Любовь авантюриста - Линн Вирджиния. Страница 18

Саммер подняла обе руки ладонями вверх и ответила грустной улыбкой на спокойный взгляд Джеймса.

– Кажется, мне все-таки придется продать свое ожерелье. Не будете ли вы так любезны подсказать, где его можно заложить?

– Этих денег будет недостаточно, чтобы купить билет на корабль.

Саммер неуверенно посмотрела на него:

– Откуда вы знаете?

– Я видел ожерелье.

Заметив ошеломленный взгляд ее широко раскрытых глаз, Джеймс пожал плечами:

– Я просмотрел содержимое вашего саквояжа, когда вы уходили утром в уборную. Денег, вырученных от продажи вашего ожерелья, хватит лишь на половину билета, а потом вы отправитесь на корм акулам.

Губы девушки сжались, и она вцепилась в ручку своего саквояжа с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Я вам не верю!

– Тем не менее это правда. В вашем саквояже лежит пара чулок, в одном из которых и спрятано ожерелье, испорченное речной водой платье, две сорочки из муслина, запасная нижняя юбка и еще одна пара туфель с дешевыми серебряными пряжками. Я понимаю, это не очень красиво, но вы пробудили мое любопытство. Я уже начал думать, что у вас в саквояже контрабанда.

– Вы... вы разбойник! Отвратительный мерзавец и подлец!

Джеймс прищурил глаза.

– Вы закончили?

– О-о-о! – У Саммер не хватало слов, чтобы выразить свое негодование, и ее маленькие руки сжались в кулачки. Джеймс подумал, что, если бы у Саммер в руках было какое-нибудь оружие, она непременно применила бы его, и вздохнул.

– Я не взял ничего из ваших вещей. Я просто старался действовать осторожно и благоразумно.

– Вы рылись в моих вещах!

– Рылся? – задумчиво кивнул, – я сделал это и прошу у вас прощения. Меня толкнула на это забота о вас.

Саммер отвернулась. Ее губы сжались, превратившись в узкую полоску, а глаза закрылись. Внезапно Джеймс пожалел о том, что рылся в ее саквояже, и еще больше о том, что признался в этом.

– Идемте отсюда, – негромко произнес он. Нижняя губа девушки подозрительно задрожала.

– Куда я должна идти? С вами? С негодяем и... и мародером? Думаю, ничего хорошего мне это не сулит!

Ее презрение словно огнем обожгло Джеймса, и его губы сжались. Он посмотрел на нее горящими глазами, и девушка осторожно сделала шаг назад. Черт бы ее побрал! Неужели он действительно внушал ей такое отвращение? Должно быть, так оно и было. Во всяком случае, поведение Саммер заставляло его так думать.

Джеймс больно схватил девушку за запястье и, когда та попыталась отшатнуться от него, притянул к себе. Его взгляд, казалось, насквозь прожигал ее.

– Мне ужасно хочется уйти отсюда и оставить вас в одиночестве, – произнес он, переходя на странное наречие, которое выдавало его волнение. – Если вас не устраивает такой мерзавец, как я, поищите себе кого-нибудь получше!

– О, ради всего святого, говорите на английском языке, а не на этом жутком наречии! – Саммер съежилась, но ее подбородок был по-прежнему дерзко вздернут, и гнев Джеймса начал странным образом остывать.

– Не надо оскорблять мой шотландский акцент, милочка.

– Так вот что это такое. А я подумала, вас вот-вот стошнит.

Джеймс вздернул бровь.

– Вы не слишком-то тактичны, а? Это рискованно.

– А вы думали, я забьюсь в угол от страха, потому что вы на меня разозлились? – Саммер тряхнула головой, чтобы отбросить с лица золотисто-каштановые локоны. – Я привыкла к тому, что мужчины запугивают меня, мистер Камерон. Еще несколько лет назад я поняла, что у меня есть выбор – подчиниться или попытаться выжить.

– И теперь вы решили отвратить от себя единственного мужчину, который оказался настолько глуп, что решил помочь вам? – Голос Джеймса звучал насмешливо, и Саммер вспыхнула до корней волос.

– Я знаю, вы считаете меня невыносимой, и, наверное, вы правы, – быстро и сбивчиво затараторила Саммер – так случалось, когда она сильно волновалась. – Просто я не переживу, если меня снова бросят.

