Неугасимое пламя - Линк Гейл. Страница 22

Что она такое имеет в виду? Рэчел охватило любопытство. Опустив оба свертка в корзинку, она вернулась туда, где ожидала ее Лизль. Широкая улыбка на ее лице ясно говорила о том, что из схватки с рыбаком она вышла победительницей.

Любопытство Рэчел перешло в нетерпение, и, когда Лизль направилась через дорогу за какими-то пряностями, девушка, изнемогая от желания увидеть содержимое свертка, сочла, что ждать больше не может, и разорвала бумагу.

В ней оказался миниатюрный портрет Мэтью Деверо, а прямо на внутренней стороне коричневой оберточной бумаги было нацарапано: «Встретимся на Ривер-Роуд. Приезжай, как только сможешь».

Рэчел едва не задохнулась от радости. Она должна немедленно мчаться к нему. «Мэтью», — произнесла она с нежностью. Наконец-то! Сердце девушки отчаянно колотилось.

Она торопливо пересекла улицу:

— Идем, Лизль. Мы должны вернуться домой!

— Почему вы так спешите, мисс Рэчел? — удивилась экономка, перекладывая покупки в корзину. — Разве мы не заедем за миссис Кэтлин к ее больной подруге, как собирались?

— Я не могу сейчас ничего объяснять, но я должна ехать домой, — сказала Рэчел уже на ходу, торопясь к их коляске. — Это очень важно, Лизль, — добавила она, оборачиваясь к экономке, ускорившей шаги, чтобы не отстать от своей госпожи. Рэчел решила не открывать ей всей правды. — Я совершенно забыла об очень важном свидании, которое я не могу пропустить.

Лизль смерила ее взглядом и глубоко вздохнула.

— Мне-то все равно, мисс Рэчел, поступайте как знаете, — спокойно произнесла она, — но ваша мама наверняка будет огорчена.

— Я знаю, — согласилась Рэчел, забираясь в коляску, — но у меня нет другого выхода.

Они вернулись домой в Гарден-Дистрикт с максимально возможной быстротой. Всю дорогу Рэчел торопила кучера.

Как только коляска остановилась, Рэчел соскочила на землю и бросилась к входной двери. Распахнув ее, она заторопилась по лестнице к себе в комнату. На середине она задержалась и крикнула Лизль, только что вошедшей в дом:

— Лизль, скажите, пожалуйста, Сину, что через полчаса мне понадобится моя кобыла — оседланная и полностью готовая.

Сином звали их конюха, ирландского паренька, недавно прибывшего в Новый Орлеан, с которым Коннор познакомился в районе, носящем название «Ирландский канал».

Через несколько минут, отдав распоряжения на кухне, Лизль появилась в комнате Рэчел, и от той не укрылось замешательство, выразившееся на лице экономки: в комнате царил хаос. Лизль — потрясенно взирала на беспорядочную груду вещей, громоздившуюся прямо на полу. Нижние юбки, обручи для кринолина, чулки, жакет, блузка, юбка и т. д., — казалось, по комнате пронесся ураган, переворачивая все вокруг вверх дном.

— Вы действительно торопитесь, мисс Рэчел, — заметила Лизль своим обычным медлительным голосом и попыталась привести разбросанную одежду хоть в какой-то порядок, в то время как юная ирландка извлекала из шкафа темно-синюю амазонку.

— Оставь это, — распорядилась Рэчел, завязывая на талии нижнюю юбку и застегивая батистовую блузку. — Потом я сама все сделаю, — пообещала она.

— Мне это не трудно, мисс Рэчел, — заверила Лизль.

— Где мои ботинки? — воскликнула Рэчел, после того как надела шелковую юбку. Она стояла перед зеркалом и придирчиво изучала собственное отражение, надевая жакет, дополнявший ее элегантный костюм. Его рукава-буфы имели разрезы, сквозь которые виднелись белые рукава блузки.

— Вот ваши ботинки, — невозмутимо ответила Лизль. — Рядом со шляпой.

Через несколько минут Рэчел была во дворе и, поднявшись на каменную подножку, вскочила на лошадь.

— Мне ехать с вами, мисс Рэчел? — спросил Син, державший в поводу ее кобылу.

— В этом нет нужды, Син, — твердо сказала Рэчел, забирая у него поводья. Не хватало еще отправиться на любовное свидание с таким эскортом.

