Кусака - Маккаммон Роберт Рик. Страница 56

Вэнс попятился от дыры, нервы были на пределе. Усики пыли и ружейного дыма расступились, поплыли, снова сомкнулись вокруг него. Он чувствовал себя, как замурованный в бетоне крик, и тогда-то поклялся, что, если выберется из этого – буде на то Божья воля – то похудеет к Рождеству на пятьдесят фунтов.

Стоило ему оказаться за порогом этого дома, как он развернулся и побежал к патрульной машине, где сидел, уставившись в никуда, Дэнни Чэффин с серым лицом.

27. БЕГУН ПРИНЕС ПАЛОЧКУ

В доме на дальнем конце Брасос-стрит Дифин слушала, как Сержант вспоминает.

– Бегун принес палочку, – шептал он, а в мозгу двигались темные существа. Ему показалось, что сквозь мерный колокольный звон в католическом храме он слышит стрельбу: быстрый треск карабина, словно кто-то наступал на хрупкие прутики. Воспоминания оживали, и половина мозга Сержанта зудела, словно рана, которую не возможно не расчесать.

– Бельгия, – сказал он. Руки месили воздух там, где минуту назад был Бегун. – Сержант Триста девяносто третьего пехотного полка Девяносто девятой пехотной дивизии Талли Деннисон по вашему приказанию прибыл, сэр!

– Глаза Сержанта повлажнели, лицо напряглось от внутреннего давления. – Окапываемся, сэр! Твердая земелька, а? Шибко твердая. Почти в камень смерзлась. Вчера ночью за кряжем слышали какой-то шум. Внизу, в чаще. Полагаю, грузовики. Может, и танки тоже. Есть проложить телефонный кабель, сэр! – Он моргнул, вздернув подбородок, словно присутствие Дифин его напугало. – Кто… ты кто?

– Твой новый друг, – спокойно сказала она, стоя на границе света и тьмы.

– Маленьким девочкам тут нечего делать. Слишком холодно. Снеговые тучи. По-английски говоришь?

– Да, – ответила она, сознавая, что Сержант пристально смотрит сквозь нее в то самое скрытое измерение. – Кто есть Бе-гун?

– Да привязался тут ко мне один старый пес. Совершенно чокнутая тварь, но, Господи, и бегает же он! Как швырнешь палочку – пулей за ней. Опять бросишь – опять полетел. Одно слово, Бегун. Ни минуты не может посидеть спокойно. Нашел я его полудохлым, кожа да кости. Вот уж я о тебе позабочусь, Бегун. Мы с тобой не пропадем. – Сержант скрестил руки на груди и начал раскачиваться. – Ночью кладу голову Бегуну на бок. Отличная подушка. Всю ячейку согревает. Батюшки, до чего ж он любит гоняться за палочками! Апорт, Бегун! Ну и бегает же он, силы небесные!

Сержант задышал быстрее.

– Лейтенант говорит, если там что и будет, мы этого не увидим. Никак. Он говорит, пойдут либо на север, либо на юг. Не на наши позиции. Я ж только при был, я еще никого не убил. И не хочу. Придется нам пригнуться, Бегун. Зарыться головой в землю, ага? И пускай железяки летают над нами.

Он содрогнулся всем телом, подтянул колени к груди и уставился мимо Дифин. Несколько секунд Сержант беззвучно шевелил губами. Глаза были полны лиловым светом. Потом раздался шепот:

– Получено сообщение. Начинается артподготовка. Далеко. Пройдет над нами. Над нами. Надо было рыть себе ячейку поглубже. Слишком поздно. Получено сообщение. – Сержант зажмурился и застонал, словно от удара. По щекам поползли слезы. – Остановите его. Остановите. Ради Бога, остановите.

Сержант внезапно распахнул глаза.

– Вот они! Справа, сэр, готовы! – Это был хриплый крик. – Бегун! Где Бегун? Боже милостивый, где моя собака? Фрицы! – Сержант затрясся, скорчившись на стуле. На виске, в ритме стремительно работающей машины, билась жилка. – Швыряют «бутылки»! Пригнись! О, Иисусе… О Господи… помогите раненому… ему оторвало руку. Санитар… Санитар! – Сержант прижал ладони к черепу, впиваясь пальцами в тело. – На мне кровь. Чья-то кровь. Санитар, шевелись! Они опять наступают! Бросают гранаты! Пригнись!

