Люби меня вечно - Линдсей Джоанна. Страница 12

Тем не менее она ничего не сказала герцогине, да и скорее всего уже не попросит, чтобы ее перевели в другую комнату. Дело в том, что, несмотря на страшную усталость и противную простуду, она никогда не чувствовала в себе столько жизненных сил. Возбуждение, страх, волнение, ярость — Макгрегор ей внушал все эти чувства. Она не знала, что с этим делать, — прежде надо было определить, хорошо это или плохо.

Вдовствующая герцогиня прислала ей с Мэри отвратительный на вкус отвар против простуды, и к тому моменту, как она оделась и приготовилась идти вниз, она действительно почувствовала себя немного лучше. По крайней мере можно было уже не бояться, что у нее потечет из носа. Она перестала чихать, так что можно было припудрить нос. Кости больше не ломило, и в движениях появилась легкость.

По правде говоря, сейчас она была довольна своим внешним видом. Сиреневое платье, которое Мэри приготовила для нее, перетянуто красивым поясом. Но впредь ей придется всерьез заняться своим гардеробом. Кимберли решила спросить у герцогини, нет ли у нее в Шерринг-Кроссе личной портнихи или, может быть, есть хотя бы какая-нибудь поблизости, чтобы пойти к ней завтра же.

Приемы и балы в Лондоне! Надо же как следует одеться! Весь день она не слышала из соседней комнаты ни звука, хотя вряд ли что-то могло пробудить ее от глубокого сна. Но и в течение вечера она тоже ничего не слышала. Может быть, теперь, когда ему позволено было остаться, он попросил для себя комнату в другой части дома, чтобы они больше не мешали друг другу? Она все же не понимала, почему герцог передумал и разрешил шотландцу остаться: накануне он был решительно против.

Вечером за столом в гостиной появилось несколько новых гостей, с которыми Кимберли познакомили. Леди Эстер Каулс и ее дочь Синтия приехали навестить вдовствующую герцогиню и согласились погостить неделю. Синтия оказалась милой юной болтушкой лет шестнадцати — в этом возрасте девушкам иногда уже позволяется общаться со взрослыми, хоть это еще для них и непривычно.

Присутствовала и Тиффани Уэйтли, которую Меган представила как свою лучшую подругу. Она приехала на уик-энд вместе с мужем, достопочтенным Тайлером Уэйтли, и почти целиком поглотила внимание герцогини: подругам надо было переговорить о многом. Кимберли хотелось бы вернуться к обсуждению «плана», который она, заснув, так и не дослушала, но, похоже, придется подождать.

Однако ей удалось выяснить, что в доме работала некая миссис Кэнтерби (по отзывам Маргарет Макгрегор — превосходная портниха), которая обшивала всех дам семейства. Они давали ей столько работы, что ей было не только удобно, но и необходимо жить в Шерринг-Кроссе. Меган договорилась, что эта достойная дама утром встретится с Кимберли.

Кимберли успокоилась относительно нового гардероба, к тому же она надеялась, что пока не поедет на упомянутый утром ближайший бал. Ей хотелось бы включиться в водоворот развлечений постепенно, чтобы привыкнуть встречаться со множеством незнакомых людей, а не сразу же начинать с бала. Однако, судя по тому, что она слышала о «плане», у герцогини были другие соображения.

Приближался час ужина, а Лахлана Макгрегора все еще не было. Кимберли начала надеяться, что ей не придется снова выносить его общество, однако ей не повезло.

Она сидела рядом с Синтией, выслушивая ее жалобы на отсутствие разнообразия в расцветках ее платьев (девушек все еще было принято вывозить в свет только в платьях пастельных тонов, модных еще в прошлом веке). Глубокий зеленый тон платья Меган заставлял юную девушку завистливо вздыхать.

И тут в комнату вошел шотландец, выглядевший необычайно импозантно в темно-вишневом смокинге, цвет которого гармонировал с цветом его волос, когда на них падали блики света. Густые, не стянутые лентой пряди падали ему на плечи совершенно вопреки моде. Но шотландцы вообще никогда не обращали внимания на требования моды, и ему, по правде говоря, эта прическа была очень к лицу. Кружева у ворота и манжет рубашки усиливали яркое впечатление, которое он производил.

Синтия изумленно раскрыла рот. Кимберли отреагировала на его появление почти так же, но рот ей все-таки удалось оставить закрытым. Сомневаться не приходилось — он привлекал ее: все чувства проснулись и затрепетали.