— Ваш батюшка будет недоволен, — настаивал парень. — Вокруг столько головорезов, а вы совсем одна…

— С моим отцом я договорюсь сама, — не уступала Рэчел, поудобнее устраиваясь в седле, — а что до меня, то со мной все будет в порядке!

«Особенно, — добавила она про себя, — если со мной будет мой любимый Мэтью». И, ударив лошадь хлыстиком, она выехала за ворота и понеслась по обсаженной деревьями улице.

Двигаясь по Ривер-Роуд, Рэчел зорко всматривалась в обочины в надежде увидеть Мэтью. Она перестала погонять лошадь, позволив той идти в удобном для нее темпе, и раздумывала, не слишком ли поздно дошло до нее послание Мэтью.

Внезапно ее поразила еще одна мысль. А вдруг с ним что-нибудь случилось? Она знала, что по законам, установленным Конфедерацией, Мэтью считается предателем. Кто-нибудь мог увидеть его, узнать и сообщить в подразделение местной милиции, и, быть может, в этот самый момент он уже схвачен.

И все потому, что он рискнул жизнью ради встречи о ней.

Рэчел содрогнулась. «О любимый, — прошептала она, словно ветер мог донести этот страстный шепот до слуха возлюбленного, — умоляю тебя, будь осторожен!»

За спиной у нее послышался стук копыт, и Рэчел обернулась. Длинная вуаль на ее шляпе развевалась по ветру, пока она рассматривала приближающуюся серую в яблоках лошадь.

Она узнала наездника. Это был верный слуга Мэтью Ахилл, старший сын дворецкого Жана-Марка.

Рэчел натянула поводья и придержала лошадь, глаза ее засияли счастьем.

— Ахилл! — воскликнула она. — Где Мэтью?

— Он послал меня привести вас к нему, мисс Рэчел, — ответил тот с широкой улыбкой на подвижной физиономии.

— Тогда не будем терять времени, — поторопила она.

Ахилл кивнул и коротко сказал:

— Поезжайте за мной!

Рэчел повиновалась и направила свою кобылу следом за лошадью Ахилла. Они миновали дубовую рощу, свернули на заброшенную, поросшую травой дорожку и, проехав несколько миль, наконец приблизились к маленькому домику, прятавшемуся среди деревьев и дикого кустарника.

Дом явно пустовал уже долгое время. Его внешний вид свидетельствовал о том, что ему приходилось выдерживать натиск бурь, бушующих время от времени в этих местах. Кровля разрушилась, ставни болтались, одна из дверей отсутствовала вовсе, а в галерее второго этажа гнездилось несколько птичьих семейств. Остатки ее перил и окна были покрыты паутиной.

«Грустное зрелище, — подумала Рэчел. — Словно леди, некогда богатая и элегантная, а ныне по прихоти капризной судьбы и без всякой вины со своей стороны все потерявшая и вынужденная побираться».

Однако вовсе не сам заброшенный домик был предметом пристального внимания Рэчел, когда она подъехала к входной двери. Глаза ее с тревогой искали Мэтью, и она была полностью вознаграждена, когда из глубины дома выскочил человек с ружьем в руках.

Увидев его, она закричала: «Мэтью!» — и, не дожидаясь, пока Ахилл поможет ей слезть, соскользнула с лошади и устремилась к своему нареченному.

Мэтью прижал ее к себе так крепко, словно хотел почерпнуть сил из ее любви. Как он нуждался в этом! Все эти бесконечные, одинокие ночи, ночи, когда он так желал ее, и не только физически желал. Он желал слышать ее смех, видеть ее улыбку, слушать ее суждения. Время, проводимое с Рэчел, было для него праздником. И всегда будет. Она стала частью его самого, как его собственная плоть и кровь.

Ахилл завел лошадей за дом, оставив влюбленных наедине.

— Войдем внутрь, — сказал Мэтью, его хрипловатый голос ласкал ее слух.

Он провел ее через какие-то темные нежилые помещения в комнату, которую сейчас занимал. Мусор и грязь были из нее убраны, но она лишь отдаленно напоминала ту, какой, по-видимому, была прежде. Матрац и одеяло лежали прямо на голом деревянном полу рядом с флягой и туго набитой наволочкой.

Все это потрясло Рэчел. Этот человек мог иметь все блага мира — тончайшие вина, мягкие постели, изысканнейшие кушанья, приготовленные опытными поварами, элегантнейшую одежду, сшитую лучшими портными. И он, наследник влиятельной и богатой семьи, живет в этой норе, преследуемый, объявленный вне закона.