Сержант прекратил лихорадочно раскачиваться. Затаил дыхание.

Дифин ждала.

– Недолет, – прошептал он. – Недолет… еще дымится. Граната-«бутылка». С деревянной ручкой. А вот и он. Как раз там. – Он уставился в точку на стене: из этой точки появлялись тени прошлого, там в дыму гранаты зыбко колыхались, сгущаясь, призрачные сцены сорокалетней давности. – Вот и Бегун, – сказал Сержант. – Спятил. По глазам вижу. Рехнулся. Прям как я.

Он медленно выбросил вперед руку с растопыренными пальцами. Раздался шепот:

– Нет. Нет. Не приноси палочку. Не надо…

Свист втянутого сквозь зубы воздуха:

– Я еще не убивал… не заставляй меня убивать…

Рука Сержанта скрючилась. Теперь в ней был зажат невидимый пистолет, палец лежал на курке.

– Не приноси палочку. – Палец дернулся. – Не приноси палочку. – Снова дернулся. – Не приноси палочку. – В третий и в четвертый раз.

Палец продолжал дергаться, Сержант беззвучно плакал.

– Я должен был его остановить. Должен был. Иначе он принес бы мне палочку. Кинул бы прямо в мою ячейку. Но… я убил его… а потом уж рвануло. Я знаю. Я видел, как у него помертвели глаза. А потом граната рванула. Негромко. Негромко. И… от него ничего не осталось… только то, что оказалось на мне. – Он опустил руку, и та обвисла вдоль тела. – Голова. Болит. – Рука Сержанта медленно расслабилась, и невидимый пистолет исчез.

Он снова закрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно, только грудь опускалась и поднималась, да слезы ползли по морщинистому лицу.

Все.

Дифин прошла к выходной двери и посмотрела сквозь сетку от комаров на небесную решетку. Она пыталась преодолеть разброд в мыслях, сосредоточиться, проанализировать и классифицировать услышанное. Уловить смысл сказанного она не могла, но под коркой слов лежала боль утраты – вещь, очень-очень хорошо ей понятная. Дифин чувствовала, как ее охватывает слабость: слабость мышц, сухожилий и костей – материала, не дающего развалиться занятому ею телу дочери. Прощелкав хранящуюся в памяти информацию, Дифин выудила символ П, а вслед за ним аккуратно подобранные понятия, и среди прочих – «Питание». Тело дочери нуждалось в питании. Оно теряло силы и скоро должно было оказаться на грани коллапса. Существо «Сержант» упоминало о еде. Она сосредоточилась на Е и обнаружила в памяти плоские образы «Еды»: «мясные продукты», «растительные продукты», «крупы». Все они своим видом вызывали тошноту, но должны были сгодиться. Следующей проблемой стало обнаружение этих продуктов питания. Конечно, они должны были быть где-то под рукой, храниться в коробке существа «Сержант».

Дифин подошла к нему и дернула за рукав. Он не отозвался. Она подергала еще раз, посильнее.

Сержант открыл глаза. Заканчивалась последняя вспышка свечей зажигания у него в голове. Он снова чувствовал себя собранным, холодная щекотка прошла. Ему показалось, будто он припоминает, что видел чудовищный кошмар – но и это ушло без следа.

– Еда, – сказала она. – У тебя здесь есть еда?

– Ага. Свинина с бобами. На кухне. – Дрожа всем телом, Сержант приложил ладонь ко лбу. Во рту был привкус горького дыма. – Покормлю тебя, а потом сведу домой. – Он попытался встать. Это оказалось трудно, но он все-таки поднялся. – Господи, до чего странно. Трясусь, что твой осиновый лист.

Его охватил ужас. Где же Бегун?

В уголке, позади девчушки мистера Хэммонда, что-то пошевелилось. В тени у нее за спиной.

Бегун прошлепал лапами из угла и выжидательно взглянул на него, как положено старому другу.

– Экий ты поскакун, а? – спросил Сержант и улыбнулся. – Давай вскроем баночку свинины с бобами для нашей новой подружки, ладно? – Он взял масляную лампу и направился в кухню.

Дифин двинулась следом, думая, что иногда лучше не проникать в скрытое измерение.