Другая Россия - Лимонов Эдуард Вениаминович. Страница 38

(В будущем следует ввести некоторые ритуалы в ежедневную жизнь и практику партии, возможно позаимствовав их из ритуалов и практики религий и сект. Так, следует скрепить Единение — общность всех членов партии во времени общим символическим ритуалом, как бы молитвой или медитацией, исполняемой в одно и то же время, ежедневно, в особом положении, с произнесением текста, пусть это будет нечто вроде воинской молитвы НБП. Чтобы где бы партийцы не находились, они знали, что в этот момент все партийцы в той же позе произносят ту же молитву. «Я, воин НБП, приветствую новый день и в этот Час Единения Партии я с братьями! Чувствую мощную силу всех братьев Партии, где бы они сейчас не находились. Пусть моя кровь вольётся в кровь Партии, пусть мы станем единым телом. Да, смерть!» Что-то подобное, возможно чётче и мистичнее.)

Инакомыслящие религиозные и политические группы (Глобалисты уже назвали нас «изгоями», так воспользуемся их удачной терминологией.) изгоев должны понять, что наибольшего успеха они могут достичь, развивая каждый свою индивидуальную борьбу как сепаратистская сила. И разумеется приходя на помощь друг другу. Не следует тратить время и силы на создание общего для всех проекта идеологии и создание одной глобальной оппозиции глобализму. Следует атаковать уже сегодня, с тем, что мы имеем. Здесь держит фронт секта, здесь партия, тут талибы, там свидетели Иеговы, здесь областные сепаратисты, тут зелёные экологи, а здесь работяги, случайно установившие на своей шахте диктатуру пролетариата. Мне неизвестно, на каких основаниях строились коалиции, организовавшие публичные выступления против глобализма в Лондоне, в Праге, в Давосе в последние пару лет, но, похоже, что именно на подобных тем, которые я только что изложил. Хотя у меня такое впечатление, что интернационал антиглобализма был всё же исключительно левым, без участия правых сил. Но к антиглобалистской революции должны быть привлечены и правые силы и религиозные изгои — сектанты. Разве в этом могут быть сомнения?

До сих пор стратегия НБП была такова: постепенное наращивание силы, длительное партстроительство во всех, где возможно, регионах России. А итогом партстроительства явится мощная общероссийская машина партии. И эта машина в день и час Икс произведёт классическую революцию. Либо мирную, как национал-социалисты в 1933 году, через волеизъявление распропагандированных граждан-избирателей. Либо осуществит революцию ленинского типа по образцу событий октября 1917 года. Однако уже после трёх лет нашего существования, к концу декабря 1998 года, после двух подряд отказов Министерства Юстиции в регистрации НБП как общероссийской партии, у нас не осталось сомнений, что этот законный и легальный путь для НБП беззаконно перекрыт властью.

В 1999 году нам суждено было убедиться в несостоятельности, в бредовой дури, в полном отсутствии какой-либо стратегии двух самых радикальных организаций оппозиции. Вначале, в январе — феврале нас предал наш союзник с 1997 года — Виктор Анпилов, и его организация «Трудовая Россия». Между нами существовал тройной договор, что с «Трудовой Россией» и с «Союзом офицеров» Станислава Терехова мы пойдём на выборы в ГосДуму в декабре, единым блоком. (Если у нас не было регистрации, то была реальная молодёжная организация.) Анпилов взял к себе в блок потрёпанного авантюриста, якобы внука Сталина, назвал блок «Сталинским», предал нас, и не собрал на выборах и одного процента голосов.

Летом 1999 года не удалось договориться с Баркашовым по поводу совместного участия в выборах в составе блока «СПАС» во главе с ЛДПРовцем Давиденко. Жадность и тщеславие, заносчивость и мания величия Баркашова помешали объединению националистических сил. (Хотя, честно говоря, я никогда не был от наших отечественных националистов в восторге.) Остальное доделала власть. Под совместными усилиями МинЮста и Центризбиркома рухнул блок «СПАС». А уже в следующем году распалось Русское Национальное Единство. Мы, НБП, остались одни.