Но Лахлан не заметил Кимберли, как, впрочем, и всех остальных. Он вошел с обезоруживающей улыбкой, рассчитанной на то, чтобы очаровывать дам, но очаровать ему хотелось только одну — и именно к ней он сразу же и направился.

Дамой, конечно, была герцогиня, а поскольку Меган находилась в другом конце комнаты, Кимберли не слышала, о чем они говорят. Было ужасно забавно наблюдать за ними: Меган поняла, что он хочет взять ее за руку, и попыталась этому помешать. Она быстро отдернула руку, но Лахлан не пожелал сдаваться и буквально ловил ее, пока наконец не поймал, прижавшись к ней в долгом поцелуе (по крайней мере он хотел сделать его долгим), но Меган мгновенно выдернула свои пальцы и кинула на него недовольный взгляд.

Конечно, все наблюдали за ними. Лусинда смеялась. Девлин гневно хмурился. Кимберли качала головой.

В наступившей тишине обретшая дар речи Синтия неожиданно громко произнесла:

— Он настоящий великан, правда? Поначалу Кимберли тоже так показалось, но после их ночной стычки она изменила свое мнение.

— По-моему, нет, — ответила она.

Синтии следовало бы смутиться из-за своего необдуманного замечания, произнесенного к тому же слишком громко. Мать ее определенно смутилась, но юная девушка, похоже, даже не заметила своего промаха.

Что до ответа Кимберли, то Синтия посмотрела на нее, как на дурочку. Поэтому Кимберли встала, чтобы показать, почему не считает его великаном. Взгляд Синтии поднимался следом за нею — все выше и выше, — и на лице появлялось выражение досады, словно она хотела сказать: «Как это я не заметила?"

— Ну неудивительно, что вы так не считаете, — заметила она. — Вы и сама великанша.

Тут бедная леди Каулс побагровела, словно свекла, а Кимберли это замечание почему-то насмешило, и она громко расхохоталась. Она очень давно не смеялась, так что ощущение было непривычным — хоть и приятным. Когда наконец смех затих, сменившись улыбкой, она случайно поймала на себе странный взгляд Лахлана. Она не хотела привлекать к себе его внимание и снова почувствовала непонятное волнение, но, к счастью, в этот момент дворецкий доложил, что ужин подан, и все направились в столовую.

Меган снова уменьшила количество стульев за обеденным столом, но поскольку она не стала официально распределять места, чтобы ее стратегия не оказалась чересчур очевидной, то на этот раз уловка не сработала:

Кимберли и Лахлан уселись за длинный стол первыми — на противоположные его концы.

Меган немного расстроилась, но поскольку она видела в гостиной улыбку леди Кимберли, то не сочла свою неудачу серьезной.

Улыбка, необыкновенно искренняя, совершенно преобразила Кимберли, сначала удивив Меган, а потом приведя ее в полный восторг. Удивительно, как меняют внешность женщины ямочки на щеках, не говоря уже о хорошем расположении духа! И хотя Кимберли по-прежнему нельзя было назвать красавицей, когда она улыбалась, в ней появлялась притягательная теплая чувственность, делавшая ее неотразимой. Меган с удовлетворением отметила про себя, что Лахлан Макгрегор тоже обратил на это внимание.

И тогда у Меган появилась новая идея. За ужином она проверила свою теорию, стараясь, чтобы все вокруг если не смеялись, то хотя бы улыбались. Получилось! Кимберли чувствовала себя непринужденно и, казалось, получала искреннее удовольствие от происходящего. Всякий раз, когда она смеялась, Лахлан поворачивался в ее сторону.

К сожалению, он еще и постоянно одаривал Меган чарующими взглядами и улыбками.

Меган вздохнула, понимая, что ей придется еще раз поговорить с ним относительно его неослабевающего интереса к ней — и прежде, чем это заметит Девлин. Ей удалось уговорить мужа отказаться от твердого намерения отправить шотландца восвояси только благодаря тому, что она убедила его в своем намерении свести Лахлана с дочерью графа Эмборо. Если Девлин обратит внимание на то, что интерес Макгрегора, пусть и временно, направлен совершенно на другую персону, второй раз переубедить его не удастся. Шотландца немедленно выставят за дверь, если Девлин не решит снова пустить в ход свои кулаки.