На холмах любви - Ли Эйна. Страница 49

И полковник отошел.

К Гордону и О'Кейну подошел Уолтер Кэмпбелл. Увидев ольстерский плед О'Кейна, он обратился к одному из конвоиров:

– Почему этот человек не был казнен вместе со всеми?

– Этот человек, – тут же ответил Гордон, – офицер его величества. И в качестве такового он должен предстать перед судом.

– Офицер его величества! – презрительно улыбнулся Кэмпбелл. – Мы считаем этих ирландцев только тем, чем они являются на самом деле, – преступным сбродом.

Он повернулся к О'Кейну, его лицо исказила злобная ухмылка.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание, ирландец?

Тот поднял голову и посмотрел на своего мучителя. Осанка О'Кейна была гордой. Презрение, которое Магнус испытывал к этому фанатику, не отразилось в его глазах, в них не было ни вызова, ни ненависти, – нет, презрение скорее выражалось в самом спокойствии и ясности его чела. Он проговорил мягким голосом, который так соответствовал мягкости его характера:

– Да здравствует король и Джеймс Грэхем!

В бешенстве Уолтер Кэмпбелл повернулся к солдатам, охранявшим ирландца:

– Повесить его!

Глава 26

Эндрю Скотт дождался, когда последний воин исчезнет за холмом, и направился к раненому родственнику. Ему пришлось потрудиться – Роберт был тяжелым, – пока он вытаскивал шурина на открытое место. Эндрю приложил ухо к груди Керкленда и с радостью услышал, что сердце еще бьется, хотя и очень слабо.

Рана по-прежнему кровоточила. Нужно было остановить кровотечение. Накрыв горца пледом, Эндрю пошел к реке за водой. С отвращением смотрел молодой человек вокруг, стараясь сдержать тошноту, подступающую к горлу. Повсюду, куда ни кинь взгляд, лежали мертвые. У ребенка не старше трех-четырех лет голова была разбита о камень. Рядом, у воды, лежали молодые женщины, головы их так и остались в воде.

Вся долина была просто усеяна трупами. Воздух, который вдыхал Эндрю, был наполнен запахом крови, мухи кружились над телами, садились на раны.

С трудом добравшись до воды, Эндрю упал, его стошнило прямо в бурный поток.

Роберт пришел в себя. Медленно открыл глаза. Он ничего не мог разглядеть – только какой-то туман. А правое плечо болело невыносимо. В голове немного прояснилось. Роберт уже видел очертания предметов. Чтобы удержать ускользающее сознание, он уставился на огромный мешок, висящий на нижней ветке соседнего дерева. Он никак не мог понять, зачем кому-то понадобилось повесить на дерево такую вещь.

Боль в плече была такая, будто кто-то грызет тело изнутри. Потом Роберт различил у мешка ноги. Тут он понял, что висит вовсе не мешок, а человек. Кто же это? Темные волосы, знакомое лицо. Керкленд где-то его уже видел. Но почему он висит?

– О Боже, нет! – прошептал Роберт. – Снимите его! Ради Бога – кто-нибудь, – снимите же его!

Он стал на колени, вытащил кинжал и пополз к трупу О'Кейна. Схватил друга за ноги, медленно встал, потянул безжизненное тело вниз, чтобы наклонить ветку и достать до веревки, перерезал ее кинжалом. И упал вместе с рухнувшим телом.

Силы быстро оставляли Роберта, кровь хлынула из раны, сознание затуманилось. Но он принялся рыть и выковыривать землю прямо голыми руками. Надо было похоронить друга. Наконец, обессилев, Керкленд погрузился в забытье.

Эндрю вернулся. Он с первого же взгляда понял, что произошло, и разразился потоком проклятий. То, что раньше выглядело задачей трудной, теперь превратилось в почти невыполнимую.

Керкленд еще дышал, но ослабел он так, что не смог бы сесть в седло, не говоря уж о том, чтобы ехать. Хуже всего было то, что он опять потерял много крови. Как же увезти его отсюда? В горах полным-полно англичан и Кэмпбеллов, и у него всего одна лошадь!

Единственное преимущество его состояло в том, что одет юноша был в английскую форму, которая отведет от него подозрения. Эндрю улыбнулся: по крайней мере она хоть на что-то сгодится, эта форма!

Молодой человек занялся раненым. Стянул с него рубашку, разорвал ее на полосы, промыл, как сумел, рану и перевязал ее. Пока Роберт не придет в сознание и не сможет ему помочь, больше Эндрю ничего не в силах сделать.

