Любовь авантюриста - Линн Вирджиния. Страница 29

После сегодняшней ночи он оплатит ей дорогу домой, и она никогда больше его не увидит. У нее было достаточно жизненного опыта, чтобы понять это, хотя она и оказалась настолько глупа, что поверила, будто простого поцелуя в некоторых случаях достаточно. Какой же наивной она была! Он считал ее опытной, в то время как она никогда в жизни не целовала мужчину так, как целовала Джеймса Камерона, то есть лорда Уэсткотта или как там еще его зовут. Его поцелуи оказались для Саммер настоящим откровением.

Девушка подняла голову и, собрав жалкие остатки гордости, посмотрела на виконта, который, подойдя к огню, картинно облокотился о каминную полку.

– Прошу вас, будьте снисходительным ко мне, сэр. Потому что, боюсь... я слишком переоценила свои возможности.

Губы Джеймса чуть дрогнули:

– Вот как? Я удивлен.

Саммер посмотрела на причудливые линии столика с мраморной столешницей, на изящное мягкое кресло, а потом вновь перевела взгляд на огонь. Она готова была смотреть куда угодно, только не на Джеймса, так как слишком хорошо знала силу черных как ночь глаз под неестественно длинными ресницами.

Спальню освещали отблески пламени свечей и скудный свет камина, источавшего тепло. Но Саммер казалось, что она промерзла до костей; ей в голову даже пришла сумасшедшая мысль, что она не мерзла так с самого приезда в Англию. Ее била дрожь, и она крепко обхватила себя руками, чтобы ее унять.

– Саммер!

Девушка подняла голову и, встретив изучающий взгляд Джеймса, вздохнула.

– Да?

– Не прогуляться ли нам по саду?

Саммер ожидала услышать что угодно, но только не это. Внимательно посмотрев виконту в лицо, она отметила его настороженные глаза и плотно сжатые губы. Тем более Саммер не ожидала услышать своего произнесенного шепотом ответа:

– Разумеется, с удовольствием.

Джеймс повел ее вниз по широкой изогнутой лестнице, затем по многочисленным коридорам, пока они, наконец, не достигли затемненной комнаты с застекленными створчатыми дверями. Нажав на ручку, он открыл дверь, а потом повернулся, чтобы взять Саммер за руку.

– Будь осторожна на этих ступеньках – они кое-где выкрошились, – предостерег виконт, помогая Саммер спуститься.

Они ступили на залитую лунным светом террасу, выложенную каменными плитами. Еще одна лестница вела к небольшому саду с солнечными часами, каменными статуями, вазами и скамьями. Посреди сада, окруженный цветочными клумбами, располагался высохший фонтан. Воздух наполнял легкий аромат цветов, а в ветвях деревьев слышались трели переговаривающихся о чем-то ночных птиц.

– Хотя за ним никто не следит, этот сад великолепен, – произнесла Саммер. – Не могу себе представить, каким он будет, когда над ним основательно поработает садовник.

Рука виконта скользнула по ее талии, и у Саммер перехватило дыхание, однако она не сделала попытки отстраниться и лишь, слегка нервничая от его близости, лихорадочно соображала, как продолжить разговор.

– Дома у меня был небольшой задний двор с садом – тоже очень красивый. Ма... моя мама, – французское maman едва не сорвалось с губ девушки, но она вовремя спохватилась, – и я работали в нем время от времени; мама говорила, что нигде не ощущаешь такого спокойствия и умиротворения, как там.

Ее голос дрогнул, и она молчала некоторое время, прежде чем продолжить. Саммер ощущала на себе взгляд Джеймса и знала, что он видит слезы на ее глазах.

Повернувшись так, что рука Джеймса соскользнула ей на бедро, Саммер взглянула в его скрытое тенью лицо.

– Не бойся, я не заплачу. Я теперь редко это делаю. Да, слезы наворачиваются мне на глаза, но они никогда не проливаются. – Девушка пожала плечами. – Мне даже кажется, что я больше плачу над мелкими невзгодами, чем над настоящим несчастьем.

Виконт отошел в сторону, и его рука соскользнула с ее бедра.

– Меня не взволнуют твои слезы. Я слишком часто видел их на глазах своих сестер, чтобы отличить настоящее горе от незначительной неприятности. – Джеймс улыбнулся, и лунный свет углубил ямки в уголках его рта. – Возможно, в это трудно поверить, но ребенком я очень часто дразнил своих сестер. Тогда я научился останавливаться прежде, чем они расплачутся от гнева или разочарования.

