. Но молчание только усиливало напряжение.

– В центре зала стоял трон. На нём сидел человек, которого я узнал сразу, хотя никогда не видел его вживую. Маркиз де Сад. Его лицо было… ужасающе спокойным, глаза смотрели прямо на меня, будто видели всё, что я когда-либо скрывал.

Катрин, слушая его, сжала руки в кулаки. Её лицо оставалось бесстрастным, но дыхание ускорилось.

– Он улыбнулся, – продолжил Ренар тише. – И жестом пригласил меня подойти. Я пытался сопротивляться, но мои ноги двигались сами. Когда я приблизился, он сказал: «Ты думаешь, что понимаешь истину, но истина в том, что ты уже мой».

Слова профессора повисли в воздухе, заставив всех замереть. Жанна слегка наклонилась вперёд, её глаза горели интересом, а Филипп уставился на стол, начав нервно постукивать пальцами по краю.

– Затем он поднялся, – продолжил Ренар. – И увёл меня за собой в другую комнату. Она была… невообразимой. Огромные зеркала отражали сцены, которые я не могу описать словами. Люди, кричащие от боли, их тела изогнуты в немыслимых позах. Но самое страшное было не в этом. Я понял, что это не зеркала. Это… картины.

Он перевёл дыхание, пытаясь справиться с охватившим его волнением.

– Каждая из них была живой. Люди на них двигались, пытались вырваться, но не могли. Их лица были искажены в ужасе, но ещё больше их разрывал страх. Я хотел убежать, но маркиз подошёл ко мне и сказал: «Теперь твой черёд».

Катрин поднялась с мрачным выражением на лице. Она старалась сохранять контроль, но голос ее все равно дрожал:

– Вы хотите сказать, что он говорил с вами? – спросила она.

Ренар кивнул.

– Да. Это был не просто сон. Это было… приглашение.

Молчание в комнате стало почти невыносимым. Наконец, Пьер нарушил его, сделав шаг ближе к картине.

– Я тоже видел сон, – сказал он. – Или… что-то, что напоминало его.

Все взгляды обратились к нему.

– Я был в длинном коридоре. Стены были покрыты кровью, а из-за дверей доносились крики. Я чувствовал, что за каждой из них скрывается что-то ужасное, но я не мог не открыть их. За каждой из них меня ждала сцена… наказания. Люди… они были словно марионетки, их тела изгибались в гротескных формах. И в конце коридора стоял он.

Катрин задрожала, её пальцы невольно обхватили край стола.

– Маркиз? – едва слышно спросила она.

Пьер кивнул.

– Он ничего не сказал. Только смотрел. Но этого было достаточно. Я проснулся в холодном поту, а в ушах звучал его смех.

Каждый чувствовал, что с каждым днём они становятся всё ближе к разгадке, которая может стать их концом.

Глава 9

Софи вернулась в свою комнату с тяжёлым сердцем. Долгий день, наполненный напряжением, обвинениями и страхами, оставил её измученной, но мысль о сне казалась ещё более пугающей. Комната встретила её тишиной, слишком плотной и давящей. Свет ночника отбрасывал слабое сияние на стены, создавая тени, которые выглядели живыми.

Она на мгновение задержалась у двери, пытаясь собрать мысли. Её взгляд упал на кровать, застеленную так идеально, что она больше напоминала декорацию, чем место для отдыха. На секунду ей захотелось лечь и забыть обо всём, но внутри что-то сопротивлялось. Её движения стали медленными, почти механическими, когда она сняла халат и бросила его на спинку стула.

Софи подошла к окну. Лунный свет пробивался сквозь плотные занавески, заливая сад холодным серебристым сиянием. Снег продолжал падать, мягко ложась на ветви деревьев, но даже этот пейзаж не приносил утешения. Казалось, что каждая снежинка несёт в себе что-то мрачное, как тени, которые кружились вокруг неё весь день.

Её взгляд внезапно остановился на предмете, которого раньше здесь не было. На туалетном столике стояла маленькая, изящная музыкальная шкатулка. Она выглядела старинной: тёмное дерево, покрытое тонкой резьбой, обрамляло крышку, инкрустированную перламутровыми вставками. Металлическая ручка для завода была так изящно выгравирована, что, казалось, принадлежала не предмету, а произведению искусства.