Партия перенесла центр тяжести политической борьбы в страны СНГ, занялась защитой интересов русских в Латвии, на Украине, в Казахстане, однако стратегия оставалась всё та же: партстроительство, собирание и накапливание морального капитала — приязни избирателя оппозиций. С тем, чтобы в будущем оппозиционный избиратель голосовал бы за НБП, а не за КПРФ. Следующего логического шага после предательства Анпилова, дурных капризов Баркашова и развала РНЕ, а именно поисков и нахождения новых союзников, мы тогда не сделали. После III-го Всероссийского съезда Партии в феврале 2000 года мы попытались в третий раз зарегистрировать НБП как общероссийскую организацию и вновь получили беззаконный отказ.

НБП отныне должна ориентироваться на союзничество со всеми антисистемными группами общества: религиозными, национальными и другими организациями, в том числе и сепаратистского толка. Как выше сказано было, революционный фронт мы будем держать, если необходимо, и со свидетелями Иеговы, и с талибами. И если нам суждено будет создать Национал-Большевистскую Империю (от этого замысла мы не отказываемся), то в её состав войдут свободные вооружённые коммуны граждан, секты, национальные группы, а не генерал-губернаторства толстых хряков и криминальные города, их «столицы». То есть, если ранее мы выступали против местных сепаратизмов, то отныне будем их поддерживать, и политические, и религиозные. В конечном счёте победив глобализм, мы потом выиграем, я уверен, в соревновании сепаратизмов. Легко. Поскольку наши идеи наиболее универсальные. Итак: интернационал сепаратизмов — Империя.

лекция двадцатая

Реставрация

Разумеется, нет двух похожих друг на друга Революций, но полезно вспомнить опыт самой классической — Французской. Первая французская яростная республика (без Президента, слава Богу!) просуществовала с 1789 по 1799 год — десять лет. Затем Наполеон Бонапарт был императором с 1799 по 1815 год. Затем случилась Первая Реставрация, с 1815 по 1828 год правил некто король Людовик XVIII, Бурбон. То есть восстановлена была династия Бурбонов. Затем правил король-буржуа Луи-Филипп, в конце его правления разразилась революция 1848 года, после произошла реставрация теперь уже Бонапартов: с 1852 по 1870 год правил родственник Наполеона I — Наполеон III. И только после этого прочно установилась республика, как видим, лишь через 81 год после революции.

Нас интересует Первая Реставрация, царствование Людовика XVIII-го. Он прибыл в Париж на штыках оккупантов: русские казаки были среди них, ну и вся Европа: австрийцы, англичане, пруссаки. Реставрировавшись, Людовик XVIII не выгнал и не перевешал весь политический класс, возникший во Франции за 26 лет с 1789 по 1815 год. Часть сановников и чиновников оставил, смешав их со своими эмигрантами, скрывавшимися от революции в Англии и России. (Не стоит оспаривать, что Реставрацией в полном и широком смысле был именно возврат традиционной династии Бурбонов на французский трон, а не коронация генерала Бонапарта, ибо последний привёл с собой новых людей, вознесённых революцией и войнами.)

Жизнь в эти годы Реставрации, с 1815 по 1828, была, по воспоминаниям современников, странной, натянутой и напряжённой. Ведь целых два поколения до этого гуляла Франция, тешась революцией и казнями, а затем победоносными войнами. Конечно, тешились, тысячи людей погибли на гильотине, а десятки тысяч с удовольствием наблюдали работу гильотины. Знаменитые вязальщицы «tricotheuses», без которых не обходилась ни одна казнь, тётки со спицами подбадривали или оскорбляли жертв в зависимости от прихоти настроения толпы. А при Бонапарте тешились победоносными войнами Франции… А тут наступила тишина, Бурбон, с лентами через живот, его власть, его выборочные репрессии. Франция, побеждённая, порабощённая оккупантами, чувствовала себя, полагаю, как Германия впоследствии в 1918 и 1945 будет себя чувствовать, и как мы, русские, чувствуем себя сегодня. Одновременно было и ощущение как после кровавого похмелья. Славно погуляли, миллионы положены на полях славы от Бородинского поля до Ватерлоо и египетских пирамид! Теперь вот ходим, спотыкаемся…