– Потому что ты не хотел видеть их слез?

– Нет, потому что отец задал бы мне трепку, если бы я довел их до этого. – Виконт ухмыльнулся, когда Саммер удивленно охнула. – А ты думала, что я сознаюсь в сентиментальности, да?

– Должна признаться, думала. – Саммер кивнула головой. – Нельзя быть такой наивной.

– Верно, – произнес виконт, вновь обнимая Саммер за талию и ведя ее через террасу к ступеням. – Нельзя.

Тропка, выложенная мелкими камешками в траве за террасой, вела к солнечным часам. Скамья, стоявшая рядом с ними, была густо обвита плющом, а над ней склоняли свои ветви кусты жасмина. Кто-то очистил сиденье от листьев, и теперь скамья так и манила присесть и отдохнуть в тишине сада.

Проведя рукой по сиденью, Джеймс усадил Саммер с галантным поклоном. Девушка внимательно посмотрела на него. Он был весьма любезен. Слишком любезен. Но почему? Что за тщательно продуманная тактика? Они оба знати, зачем он пришел в ее комнату. Неужели передумал?

Любезность виконта тревожила Саммер, а ожидание неизвестности заставляло ее нервничать. Но, несмотря на все вопросы и страхи, какая-то ее часть радовалась его вниманию. Этой ее тайной женской части нравилось мужское почитание, и она упивалась им. Оно ослабило сопротивление Саммер и избавило ее от страхов. Она отлично знала, каковы намерения этого мужчины, и все же хотела, чтобы он воплотил их в жизнь.

Странно, но ей потребовалось всего два дня, чтобы полностью забыть Гарта Киннисона. В течение последних десяти лет лишь он один занимал ее мысли. А теперь в жизни Саммер появился некий самоуверенный негодяй и занял место Гарта. Это сбивало девушку с толку и пугало ее.

Саммер бросила быстрый взгляд на виконта, небрежно растянувшегося на скамье рядом с ней. Он смотрел на нее с ленивой улыбкой на губах, его глаза были наполовину скрыты длинными ресницами. Со стороны могло показаться, что он не обращает на нее никакого внимания, но Саммер знала – это совсем не так.

– Расскажи мне о Новом Орлеане, – попросил Джеймс, когда вокруг воцарилась тишина и даже пение птиц стихло. – Я никогда там не был.

Саммер приподняла плечи и запрокинула голову.

– Мне кажется, это такой же город, как и многие другие города. Как Лондон, например. Из залива в реку Миссисипи заходит множество судов, поэтому в Новом Орлеане можно встретить людей из разных частей света.

– Все это мне и так известно. Расскажи лучше, за что ты любишь этот город.

Губы девушки тронула задумчивая улыбка. Она положила руки на колени и принялась болтать ногами, как маленький ребенок, ощущая, как трава щекочет ее икры.

– Весной, когда еще не так жарко и влажно, я люблю ходить с Шанталь на рынок. Мы отправляемся туда утром, когда воздух свеж, прохладен и наполнен различными интересными запахами. Кофе в кафе «Монд» горячий и крепкий, а пышные пончики посыпаны сахарной пудрой. Иногда на площади играет военный оркестр. А на рынке вы можете найти все, что ваша душа пожелает. Мама всегда бранила меня за то, что я хожу на рынок только с Шанталь, но папа не возражал. Он говорил, что никто не осмелится причинить вред...

Саммер запнулась в ужасе от того, что чуть было не проговорилась. Дочери Джонатана Сен-Клера.

Милостивый Боже! И хотя это ничего не изменило бы, но Саммер по-прежнему не хотела, чтобы Джеймс узнал, кто она такая. Не сейчас. Только не сейчас. Ведь она скоро уедет. Никому не было дела до того, кто она, кроме нее самой. К тому же Джеймс сказал, что ненавидит французов, а следовательно, ее имя может сослужить ей дурную службу. Виконт отделается от нее, как это сделал Гарт.

– Причинить вред... кому? – требовательно переспросил Джеймс.

Саммер облизала губы кончиком языка и нерешительно улыбнулась:

– Причинить вред таким особам, как мы. Прости, я просто потеряла нить разговора.