Удивленный такой открытостью девушки, Джеймс обнаружил, что его гнев улетучился окончательно. Он заколебался. Стоит ли ему предложить ей оплатить проезд на корабле? Но он все еще хотел получить от нее кое-что, а точнее, то, что несколько часов назад обещали ему ее губы и глаза.

Джеймс смотрел мимо Саммер, раздумывая над тем, что ему предстоит сделать. У него были кое-какие обязательства, и он мог заняться ими, коль скоро все равно оказался в Лондоне. Его родные, должно быть, сильно удивляются, что он до сих пор не вернулся домой.

Джеймс вспомнил прикосновение нежных губ девушки к своим и судорожно сглотнул. Не о чем размышлять.

– Идемте, красавица. Я буду заботиться о вас до тех пор, пока вы не изыщите возможность вернуться домой.

Саммер последовала за своим спасителем кротко и смиренно, словно ребенок, которого только что выручили из беды, в которую он сам же и попал. Но Джеймс вовсе не обманывался на ее счет – он знал, что наслаждаться ее покорностью придется недолго.

Глава 6

– Я думала у вас нет денег, – нахмурившись, произнесла Саммер, когда Джеймс повел ее вверх по лестнице гостиницы, в которой он снял для них комнату. Гостиница была тускло освещена и, казалось, насквозь пропиталась зловонным запахом вареной капусты. Ступени зловеще поскрипывали под ногами, а из темноты доносились приглушенные звуки. Пятна копоти покрывали низкие потолки.

– У меня осталось несколько крон, – ответил Джеймс, останавливаясь перед поцарапанной дверью и нахмурившись, прежде чем открыть ее.

Несмазанные петли громко заскрипели.

Саммер придвинулась к Джеймсу, и при виде крошечной комнаты на ее лице отразилось беспокойство. В углу у окна располагалась провисшая кровать, а на шатком столе стояли треснувшая чаша и кувшин. У стены зиял чернотой пустой камин.

– Ну что ж, – отрывисто промолвила Саммер после недолгого молчания, – это все же лучше, чем ночевать на улице.

Губы Джеймса растянулись в улыбке.

– Да, красавица, вы правы, – согласился он с оттенком насмешки в голосе и, захлопнув за собой дверь, посмотрел на девушку.

Она поставила свой саквояж на кровать и потрогала матрас. На ее изящном лице отразилось легкое недовольство, но Саммер попыталась скрыть его. Видно было, что его спутница привыкла к пухлым пуховым перинам, а не к тонким матрасам, набитым кукурузной шелухой. Был ли ее любовник щедр, прежде чем бросить ее?

Черная бровь Джеймса иронически изогнулась. Она сказала, его имя Гарт Киннисон. Прекрасный любовник, который столь жестоко отделался от нее.

Задумчиво почесав пальцем подбородок, Джеймс, прищурив глаза, посмотрел на Саммер, которая уселась на край кровати, свесив с нее ноги. Ее грациозные движения были плавными и отрепетированными, словно «па» танцовщицы. Легкий поворот головы, от которого золотистые волосы волнами заструились по спине, был таким же продуманным, как и то, как она переплела пальцы и оперлась на них подбородком. Взгляд пронзительных, бездонных голубых глаз, обрамленных длинными закрученными ресницами, был устремлен в окно на полосы солнечного света и тени на кирпичных стенах домов; возвышающихся с противоположной стороны улицы. Ее поза напоминала девушек на картинах Караваджо.

Она была такой женственной, такой ранимой, одинокой и... слишком уязвимой, чтобы Джеймс мог воспользоваться ситуацией. Однако что же ему делать с приливами вожделения, которые охватывали его при взгляде на девушку?

Джеймс отстегнул ремень с прикрепленной к нему шпагой, а потом, вытащив шпагу из ножен, принялся рассматривать тонкий клинок в поисках царапин и зазубрин, время от времени поглядывая на Саммер. Она не смотрела в его сторону – ее взгляд был по-прежнему устремлен в окно.

Джеймс сделал несколько выпадов шпагой, а потом, взмахнув ею, описал в воздухе дугу. Луч света сверкнул, отразившись от серебристого клинка, и клинок издал приглушенный поющий звук, который, наконец, привлек внимание девушки.

Направив кончик шпаги в шероховатые половицы, Джеймс приподнял бровь и улыбнулся.