Он сел на землю и прислонился к стволу дерева. Ночной поход по горам и события этого дня настолько утомили его, что он сразу уснул.

Эндрю разбудил какой-то отдаленный грохот, похожий на пушечную пальбу. В небе сверкали молнии. Слава Богу, это не бой! Просто собирается гроза. Зигзаги молний разрезали небо, раздавались громовые раскаты.

Эндрю наклонился над Робертом. Тот тяжело дышал. Жив, по крайней мере! Как бы его теперь до Бэллантайна довезти...

Со стороны дороги послышалось лошадиное ржание. Луна, еще не скрытая тучами, слабо освещала долину. Эндрю вышел из лесу. По дороге ехала небольшая повозка. Правил ею старик. Молодой человек оживился – кажется, им повезло. Обнажив шпагу, он вышел на середину дороги и схватил лошадь под уздцы.

Испуганный возчик натянул поводья. Весть о битве уже дошла до соседних ферм, и старый фермер решил рискнуть – а вдруг удастся чем-то поживиться?

– Да сохранят нас все святые! – воскликнул он, когда на дороге внезапно возникло привидение, и крестьянин осенил себя католическим крестным знамением, защищаясь от нечистой силы.

– Лучше тебе не ехать дальше, старик. Здесь была бойня – видеть это не очень-то приятно, – предупредил Эндрю.

Старик с облегчением вздохнул и постарался унять дрожь, охватившую все его тело.

– Ага, милорд, я поеду не останавливаясь по дороге.

– Мне нужна твоя повозка, старик. У меня здесь раненый товарищ, он не может ехать верхом.

– Ох, парень, в своем ли ты уме? Мне самому нужна моя повозка.

– Я тебе хорошо заплачу! – воскликнул Эндрю, вытащил из сумки кошель и протянул крестьянину пять фунтов золотом.

Глаза старика алчно сверкнули – столько денег ему не заработать и за целый год. На такую сумму можно купить множество повозок! Однако Эндрю решил, что старику мало.

– В двух шагах отсюда мой конь, старик. Прекрасный конь. Я даю тебе в придачу еще и коня.

Фермер не верил собственным ушам. Породистый откормленный гнедой жеребец не шел ни в какое сравнение с его кобылой – изнуренной, с ввалившимися боками. Видать, этого парня ранили в голову! Теперь не придется убеждать старуху, что он обделал ночью славное дельце!

– Договорились. – Крестьянин слез с повозки.

– Мне нужна твоя помощь, старик, – положить моего товарища в повозку.

– Тогда давайте поскорее. Мне пора возвращаться домой, а дорога неблизкая, – проворчал тот. Он торопился убраться подальше, пока этот чокнутый не передумал.

С большим трудом удалось им поднять Роберта. Эндрю повернул раненого на бок, укрыл его своим одеялом и принялся складывать плед Роберта – явное доказательство того, на чьей стороне он сражался. В темноте раздался стук копыт. Это старик умчался на его скакуне.

По дороге на них обрушился холодный ливень, и Эндрю пришлось стать под деревьями, чтобы хоть немного укрыться от дождя и дать отдых лошади. Однако спустя некоторое время ему стало ясно, что ливень кончится не скоро. Выбора у него не было – пришлось ехать дальше под дождем.

К полудню дорога превратилась в месиво, и повозка двигалась еле-еле. Эндрю, промокший до нитки, погонял лошадь. Пришлось пренебречь опасностью и накинуть поверх повозки плед Роберта, чтобы хоть немного уберечь от дождя раненого.

Наконец, уже на закате дня, Эндрю съехал с дороги, остановился под деревьями и выпряг бедную измученную клячу.

– Доставишь нас в Бэллантайн, старушка, и никогда уже тебе не придется работать, – пообещал он и похлопал ее по спине.

Эндрю знал, что горцы никогда не пускаются в путь, не запасшись овсом. Он обшарил карманы Роберта и нашел маленький мешочек. Смешав овес с соломой, Эндрю покормил усталое животное.

Потом он занялся своим родственником – быстро развел костер, чтобы просушить плед и одеял Роберта била дрожь. Эндрю наклонился над ним и положил руку ему на лоб. Керкленд пришел в себя. И первое, что он увидел, были карие глаза, с состраданием смотрящие на него, – те самые, которые преследовали его в снах и мечтах.