Осени не будет никогда - Липскеров Дмитрий Михайлович. Страница 54
Директор конторы по борьбе с грызунами получил по почте от своей сотрудницы Мятниковой заявление об уходе, чем был ужасно расстроен, но, вспомнив силиконовые губки своей маленькой свинки, жал коротким пальцем кнопку селектора…
Зинка Зюкина, купившая огромную квартиру на Брайтоне, три автомобиля и кучу бриллиантов, прочитав в русской газете о смерти Вовы, так обрадовалась, что на счастье закатила пирушку с цыганами. Она в уме подсчитывала, на сколько теперь творения убогого Рыбакова станут дороже.
Одно лишь мучило Зинку. Каждую ночь ей во сне стал являться какой-то старик с всклокоченный бородой и грозно кричал сквозь пространство:
– Отдай картины! Мои это! Я за них столько заплатил!..
Этот старик так ее со временем достал, что пришлось обращаться к специалистам по нервным системам. Совсем добила Зинку угроза международного суда. Россия выставила иск своей гражданке о нелегальном вывозе предметов искусства за рубеж… И уже самое последнее и страшное: просыпаясь ночами, Зинка обнаруживала в постели с собой некоего субъекта, которого ранее принимала за ангела, соскребанного со стены художника еще в Москве. Ангел сходил с подрамника, забирался к ней в постель, но при ближайшем рассмотрении оказывался уж слишком черен лицом, с пробивающимися рожками на голове и предлагал крылатый нечисть всякие непристойности…
Через две недели после первых событий на Страстном бульваре Саньке в местном травмопункте сняли гипс, но он еще долго потом вспоминал обстоятельства, при которых заполучил десятый перелом… А финн, что привез в Москву продукцию фирмы «Валио», уже через два дня пересек границу России в обратную сторону, но не под русскую, печальную песню, а под старый добрый финский рок-н-ролл…
Очень повезло Хренину. Его не только не посадили, а даже забыли все его прегрешения вовсе, оставив служить под началом Душко…
В одну из ночей лысый почему-то проснулся и, стоя возле зарешеченного окна палаты, вдруг ощутил мысль.
Я человек, подумал он.
Билл без труда раздвинул прутья решетки и выбрался на волю.
Он шел по утренней Москве и повторял про себя: «Я – человек!». Куда он направлялся, сам не знал, просто шел под осенним дождичком вникуда. По ходу чуть было не спрыгнул в открытый люк, но удержался от соблазна и вновь сказал:
– Я – человек!
Проходя мимо гостиницы «Националь», лысый увидел автобусы с заезжающими. А еще он почувствовал запах, который был не сравним ни с каким другим.
Лысый подошел к одному из автобусов и вытащил из багажного отделения нужный чемодан. У него было мало времени, а потому он здесь же поднял крышку канализационного люка, забрался в него и полез в глубину. Он знал, что успеет…
Взрыв прогремел в восемь утра и последнее, что проговорил лысый смешалось в грохоте, подорванного тротила. А последними его словами были – «Слизькин, Василий Кузьмич» и… «Мятникова».
Он выполнил свое предназначение и, хоть позже, разделил свою судьбу с судьбой хозяина. Он спас сотни человек, но настоящей медали у него так никогда и не было…
Проснувшись на следующее утро после блинов, Иван Шашкин поскакал в туалет, на ходу успокаивая свой детородный орган, который так и вырывался из сатиновых трусов… Он с удовольствием помочился, а когда вышел в коридор и увидел свою инвалидную коляску, вспомнив, что был парализованным долгие годы, сначала обалдел, а потом заплакал от счастья… Жены Антониды дома не было, а потому он прыгал возле окна и кричал так громко, как только мог:
– Спасибо тебе, Господи! Спасибо!…
Германия, Москва, 2004 год